Записки блокадницы - Галина Точилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы прошли курс подготовки медсестер запаса. Полученные знания мне затем пригодились в жизни. Особенно запомнился совет немолодого и опытного профессора начинать прием незнакомого лекарства с четвертинки таблетки, увеличивая постепенно при необходимости дозу до целой. Этим советом пользуюсь до сих пор.
На занятиях по физкультуре мы много занимались спортивной гимнастикой: висели на кольцах, прыгали через коня и козла. Прыжок через козла мне не удался — я не перепрыгнула и отбила себе задницу. Поэтому больше прыгать я не хотела. Физрук начал меня увещевать:
— Напрасно ты так относишься к спорту, по жизни, должен сказать, он тебе всегда пригодится.
— Уверяю тебя, что по жизни я никогда через козла прыгать не буду.
И действительно, время показало, что в этом я была права. Когда я начинала спорить с физруком, Нинка уходила от греха подальше, чтобы не смеяться. А в баскетбол я играла охотно, особенно мне удавались дальние броски по кольцу, меткость которых удивляла моих товарищей.
Вот со строевой подготовкой у меня не заладилось. И все из-за смешливости Нинки, которая буквально ржала. Поскольку мы с ней были одного роста, то стояли в строю рядом. Занятия проходили в зале здания, где находился наш факультет, а ползали по-пластунски мы в садике у главного корпуса. Занятия вел Понтер, невысокий средних лет, кажется, майор со скверным характером. Он вызывал из строя Наташку Баранову и отдавал ей команды, а Нинка, глядя на ее действия, начинала ржать. Я тоже не могла сдержать смех, и Понтер нас обеих выгонял с занятий. Наташка была высокого роста, которого стеснялась и поэтому горбилась. Сгорбленная, с нелепо болтающимся ружьем за плечами, с неловкими движениями, Наталья являла собой комическую фигуру. А Понтер еще, словно для усиления эффекта, командуя, называл ее — боец Овечкина. Нам зачет он не поставил, а на пересдачу вызывал вместе с Барановой, что делало наши шансы на получение зачета нулевыми. Осознав серьезность положения, я пожаловалась замдекана, а Нинка, в свою очередь, пригласила на очередную пересдачу Марию Васильевну.
И вот, когда на пересдаче Наташка Баранова дошла до стены, уперлась в нее и начала нелепо толкаться, уткнувшись лбом в препятствие, Мария Васильевна, не в силах сдержаться, спешно покинула зал. А я еще перед этим, когда Наташка маршировала у стены, нерешительно оглядываясь, тихо сказала ей:
— Железяки на пузяки, гоп!
И Нинка, конечно, заржала. Замдекана откровенно не смеялся, но на него это действо тоже произвело впечатление. В результате наши защитники потом переговорили с Понтером, и нам троим зачет все-таки поставили.
Практику после первого и второго курса мы проходили в Саблино, где были благоприятные условия для занятий по многим дисциплинам — топографии, климатологии, спелеологии, гидрологии и др. Университет имел там свою базу, до которой от станции было, кажется, около трех километров.
Сойдя с электрички, мы направились туда, ведомые руководителем практики. Среди идущих мы заметили весьма возрастного мужчину с чемоданом. Я указала на него Нинке и сказала, что есть возможность подлизаться к преподавателю. Нина загорелась этой идеей и, взяв у мужчины чемодан, тащила его до базы. Потом выяснилось, что это был никакой не преподаватель, а студент-заочник, поэтому нам незнакомый. Нина мне долго пеняла потом, что я подвигла ее на бесполезные усилия.
На базе было несколько домиков, одно- и двухэтажных. В нашей комнате поселились пять человек — наша троица Эля, Нина и я, а также Паня и Фая. Спали на кроватях и раскладушках. Эта пятерка и составила нашу группу на практических занятиях.
Поначалу в столовой нам не додавали по карточкам. Обнаружив это, мы всей пятеркой отправились туда разбираться. Пригрозив пожаловаться выше, мы восстановили справедливость, потом получали как положено. А другие студенты этого и не заметили.
Практику по геодезии проводил молодой преподаватель Николай Дмитриевич. Мы разбились на бригады, каждая из которых получила свою точку съемки. Нашу бригаду возглавила я. Преподаватель предупредил, что раздеваться и загорать мы можем, но когда он подойдет, то все должны быть одетыми. Мы так и поступали. Следили в мензулу или теодолит за его перемещениями по косогорам, чтобы вовремя одеться. Я раздавала вопросы по неясным местам, чтобы не озвучивать их одной, поскольку тогда он ответит лишь на пару вопросов, а так можно выяснить все необходимое. Другие бригады тоже следили за преподавателем и потом высказывали ему претензии, что в бригаде Точиловой он задерживается гораздо дольше, чем в остальных, и даже что-то рисует. Свою тактику распределения вопросов мы другим, понятно, не раскрывали.
А потом Эльвину, которая должна была дежурить на выходные, преподаватель отпустил, а меня поставил вместо нее, несмотря на мое несогласие. В знак протеста я разделась и стала загорать. За этим меня и застал мой друг Витька Цветков, приехавший в Саблино узнать, почему меня нет в Ленинграде.
— Ну вот, я думал, что ее задержало какое-то очень важное дело, а она, видите ли, тут загорает!
— Не загорает, а дежурит.
Николай Дмитриевич же, видимо, чувствуя себя виноватым передо мной, потом очень помог с отчетом. Так что нет худа без добра.
Занятия по фотографии проходили под крышей, в комнате одного из домов. Нас учили обращаться с фотоаппаратом — устанавливать выдержку и диафрагму, наводить резкость, а потом проявлять снимки, работать с реактивами — проявителем, закрепителем и прочим. У фотографа я была в любимчиках, поскольку помогала ему.
Вечером пошла на речку помыться, возвращаюсь, смотрю — мальчишки сидят.
— Чего ждете?
— Да вот, хотели с девчонками в волейбол поиграть, а они сказали, что не выйдут.
— Ну, это у вас не выйдут, а у меня выйдут.
— Посмотрим.
Захожу в комнату, а девчонки все на кроватях лежат.
— Чего разлеглись? Фотограф сказал, что может мне дать фотоаппарат.
Все знали, что у меня были хорошие отношения с фотографом, он только мне доверял свою фотокамеру. Мигом подскочили и стали прихорашиваться. Вышли, я им и говорю:
— Надо сначала в сортир зайти.
Ну и пошли. А потом я им и говорю:
— С фотоаппаратом сегодня не получится, но зато как красиво пописать сходили.
Все молча уставились на меня, затем Эльвина зафыркала, Паня с Фаей засмеялись, а Нинка возмущенно закричала:
— Да Гальку побить за такое надо!
Я отошла к мальчишкам:
— Вы им позволите?
Те, смеясь:
— Нет, конечно.
Этот поход Нина с Эльвиной запомнили на всю жизнь и не раз припоминали его мне.
В другой раз, тоже вечером, пошли мы с
