Власть без славы. Книга 2 - Фрэнк Харди

Все борцы в команде Тинна были американцы, но в Австралию они приезжали под разными экзотическими именами. Одного из них называли Главарем индейских апашей — он выходил на ринг, украшенный перьями, в мокасинах, издавая пронзительный боевой клич. Другой именовался чемпионом Уэлса, хотя был родом из Теннесси и в Уэлсе никогда в жизни не бывал. Уроженца Нью-Йорка рекламировали как чемпиона Британской империи; был даже чикагец, которого представляли озадаченной публике как графа Согольского, чемпиона России, и один бородач, которого называли мормоном. Тех, кто не мог похвастать иностранным происхождением, в виде компенсации награждали всевозможными свирепыми кличками вроде «Душегуб», или «Король убийц», либо приписывали им изобретение нового приема борьбы, при помощи которого легко сломать противнику ногу или шею.

Сам Тинн выступал под маркой чемпиона мира в тяжелом весе, а борец по имени Чемпэн величал себя чемпионом в полутяжелом весе. Дурачить австралийскую публику Теду Тинну помогал Джон Уэст, пользуясь своим влиянием на спортивных обозревателей и радиокомментаторов, которые вели передачи с ринга.

Сначала все шло хорошо. Народ валом валил на стадион Джона Уэста, чтобы поглазеть, как его атлеты калечат друг друга, и десятки тысяч людей следили за состязаниями по радио. Только одна мельбурнская газета, в которой спортивным обозревателем работал молодой журналист по имени Клайв Паркер, открыто писала о том, что все это сплошной фарс и шарлатанство. Паркер иронически описывал отдельные схватки, зло высмеивал клички борцов, остроумно издевался над инсценировкой членовредительства.

Сборы поднялись до рекордного уровня, но тут в Викторию приехал новый борец, некий Сэндоу. Паркер сообщил, что Сэндоу — чемпион мира в полутяжелом и тяжелом весе. Это более или менее соответствовало истине, хотя Сэндоу был признан чемпионом только в нескольких штатах Америки; что же касается Теда Тинна и Чемпэна, то, кроме Джона Уэста и Ричарда Лэма, никто их чемпионами не признавал. Паркер приветствовал приезд Сэндоу, умело разрекламировал его. Вскоре в Мельбурн приехало еще несколько борцов и, в пику Джону Уэсту, были устроены состязания борцов на территории Выставки. Эти состязания проходили на высоком спортивном уровне, и зрители стали постепенно изменять балагану Тинна, предпочитая посещать территорию Выставки.

Сэндоу оказался достойным своего звания чемпиона. Тинн и Чепмэн упорно отклоняли все предложения помериться с ним силами и молча сносили его презрение и насмешки Паркера.

Наконец Сэндоу вызвался выступить в один и тот же вечер и против Тинна и против Чепмэна, но и этот вызов остался без ответа. Из-за плохих сборов матчи по понедельникам пришлось отменить, а по субботам, для привлечения публики, до начала состязаний ставили водевиль. Но, несмотря на все ухищрения, публика раз от раза заметно редела.

Взбешенный Джон Уэст потребовал, чтобы Тинн или кто-нибудь из членов его команды принял вызов Сэндоу. Тинн без всякого стеснения ответил: — Послушайте, Джон, он же положит и меня, и Чепмэна, и еще трех-четырех моих ребят в один вечер. Он первоклассный борец. Ведь он только балуется здесь, ему не с кем потягаться.

Все же Тинн согласился устроить встречу между двумя лучшими своими борцами, с тем чтобы победитель принял вызов Сэндоу. Но оба противника так упорно стремились избежать встречи с Сэндоу, что за пятнадцать раундов ни один из них не одолел другого, и судья, как было условлено заранее, объявил ничейный результат. Паркер написал об этом матче сатирический отчет, над которым потешался весь Мельбурн.

Джон Уэст выходил из себя, но в последние годы он уже не с таким рвением, как прежде, карал своих врагов. Теперь он не мог позволить себе действовать очертя голову. Тед Тинн, сущий разбойник по натуре, стоял за расправу над Паркером, но Джон Уэст благоразумно умерял его пыл. И вот Тинн устроил свидание Джона Уэста с Паркером.

— Вы слишком потворствуете этому проходимцу, Джон, — сказал Тинн. — Если он не сдастся сегодня, я расправлюсь с ним по-чикагски.

Между тем Лэм и Паркер подъехали на такси к дому Уэста. Так как они друг друга терпеть не могли, они всю дорогу молчали. Джон Уэст сам открыл дверь и провел их в гостиную.

По наружности Паркер ничем не отличался от тех репортеров, которых обычно показывают в голливудских фильмах. На нем был серый костюм хорошего покроя и, как полагается, сдвинутая на затылок мягкая шляпа.

