Боксер 2: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

По возвращению все оказалось готово для возобновления спаррингов. На ринге уже был Лева и его соперник из динамовцев. Я поймал на себе секундный взгляд Григория Семеновича, как показалось, несколько обеспокоенный. Понятно, отчего, Нариманидзе-то так нагло решил увести меня к себе. Конечно, никаким его воспитанником я не был по определению, но все же первым меня нашел именно он. Так что впереди нас наверняка ждал разговор по душам.

В спарринге Левы с динамовцем было особо не на что смотреть. Но я впервые увидел пацана во всей красе. Когда эмоции у него ушли на второй план, он показал отличный бокс и отбоксировал все три раунда на равных с соперником. Получилось вязко, скучно, но учитывая, что динамовец находился в старшей возрастной группе, про Льва точно можно было сказать, что он не ударил в грязь лицом. Ну и заслуженно получил похвалу от тренера. А вот Коляну повезло меньше.

Соперник у него оказался классическим велосипедистом. Коле пришлось побегать за пареньком, что сыграло с ним плохую шутку. В перерыве между раундами он задышал, вывалил язык. Во втором раунде сбавил темп, вымахавшись, а в третьем весь раунд простоял на прямых ногах, как деревянный. Так и вышло, что Николай Коган, многообещающий юный спортсмен, напропускал кучу ударов. Вот тебе и самоуверенность… не с пацанами на заднем дворе школе дерешься, и на таком уровне снести соперника одним только нахрапом не получится. Правда, и положительную динамику в его действиях я все-таки заметил. От нескольких ударов Коля ушел с помощью маятника, который мы отработали на дежурстве на кухне — с ложками и мухоловкой.

Как бы то ни было, оба тренера получили шикарную возможность выявить, над чем работать со своими воспитанниками, и все остались довольны.

— Давайте, пацаны, часик на передых, и поедем обратно на последнем автобусе, — объявил тренер.

Лева и Колян снова пошли купаться в роднике, а я ждал разговора с тренером. Шли минуты, а он меня так и не позвал и вообще выглядел каким-то удрученным. Потом вообще прошел к небольшой беседке с навесом и там решил дождаться поездки обратно. Взял какую-то газету, уселся читать.

— Разрешите? — я присел рядом с ним.

Газетой оказался популярный «Советский спорт», где на первой странице размещалась фотография боксера в форме сборной СССР.

— Конечно, Миш, чего ты хотел? — тренер перевернул газету первой страницей вниз.

— Разговор у меня есть. Серьезный, Григорий Семёнович, — заверил я.

— Хочешь поделиться, что тебя Гиви Амиранович к себе в «Динамо» пригласил? — тренер улыбнулся. — Поздравляю. Отличное достижение, Михаил. Твоему отцу можно гордиться сыном.

Для меня стало неожиданностью, что тренер в курсе… нет, догадывался-то он наверняка, но… реакция какая-то больно странная.

— Пригласил, — согласился я. — Только я взял время подумать и согласия еще не дал, пока с вами не поговорю.

— Со мной, — он вздохнул. — Гиви — мой однополчанин, перед тем, как с тобой говорить, он у меня разрешения спрашивал.

— И вы меня отпустили? — я даже бровь от удивления приподнял. — Даже у вас остаться не предложили?

— Не предложил, — в отличие от меня, тренер даже бровью не повел. — Ты иди, Миш, скажи Гиви Амирановичу, что ты своего шанса не упустишь, пусть «Динамо» организует тебе поездку в Москву. Ты, наверное, не совсем понял. На моей памяти он делает такое предложение в первый раз. По взрослым, конечно, всякое бывало, но там переходили из клуба в клуб.

— Уверены? — я все же дал тренеру возможность одуматься. — У вас тренировки необычные, а ребята талантливые каждому тренеру нужны.

Вот тут уж Григорий Семенович поднял бровь — видно, из уст пацана такое прозвучало нескромно и самонадеянно, но я-то отвечал за то, что говорю.

— Уверен-уверен, — хмыкнул он, — ступай, я пока от жары дух переведу. Ты не один после лагеря… уйдешь, — он снова вздохнул. — Другие ребята тоже себе новых тренеров ищут. Ты думаешь, я просто так вас повез показывать Гиви Амирановичу?

