Собака, которая любит - Наталия Криволапчук

Я стала приходить почти на каждое занятие, чтобы внимательно контролировать работу с малышом. Мы работали с ним очень бережно, давая помногу отдыхать, применяя приемы «киндер-дрессировки», обучая Рыжика в игре. Потом, когда хозяева натешились работой по общему курсу, мы стали заниматься и в индивидуальном режиме. Юра стал любимым воспитателем и другом Рыжика, а впоследствии — и его личным хендлером на выставках.

Надо было видеть, как фасонил Рыжий на выставках, как бравировал своей невозмутимостью! Перед рингом, как раз в тот момент, когда другие кобели-бультерьеры и их хозяева бурно выясняли отношения друг с другом — кому можно стоять рядом, кому нельзя, — он укладывался у Юриных ног, притворяясь спящим и время от времени приоткрывая один глаз: не пора ли еще ходить?

А как он дружил с нашей стаей! Мы жили по соседству и очень часто гуляли вместе. Черный, помогая воспитывать Рыжика и зная, что на него вполне можно положиться, назначил его своим «заместителем по собачьим делам». Рыжик вел себя с другими собаками как полноправный Старший Воин, уверенно и невозмутимо разбираясь в острых ситуациях, и умел без лишних конфликтов, как и научил его овчар, поставить на место даже вздорного соседского ротвейлера.

Как я бегала к нему среди ночи, чтобы помочь ему выйти из тяжелого наркоза после операции! Всю ночь он крутился на месте, ловя себя за хвост, и только сильными гипнотическими воздействиями мне удавалось снять это возбуждение хотя бы минут на пятнадцать. Он облегченно и благодарно смотрел мне в глаза, отдыхая немножко, пока больной мозг не выходил из-под контроля сознания. И все начиналось сначала — верчение, гипноз, небольшая передышка…

Впрочем, как бы ни были мне дороги все мелочи, касающиеся любимого и действительно удачного воспитанника, я вспоминаю о них только для того, чтобы вы оценили всю близость наших с ним отношений. Мы и сами не заметили, как Рыжик стал «нашей двоюродной собакой», как мы в шутку его называли. Хозяйка собаки довольно охотно перепоручила мне и Юре большую часть забот о своем псе… а мы уже и не сопротивлялись.

Бультерьер вырос, научился надежно работать не только на послушании, но и на «защитке» — эти занятия с ним проводил (не без нашего присмотра) дрессировщик одного из солидных клубов города. Работал Рыжик в охотку, не только азартно, но и вполне осмысленно. Немудрено, что клуб считал его своим «козырным тузом», замечательно развенчивающим предрассудки, которых немало возникло вокруг этой породы.

Так же, признаться, считала и я, охотно приглашая Рыжика для участия в наших показательных программах. Он работал на сцене с Юрой, с Черным (они исполняли вместе «синхрон» под команду одного дрессировщика), с трехлетней дочкой хозяев. Ему в радость было делать все то, что радовало нас, его учителей и друзей.

Вот и тогда мы должны были выступать на очередной выставке «Зооиндустрия», весьма полезном для нас мероприятии, где мы часто показываем этакие пропагандистские программы, иллюстрирующие нормы собачьего поведения. А накануне на той же выставке телевидение снимало большое шоу, в котором участвовал и клуб нашего Рыжика.

Приехав посмотреть шоу, я тут же наткнулась за кулисами на Рыжика, вместе с хозяевами ожидавшего своего выхода на сцену. Честное слово, я обрадовалась еще одной возможности показать зрителям по-настоящему воспитанную и обученную собаку, да еще такой «трудной» породы. Услышав, что председатель клуба ведет на сцене диалог с хозяевами собак, расспрашивая их об особенностях породы, я попросила хозяйку Рыжика упомянуть, если придется к месту, что в случае каких-либо трудностей воспитания бультерьерам не вредит консультация зоопсихолога. И не реклама мне была нужна, рекламой было наше собственное выступление, а всего лишь упоминание о профессии, тогда еще у нас совершенно неизвестной.

И вот они на сцене. Я стою за кулисами, так, что не вижу происходящего, но слышу все, что говорится в микрофон. Речь заходит о том, как правильно воспитать «проблемную» собаку. И хозяйка Рыжего (так и вижу, как она кланяется председателю клуба, от которого во многом зависят выставочные медали и выгодные вязки ее собаки) говорит о хороших дрессировщиках, о необходимости «сдавать на категорию»… Дрессировщики в этом клубе прекрасные, спору нет, но характером своим и пониманием жизни Рыжий обязан все-таки не им!

На сцену выходит тот самый дрессировщик, с которым Рыжик все лето занимался «защиткой». Слышу, что на сцене происходит некоторое замешательство, но не понимаю, в чем дело. Спустя минуту-другую хозяйка с Рыжим и с дрессировщиком спускаются со сцены, и лица у людей… мало сказать «вытянутые»!

