Власть без славы. Книга 2 - Фрэнк Харди

Результаты следствия были предопределены заранее. Подытоживая все данные, судья торжественно объявил, что Мэлони было заплачено за отказ от места в парламенте каким-то лицом (или лицами); имена установить не удалось.

Беседуя после этого с Джоном Уэстом, Тэргуд сказал, что лейбористы наверняка победят на федеральных выборах, которые должны были состояться в конце 1929 года. Недавнее поражение лейбористского правительства в штате Виктория было большим ударом для Джона Уэста. Неужели рушатся его надежды? Он считался с мнением Тэргуда, а Тэргуд утверждал, что провал лейбористов в штате Виктория был следствием ухудшения экономического положения. Безработица все росла.

Проходя по Джексон-стрит, Уэст стал замечать, что его опять чаще останавливают, называя по имени как старого знакомого, чего не бывало уже много лет. Долгое время он думал, что теперь, когда его империя так разрослась, мало кто из жителей Керрингбуша знает его в лицо. Однако очень скоро он понял, что просто люди стали опять сильно нуждаться в помощи. Сплошь и рядом на улице к нему подходили бедно одетые мужчины или женщины и напрямик или обиняками просили денег. Однажды какая-то старуха, совсем как в былые времена, показала ему неоплаченный счет за квартиру. Видимо, для Керрингбуша снова наступали черные дни.

Эта мысль тревожила Джона Уэста, но отнюдь не вызывала у него прежних чувств. Когда в его памяти вставали картины нужды и лишений, перенесенных им в молодости, он тотчас отгонял их. Прежней щедрости и желания помочь безработному как не бывало. Все попрошайки — лодыри, они все равно пропьют его деньги! Сейчас только такие и нуждаются. Кто не имеет работы — просто не хочет работать!

— Мы победим на федеральных выборах, — повторил Тэргуд. — Недовольство растет, и ни в одном штате нынешнее правительство не удержится, какую бы партию оно ни представляло. Надо ждать кризиса. На выборах этого года будут сменены правительства во всех штатах.

Время показало, что Тэргуд был прав.

— Так, значит, в Куинсленде провалится Мак-Коркелл, — сказал Джон Уэст.

— Да, — ответил Тэргуд, — это меня и тревожит.

— Если Мак-Коркелл потерпит поражение и националисты привлекут вас к суду, я вас выручу, даю вам слово.

Получив такое заверение, Тэргуд уже спокойнее начал строить планы на будущее. — Саммерс останется лидером лейбористской фракции, — сказал он. — До сих пор ему все время везло, но я еще свалю его.

— Продолжайте действовать, — сказал Джон Уэст. — Вчера вечером я беседовал с архиепископом. Он уверен в победе. Саммерс сказал архиепископу, что вы будете казначеем.

— Ну что ж, и это неплохо, — ответил Тэргуд. — Если настанет кризис, а я в этом не сомневаюсь, у меня есть финансовый план, который спасет страну.

Тогда Джон Уэст впервые упомянул о проекте, сулившем ему миллион.

— Политика Саммерса опирается на протекционистскую систему. Он хочет увеличить пошлины на импортные товары, чтобы содействовать развитию австралийской промышленности. А у меня крупнейшее в Австралии винно-водочное дело. За последнее время моя фирма поглотила почти все мелкие компании. Я хочу, чтобы вы добились высоких пошлин на импортное вино, виски и джин.

— Это можно будет устроить, — согласился Тэргуд.

Лейбористское правительство в штате Виктория пало.

Его сменило националистское правительство, пришедшее к власти при поддержке группы Алфреда Дэвисона, отколовшейся от аграрной партии и провозгласившей программу, благоприятствовавшую мелким фермерам.

Поражение Хорана открыло Джону Уэсту одно любопытное обстоятельство — а именно, что он может оказывать большое влияние на парламент штата Виктория не только через лейбористов, если так называемая прогрессивная аграрная партия Дэвисона придет к власти или добьется решающих позиций в парламенте.

На посту главного секретаря кабинета Тома Трамблуорда сменил член группы Алфреда Дэвисона. Дэвисон дал ему указание помогать Джону Уэсту, а затем и сам встретился с Уэстом. Он не проронил ни звука о взятках, не просил об одолжениях, просто сообщил о том, что сделано, и намекнул, что хочет стать премьером. Его цель — коалиция с лейбористами. Не поможет ли ему мистер Уэст заручиться поддержкой лейбористов?

Джон Уэст обещал. Если лейбористы впредь не добьются абсолютного большинства, они смогут управлять при поддержке Дэвисона. А без него, возможно, националисты не смогут управлять. Дэвисон теперь стал крупной политической фигурой в штате Виктория, гораздо более важной для Джона Уэста, чем любой лейборист.

