Плохая компания - Алексей Макеев

— Ладно, — вздохнул Орлов, поднимаясь. — Сегодня ничего не ждите, а завтра утром ко мне в кабинет. Там и поговорим… — Генерал-лейтенант хлопнул себя по коленке и встал со стула. У дверей обернулся, спросил: — Вы идете?

— Езжай, мы скоро тоже двинемся! — махнул ему рукой на прощание Гуров.

Орлов вышел в коридор, ворча про себя: «Все секреты, секреты от начальства… А потом к нему же бегут — помоги, Петр Николаевич!»

Гуров и Крячко, переглянувшись, улыбнулись.

— Сдает наш старик, — заметил Крячко. — Совсем в законченного ворчуна превращается. На пенсию пора.

— Брось, — не согласился Гуров. — Нам с тобой молиться надо, чтобы Петр как можно дольше прослужил. Это один из немногих оставшихся от прошлого времени людей, которые в работе основываются на тех же принципах, что и мы. А то пришлют неизвестно кого, из грязи в князи. Ты ли не знаешь, как сейчас предпочитают работать те, кто пробился к власти?

— Да я что, разве против? Пусть служит! — великодушно разрешил Крячко. — Слушай, может быть, и мы уже домой отправимся? Только не говори мне, что у тебя намечена операция на сегодняшний вечер, главным исполнителем которой должен быть я. — Крячко принял угрожающий вид и надвинулся на Гурова. — Мне вообще после командировки отгул положен.

— Помечтай… — усмехнулся Лев. — Ладно, расслабься, никакой операции у меня на сегодня не намечено, лишь один маленький звоночек. — Он достал свой сотовый, набрал номер и проговорил: — Клебанов Виктор Станиславович? Добрый вечер. Это вас из МВД беспокоят, полковник Гуров. Вы не могли бы завтра заглянуть к нам для беседы? Нет, что вы, просто поговорить. Да. Ну, вы уж постарайтесь, пожалуйста. В десять часов я буду вас ждать. До встречи.

И Гуров хитровато посмотрел на Крячко.

— Ну и что? — почесал тот лоб. — Зачем тебе сдался этот Клебанов, когда у нас два кандидата на роль убийцы сидят в камере? Нам осталось только определить, кто из них убил Гладких — Щелоков или Извеков. А может, оба вместе! — хохотнул он, но вдруг посерьезнел. — Слушай, а вдруг это на самом деле так?

Спонтанно возникшая версия, видимо, сильно понравилась Станиславу, потому что он даже поднялся с места и стал ходить по кабинету, бормоча:

— Вместе, вместе… — Потом остановился и круто повернулся к Гурову. — Слушай, Лева, а ведь в этом что-то есть! Щелоков и Извеков оба имели зуб на Гладких. И вполне могли сговориться. Извеков задумал — Щелоков устранил. Чем не вариант?

— Где только они могли пересечься… — с сомнением проговорил Гуров.

— Так Извеков же захаживал на работу к тестю, он сам признался, — все больше воодушевлялся Крячко. — Раз пришел, другой, потом увидел Щелокова…

— Ага, подошел к нему и сказал: «Слушай, а давай ты убьешь этого нехорошего человека!»

— Ты вечно зарубаешь на корню мои лучшие идеи, — с сожалением вздохнул Крячко. — И все-таки, зачем тебе этот Клебанов? Ты что, впрямь рассчитываешь, что он падет пред тобой ниц и, стуча кулаком в грудь, скажет: «Каюсь, Лев Иванович, давал взятку Шмыгайловскому, только не казните!»

— Ничего мне не скажет и ни в чем не покается, — кивнул Гуров. — Но так или иначе непременно сообщит Шмыгайловскому о том, что я его вызвал. А тот сообщит Мищенко, и они в результате должны зашевелиться. Чем черт не шутит, вдруг Клебанов, спасая свою шкуру, переведет на них все стрелки? Они же не знают, сколько нам известно. То есть какие-то процессы за нашей спиной непременно последуют. А мы уже будем ориентироваться по ним.

— Ну, смотри! — пожал плечами Крячко и зевнул. — Ты у нас гений сыска — тебе и карты в руки. А так как я не гений, а простой смертный, то даже не собираюсь с тобой спорить и ломать голову. И просто отправляюсь спать с полным на то правом. Ты идешь?

— Поехали, — согласился Гуров. — Я тебя даже подвезу.

— Вот спасибо, отец родной! — Крячко повеселел и, хлопнув Гурова по плечу, направился к двери.

Дмитрий Петрович Вахромеев вылез из бассейна и, отдуваясь, прошел к шезлонгу, тяжело опуская в него свои бледные, плохо поддающиеся загару телеса. Тугое пузо выпирало торчком, грозя порвать тонкую ткань темно-синих плавок. Тотчас к Вахромееву подошла девушка в сплошном купальнике, низ которого был отделан коротенькой оборкой, имитирующей юбку, и протянула поднос, на котором стояло холодное пиво.