Чтобы не оказаться некстати, я отошла в сторону, присела покурить. Ко мне подошел хозяин Рыжика, забравший его у супруги.

— Ты знаешь, что произошло на сцене? — Он тоже был явно взволнован.

— Откуда? Я только слышала, что была какая-то заминка.

— Когда вышел дрессировщик, он даже не посмотрел в его сторону и лег прямо на сцене хвостом к нему! О том, чтобы работать, не могло быть и речи!

И Рыжик, вытянув на всю длину поводок, приник щекой к голенищу моего сапога, соскользнул по нему и положил морду на стопу, заглядывая снизу мне в глаза: ну, как, ты-то поняла, почему я так сделал?

Я-то поняла, милый! А вот как ты уразумел, что твоя хозяйка предает твоих и своих прежних друзей ради сегодняшней выгоды? Как ты догадался, чем именно объяснить ей свое отношение к ее поступку? Ты ведь только вчера исправно «жрался» на репетиции!

Нечего и говорить, что хозяйка Рыжика отказалась участвовать в нашем выступлении назавтра, чем, надо сказать, немало нас подвела. Я догадываюсь, как она истолковала произошедшее. Свято веря в мои «ведьминские» способности, она, видно, решила, будто это я заставила Рыжика отказаться от работы. В отместку она резко оборвала нашу прежнюю дружбу и попыталась, хотя и безуспешно, испортить мои отношения с тем самым клубом. И даже теперь, по прошествии нескольких лет, мы с ней не встречаемся.

Жаль только, что Рыжему так никогда и не удалось больше погулять вместе с нашей стаей, пообщаться с теми, кого он так любил. Сейчас и Рыжего уже нет.

Простите мне столь долгое лирическое отступление. Но теперь я могу спросить вас: кто нравственнее, кто выше по духу — собака, сумевшая продемонстрировать нечеловеческую преданность и благородство, или ее хозяйка, искавшая лишь своей корысти?

Я без колебаний назову Личностью любого, будь то человек или животное, кто забывает о себе ради себе подобных. Перепелка, уводящая хищника от птенцов, Сильва, Рыжий, мои фоксы, наконец, без колебаний бросающиеся на пьяного хулигана, в десять раз больше них и сильнее! Так попытаемся же, мой Читатель, увидеть эту неповторимую и многогранную личность не только в обожаемых мною и многими сетон-томпсоновских животных-героях. Давайте разглядим ее и в нашей Жучке, в нашем Шарике. А попутно и в себя заглянем, чтобы понять: отчего это мы так страшимся увидеть родню по духу именно в собаке, а не в близкой к нам по физиологическому устройству обезьяне. Не в физиологии же дело!

Мы ведь относимся к собаке в высшей степени эмоционально, а наибольшие эмоции, по канонам психологии, возникают по наиболее значимым для нас поводам. Так с чего бы это, если не потому, что мы сами ощущаем эту психологическую близость собаки к человеку?

Собака, как ни одно другое животное, вызывает у большинства людей подлинную бурю страстей. Ее либо любят до самозабвения, либо терпеть не могут, считая скопищем всех мыслимых сложностей и неприятностей. И такое отношение далеко не ново. У самых разных народов, в разных по древности и географии религиях собака становилась предметом обожествления и поклонения. Вспомним о собакоголовом боге Тоте (он же — Гермес Трисмегист, он же — Меркурий), а еще о том, что древние жрецы считали собаку символом своего духовного Посвящения. И в то же время собаке случалось быть и олицетворением всего, что противоречит духовности. И ведьмы-то в собак превращались, и тело пророка Магомета они, собаки, сожрали! Вот только прислужницей Дьявола, насколько мне известно, собака не значилась никогда. Кошка — была!

Мне думается, это связано с тем, что собака, как и человек, остро нуждается в обществе себе подобных и не способна, как киплинговская кошка, гулять сама по себе. Собака в социальном смысле — существо, альтруистически созидающее! А Дьявол, как ни крути, воплощает идею не просто разрушения, а — эгоистического разрушения, только с собой считающегося и только себя ублажающего.

Вот я и вернулась к тому роковому вопросу, который задала себе еще в самом начале и который мы, Люди, задаем себе много столетий кряду: КТО, КРОМЕ НАС, В ЭТОЙ ВСЕЛЕННОЙ, СПОСОБЕН БЫТЬ ДОСТОЙНЫМ, ПУСТЬ И ПОДЧИНЕННЫМ НАМ, ПАРТНЕРОМ ПО СТОЛЬ УВЛЕКАТЕЛЬНОМУ ЗАНЯТИЮ, КАК МЫШЛЕНИЕ, ПОЗНАНИЕ МИРА? Мой ответ на этот вопрос для вас, конечно, уже очевиден.