Тренер взял газетку, лег на лавку и положил газету себе на глаза. Пара секунд, и из-под бумаги донесся храп. Хороший навык — вот так засыпать по щелчку. Или он показывал мне, что спор окончен, причём ещё до того, как начат? Нет, и вправду спал.

Я нехотя поднялся с лавки, не понимая, почему тренер так легко отдал меня в «Динамо». Что-то подсказывало, что дело тут не только в том, что он с Гиви в хороших отношениях и они бывшие однополчане. Но делиться со мной своими возможными проблемами, тренер не захотел. Предпочел сам вариться в своих переживаниях. Чужие желания надо уважать, поэтому я пошел к Нариманидзе, чтобы дать ему согласие на поездку в Москву в сентябре.

Глава 18

— Пришел таки, — Нарманидзе посмотрел на меня поверх очков.

Я застал его в жилом корпусе, где он заполнял какие-то бумажки и отчеты.

— Разрешите? — я аккуратно переступил через порог его комнаты.

— Ты присядь вон туда, — махнул он мне, — я сейчас с бюрократией разберусь, и сразу поговорим.

Тренер вернулся к бумагам, а я заметил, что на столе помимо канцелярии стояли счеты. На них Гиви что-то умело считал, внося записи в толстый журнал, уже наполовину исписанный. Я пожал плечами и сел, куда сказали — на типовой гостиничный трехногий табурет.

Гиви продолжил работать, высунув в уголке рта кончик языка. Сразу вспомнилось, как мне самому приходилось вот так закапываться в отчетности. Фиксировать надо каждую копейку, выделенную государством. И ладно бы кто-то эти отчеты хоть когда-нибудь проверял… так что романтики в работе тренером не было ни черта. И пока воспитанники восстанавливаются между тренировками, тренер всегда найдет, чем заняться. Потому что, хоть эти писульки никто не смотрит, за их отсутствие сразу хорошо прилетит. Плавали, знаем.

Перед тем, как озвучить Гиви свое согласие, я все же, больше для себя, решил спросить у него прямо — как так получилось, что он ничтоже сумняшеся уводит у своего коллеги воспитанника. Ну не принято так в тренерской среде, и если они друг друга братьями называют, то уж тем более. Но пока тренер был занят, я помалкивал.

Ждать пришлось недолго. Он несколько минут что-то тщательно выводил на желтоватой бумаге, потом сложил документ и сунул в конверт.

— Любишь марки клеить? На, приклей, — хмыкнул он, передавая мне конверт.

От марок мне, разумеется, было ни холодно ни жарко, но конверт из его рук я всё же принял. Отоварил марками и вернул. Гиви тем временем достал пепельницу и, встав из-за стола, пошел курить к окну. Это сейчас спортсмен не должен ни пить, ни курить, а в то время многие даже и именитые спортсмены смолили как пароходы, подчас по две пачки в день.

Кстати, я невольно взглянул на адресата, вписанного аккуратной рукой тренера: Москва, спортивное общество «Динамо».

— Корешки твои тоже на смотрины поедут в Москву, — Гиви зажег спичку и запыхтел сигаретой без фильтра.

Дым потянулся в открытое окно.

— Это какие? — уточнил я.

— Лев, Николай… — Гиви закашлялся, подавившись дымом. — Конверт, на который ты сейчас марки клеил, через неделю уже будет в Москве, и вам, ребята, придет официальное приглашение от «Динамо».

Я промолчал, а Нариманидзе посмотрел на меня с прищуром.

— А ты во всем такой…. Необычный, скажем так?

— Да обычный, вроде, — я положил конверт на стол, поверх остальных каких-то бумаг.

— Может, действительно ты просто в боксе не так давно? Вон, Лева и Коля до потолка прыгали, когда узнали, что их «Динамо» зовёт, а ты даже бровью не повел, — вежливо недоумевал тренер. — И еще тренер за Шапалева просил.

— Ну, обещать — не значит жениться, после смотрин, как вы это называете, и буду радоваться или грустить. Гиви Амиранович, а вы, выходит, решили, что я уже согласен, раз письмецо уже в конверте?

Я чувствовал, как в душе подспудно нарастает напряжение.

— Не согласен? — Гиви поднял бровь и сделал глубокую затяжку.

— Я-то, может, и согласен, просто непонятно.