Между тем Джон Уэст не отказался от мысли заткнуть рот Клайву Паркеру. Вскоре после неудачной попытки подкупить Паркера Джон Уэст явился к Кеннету Маркетту, самому могущественному газетному магнату в Австралии.

Джон Уэст чувствовал, что преимущество не на его стороне. Трудно тягаться с этим человеком. Не прибегая к своим обычным уловкам, он напрямик объяснил цель своего прихода и замолчал, хмуро глядя на Маркетта.

Маркетту было за сорок. Он держался учтиво, но самоуверенно, и разговаривал с Джоном Уэстом снисходительно, за что тот сразу же возненавидел его.

— Мои репортеры должны сообщать читателям о всех событиях правдиво, точно и объективно. Паркер, кажется, нападал на ваших борцов в «Утренней звезде», Я дал понять этому молодому человеку, мистер Уэст, что ему не следует делать личных выпадов или принимать чью-либо сторону на страницах моей газеты, — он должен освещать состязания по борьбе с полным беспристрастием. Я предупредил, что не потерплю злобного тона, который он позволяет себе в некоторых своих статьях. Но я разрешил ему писать о том, что Сэндоу сильнее ваших борцов, если таково его мнение.

Джон Уэст мгновенно представил себе образ мыслей Маркетта: он так долго провозглашал беспристрастность своих газет, что сам поверил этой выдумке.

У Джона Уэста на кончике языка вертелось несколько доводов. «Почему бы не уволить Паркера?» Маркетт не захочет этого сделать, потому что Паркер — блестящий Журналист. Он наверняка скажет, что увольняет своих сотрудников только за проступки по службе. «Но я же ваш совладелец в Куинсленде. Маркетт ответит на это, что он не может менять политику газеты в угоду своему партнеру. Конечно, главная причина в том, что Джон Уэст надул его, когда вступал с ним в компанию. Каждый из них должен был назначить равное число членов правления и иметь поровну акций, причем сам Маркетт должен был стать председателем правления. Но Джон Уэст перехитрил его, дав взятку одному из будущих членов правления, поставленных Маркеттом, а тот впоследствии продал свой пакет акций Джону Уэсту. Этого Маркетт ему так и не простил.

Джон Уэст знал, что ему столь же бесполезно напоминать и о своем участии в мельбурнских компаниях Маркетта: у него мало акций, а приобрести больше он не может — их нет в продаже. Маркетт заправлял мельбурнскими газетами в интересах более почтенных миллионеров, чем Джек Уэст. Не стоит упоминать и о том, что он постоянно помещает объявления в газетах Маркетта, — тот ответит, что его газеты пишут правду, не считаясь с коммерческими соображениями. Экое вранье.

Маркетт был типичным „почтенным“ богачом, а Джон Уэст ненавидел, презирал „почтенных“ богачей и завидовал им. Они не допускали в свой круг ни его самого, ни его семью. Он не был почтенным человеком. Ведь он разбогател на тайном тотализаторе. Он слыхал, как Нелли развлекала детей рассказами о глупом снобизме и лицемерном самодовольстве женщин этого круга. Ничуть не лучше были и мужчины. Они никогда не приглашали Джона Уэста на приемы в здании парламента (хотя он все равно не пошел бы туда). Они не допускали его в свои почтенные клубы (хотя он все равно не стал бы их членом). Они гордились, что нажили свои капиталы не на „изнанке жизни“. Ну что же, они все равно нажили миллионы! А какая разница, как они их нажили?

Джон Уэст ничего этого не сказал. Он произнес только: — Паркер подбивает создать комиссию по боксу. Вы по крайней мере можете запретить ему вмешиваться в дела частных предприятий.

Маркетт проводил Джона Уэста до двери с обезоруживающей любезностью. — Заверяю вас, мистер Уэст, что я не разрешу Паркеру создать комиссию по боксу и делать личные выпады и вообще поступать несправедливо. Я его слегка осажу. Поверьте, все уладится.

Как же, уладится! Уже ничем не восполнить ущерб, причиненный Паркером. Чепмэн уехал из Австралии и перед отъездом сообщил Паркеру, что он вовсе не англичанин и никогда не был чемпионом мира в полутяжелом весе.

Спортивный сезон закончился раньше срока, и сам Тинн тоже уехал. На прощанье он сказал Джону Уэсту: „Если я когда-нибудь вернусь, Джон Уэст, а я вернусь, если дела пойдут лучше, я укокошу этого Паркера!“