«Пусть разговор начинают они», — думал он, усаживаясь. Он окинул гостиную наметанным взглядом репортера. Паркетный пол, дорогие ковры, старомодная мебель и салфеточки на спинках кресел. Все очень безвкусно. На стенах фотографии. Это, наверно, его мать, а вот он сам и оба брата. Несчастная женщина, ну и троицу она произвела на свет!

Паркер снял шляпу, закурил сигарету и обвел глазами присутствующих. Тинн — здоровенный, задиристый, сразу видно, что головорез. Лэм — плотный мужчина среднего роста; жестокие глаза, тонкие губы, квадратный подбородок. И сам Джон Уэст, ненасытный паук, уставился холодными серыми глазами. Так и кажется, что он твои мысли читает.

Первым заговорил Тинн, тут же придумавший для Паркера кличку: — Сколько вы получаете, Чистая душа?

— Семь фунтов, но скоро буду получать восемь, когда «Чемпион» перейдет к Маркетту.

— Не жирно для такого бойкого писаки. Я думаю, вы не откажетесь получать на несколько фунтов больше?

— За что?

Тинн нерешительно посмотрел на Джона Уэста. Но тот даже не взглянул на него. Джон Уэст, не отрываясь, смотрел на Паркера, пытаясь определить, чем его можно взять.

Лэм наклонился вперед. — За то, чтобы вы прекратили нападки на борцов, — сказал он.

— Ну нет. Это меня очень забавляет. Я только что написал статью, которая называется «Сэм, где ты?» — о том, как Чепмэн улепетывает от Сэндоу.

— Не будьте дураком, Чистая душа. У нас, в Штатах, все спортивные обозреватели получают плату от импрессарио. В этом нет ничего зазорного, просто хороший бизнес.

— А если я предпочитаю быть дураком, честным дураком, который говорит публике правду?

Тут заговорил Джон Уэст. Все обернулись к нему.

— Вы говорите, что скоро будете работать у Маркетта. А знаете ли вы, что Маркетт и я — компаньоны в брисбэнской «Почте» и у меня есть акции его газет в Мельбурне? Он не допустит, чтобы на предприятие его компаньона нападали так, как вы нападаете на мой стадион.

— Я уже навел справки. Может быть, в Брисбэне вы и компаньон Маркетта, но в Мельбурне у вас мало акций. Маркетт сказал, что я могу критиковать ваших борцов, только предупредил, чтобы я не пересаливал.

— Он заговорит иначе, после того как я повидаюсь с ним.

— Ну что ж, я буду продолжать в том же духе, пока не получу от него новых указаний.

Тинн язвительно расхохотался. — Человек принципов, подумаешь! Не будьте дураком, Паркер. Вся ваша братия у нас на жалованье. И те, кто пишет о боксе и кто о борьбе. А радиокомментатор, тот получает восемь фунтов в неделю. И большинство спортивных обозревателей и редакторов газет — все пользуются. Вам представляется случай разбогатеть, разбогатеть по-настоящему. Знаете что: мы положим вам три фунта в неделю, а если заслужите, дадим вдвое больше.

Паркер достал сигарету, прикурил от своего окурка, быстро подошел к камину, бросил в него окурок и повернулся лицом к присутствующим: — Вот что я вам скажу, господа хорошие: вы втираете публике очки, и вам это сходит с рук, потому что вы подкупаете людей, которые должны бы вывести вас на чистую воду. Так вот, перед вами чудак, которого вам не удастся купить. — Паркер постучал пальцем себе в грудь, сжал губы и метнул гневный взор на Тинна. — Я выгоню Тинна и его клоунов из Австралии! А потом займусь боксом. Скоро будет назначена комиссия по боксу, тогда берегитесь!

Джон Уэст хотел было прервать его, но Паркер продолжал, указывая на него шляпой: — За какой только вид спорта вы не беретесь, вы всюду вносите разложение. Бега, велогонки, борьба и особенно бокс.

Тинн угрожающе наклонился вперед. — Послушан, ты, умник. Мы помочь тебе хотели, а ты упираешься. Ну ладно же. Если ты вдруг захвораешь, пеняй на себя.

— Если моим телохранителем будет Сэндоу, ты и близко ко мне не подойдешь!

Тинн в бешенстве вскочил со стула. Лэм безуспешно пытался усадить его на место.

— Сядьте, Тед, — проговорил Джон Уэст. — Он вас просто дразнит.

Тинн угрюмо повиновался.

Паркер надел шляпу и твердыми шагами пошел к выходу. Джон Уэст поднялся и последовал за ним. Открывая перед ним дверь, Джон Уэст сказал: — Вы поступаете очень глупо. Эти янки — отчаянные люди. Плетью обуха не перешибешь, Паркер. Вам все равно придется отступить, когда я поговорю с Маркеттом.

— Ну, это мы еще посмотрим, — ответил Клайв Паркер. Проходя по дорожке, ведущей к воротам, он заметил две фигуры, прятавшиеся в кустах.