— Спасибо, Катюша! — поблагодарил Вахромеев, протягивая волосатую руку к высокому стакану, и смочил губы в пене, причмокивая от удовольствия и легонько касаясь второй рукой бедра девушки.

— На здоровье, Дмитрий Петрович! — улыбнулась та.

Вахромеев больше не стал тянуть, залпом опустошил стакан и тихонько застонал.

— Вот оно, счастье! — мечтательно произнес он. — Как, в сущности, человеку мало надо для счастья…

Дмитрий Петрович в минуты расслабления любил впадать в философское настроение. Это могло продолжаться довольно долго, однако на сей раз его философствования были прерваны звонком мобильника. Вахромеев вздохнул, а девушка услужливо протянула ему трубку.

— Да, — буркнул Вахромеев.

— Дмитрий Петрович? Прости, что во внеурочное время. Генерал-лейтенант Орлов беспокоит. Не забыл меня?

— Разве можно забывать таких людей, Петр Николаевич? — с упреком ответил Вахромеев. — Это непростительная недальновидность.

— Ну, неважно. Помнишь — и хорошо. Я вот хочу тебя в ресторан пригласить…

— Да что ты? — поднял бровь Вахромеев. — А к чему такие церемонии? Неужели по телефону нельзя? Да ты не стесняйся, говори. Если вопрос в моей компетенции — я решу его мгновенно.

— По телефону все-таки не стоит, — отказался Орлов. — А вот если ты часов в девять подъедешь в «Белый попугай», буду крайне признателен. Знаешь такой? У парка Дружбы, на Флотской…

Полсекунды Вахромеев думал, потом сказал:

— Хорошо, буду. Только в половине десятого.

— Договорились, — ответил Орлов и отключился.

Вахромееву совершенно не хотелось никуда ехать. Однако Орлов все-таки был не тем человеком, которого с легкостью можно вежливо послать, поэтому Дмитрий Петрович смирился. К тому же будет лишний повод в случае чего самому обратиться к Орлову. Мало ли что…

Когда в девять тридцать пять Вахромеев появился в ресторане, Орлов уже был там. Он не стал заказывать отдельную кабину, а сидел за обычным столиком, из чего Вахромеев сделал вывод, что дело не настолько таинственное, чтобы соблюдать конспирацию.

— Ты уж извини, я заказ на свой вкус сделал, — сказал Орлов, когда Вахромеев вперевалку подошел к столику и они пожали руки. — Тебя в гастрономическом плане удивить, думаю, сложно, поэтому я решил поступить как патриот и заказать русские блюда.

— Что ж, я в этом смысле тоже патриот, — кивнул Вахромеев, усаживаясь на стул, застонавший под его весьма внушительным весом.

Орлов разлил из графинчика водку, однако Вахромеев, к его удивлению, категорически отказался, заявив, что если что и будет пить, так только пиво. Он предупредил, что ни водку, ни другие крепкие спиртные напитки не пьет, потому что ему запретил врач. А вино терпеть не может. Поэтому пусть лучше будет пиво, и побольше. И сразу заказал его сам.

— Я лечусь от алкогольной зависимости. Борьба идет с переменным успехом, — объяснил Вахромеев, с плотоядным любопытством глядя на появившийся на столе бочонок пива.

За всеми его движениями и взглядами угадывался старый чревоугодник, человек, несомненно, любящий поесть и, как он только что признался сам, выпить. Обед в русском стиле Вахромееву пришелся по вкусу. Они выпили за встречу и принялись за закуску. Вахромеев, поедая двойную порцию салата «Боярский», поглядывал на спокойно жующего Орлова и наконец сам произнес:

— Слушай, Петр, я человек деловой, поэтому прекрасно все понимаю. Ты время не тяни, переходи сразу к делу.

— Что ж, мне нравится твой подход, — кивнул Орлов. — У меня, собственно, даже не столько дело, сколько некоторые вопросы. В первую очередь они касаются некоего Гладких, хорошо тебе знакомого.

Вахромеев нахмурился и сказал:

— Не только знакомого — он мой… родственник. Не знаю точно, как это называется — мы на двоюродных сестрах женаты. Шурин, деверь?

— Да я, знаешь, тоже не силен в этих родственных связях, — засмеялся Орлов.

— Я знаю, что он погиб, как же, — тут же живо отреагировал Вахромеев. — Похороны на днях, не забыть бы… Но я тебе вряд ли смогу помочь. — Вахромеев отпил еще пива, которое исчезало у него с катастрофической быстротой. — Я человек далекий от криминала и, уж будь уверен, к происшествию в «Голубом озере» не имею никакого отношения.

— А я тебя и не рассматриваю в таком качестве. Я же говорил, у меня только небольшие вопросы.

— А в чем состоят вопросы?

— Дело на мне висит, Дмитрий Петрович. На мне и моих ребятах. И они ниточку обнаружили, которая в министерство тянется. А это, сам знаешь, такое ведомство, к которому не знаешь, с какой стороны подступиться. Вот и решили посоветоваться со знающим человеком…