Боксер 2: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Гиви Амиранович закурил папироску, а потом приметил нас. Расплылся в широкой улыбке и так же широко расставил руки.

— Какая встреча! — проговорил он с характерным акцентом.

— Гамарджобат, — ответил, тоже с улыбкой, наш тренер.

Они крепко обнялись, похлопали друг друга по спинам.

— Я как на тебя ни посмотрю, так ты совсем не меняешься с весны сорок пятого! — сказал грузин.

Судя по всему, тренера некогда были сослуживцами на Великой Отечественной, а это, пожалуй, самая крепкая дружба, которая только может быть.

Когда с приветствиями и обменом любезностями было покончено, Гиви Амиранович переключился на нас.

— Э, дарагой, это твои лучшие ребята?

— Они самые, — подтвердил наш тренер.

И посмотрел на нас с какой-то даже гордостью, хотя на тренировках не расщедривался на похвалу. Впрочем, оно и верно. Гиви же прищурился, как будто плохо видел.

— О, Колек, Лева… чемпионы! Подрос-то как Лева! А ты, Коля, скоро дядю Гиви перерастешь.

Он одобрительно кивнул, а потом перевел взгляд на меня и прищурился еще сильнее. Видимо, пытался меня узнать, раз уж тренер сказал, что здесь собраны его лучшие боксеры, значит, у меня по умолчанию должна была быть знакомая рожа. Пощурившись с полминуты, Гиви сдался.

— А этого пацана как зовут? Почему не знаю?

— Михаил меня зовут, — я опередил на мгновение тренера.

— Способный парнишка, — добавил тот, а потом, подойдя ближе к сослуживцу, добавил почти шепотом: — У нас, Гиви Амиранович, на носу соревнования, и на легкий вес у меня в зале два претендента нарисовались. Вот хочу на них в серьезной конкуренции посмотреть с твоими лучшими ребятами.

— Так а чего ты двух легковесов привез? — смутился грузин. — Мы же договаривались на разные веса. У меня для одного из них даже соперника не будет.

— А Шамиль Сабиров? — уточнил тренер.

— Шамиль травмировался, ногу потянул и теперь до конца недели будет без тренировок куковать.

При имени Шамиля я ощутил приятные воспоминания. Наш единственный олимпийский чемпион по боксу на играх 1980 года. Шамиль тогда прошел в финале неуступчивого кубинца Рамоса. Жаль, что мне не удастся постоять в парах с ним. Но отсутствие соперника для меня в легком весе нисколечко не смущало, о чем я прямо и заявил.

— Гиви Амиранович, я готов выступать с ребятами потяжелее, — сказал я.

Грузин не ответил, но теперь посмотрел на меня с любопытством, переглянулся с нашим тренером, и тот утвердительно кивнул. Мол, и сам не прочь посмотреть на меня с более тяжелым соперником.

— Ну тогда пошлите, мои ребята вас целый день ждут!

Гиви докурил сигарету несколькими затяжками и ловко отправил окурок в урну у входа в корпус. Судя по всему, даже в столь преклонном возрасте реакция у него оставалась на уровне. Как и наш тренер, Гиви наверняка был боксером. Хотя его внушительный нос, будучи явной мишенью, сломан не был.

В жилой корпус мы заходить не стали, обошли здание. Углубились немного на территорию санатория и вышли к местному ручью. В одном месте его перегородили и он образовал запруду. Там и нашлись пацаны динамовцы, занятые купанием. Мне захотелось раздеться и окунуться в воду, смыть жар и пот, начали переминаться с ноги на ногу Лева и Колян, но без отмашки тренера делать этого никто не стал.

— Позже, — обозначил он.

— Э! — окликнул своих учеников Гиви. — Набабашкин, Слоняев, Лупко — сюда подходим.

— Не Лупко, а залупко, — ехидно прошептал Лев, обращаясь к нам. — Колян, а тебе победитель Шпалы достался.

— Это он у Шпалы победитель, — буркнул в ответ Коля.

Из компании купающихся отделилась троица. Двое были крупными ребятами, фактурными, а один, судя по всему, тот самый Митя Слоняев, помельче. Ребята выглядели действительно старше нас, все-таки когда тебе четырнадцать, разница в возрасте в пару лет — это зачастую целая пропасть.

— Знакомьтесь, это ребята моего старого друга, помните, я вам рассказывал о тренере из Москвы, воспитавшем целую плеяду чемпионов? Так вот к нам приехали его ученики и сам тренер лично!

Троица динамовцев поздоровалась с Левой и Колей, а меня, как новичка, стала пристальнее разглядывать. Что я за фрукт такой.

Гиви кратко изъяснил своим боксерам задумку. Те воодушевились, обычно прирожденных бойцов хлебом не корми, а дай только перчатки надеть и на ринг. И вот эти трое явно были такого поля ягоды. Мы обменялись рукопожатиями, и мой соперник, Набабашкин, решил сходу продемонстрировать свое превосходство в силе. Схватил своей лапищей мою ладонь и принялся ее наминать, перебирая костяшки. Ну, чтобы побольнее было. Больно действительно было, но я не повел и бровью.

— Руку отпусти, — рыкнул я.

— А то че?

— А то в спарринге буду больно бить, — ответил я спокойно, глядя ему прямо в глаза.

Набабашкин сразу посмурнел и разозлился. Не получилось малолетку авторитетом задавить. Другие боксеры-динамовцы услышали мой ответ, заржали.

После тренер дал нам пару часиков на отдых, чтобы не устраивать спарринги по жаре. Своих пацанов Нариманидзе одной командой загнал в корпус.

— Э! Моржи, вылезаем!

Динамовцы вылезли, и нам с Левой и Коляном достался целый пруд. Вода в нем оказалась настолько холодной, что, несмотря на летний зной, реально сводило скулы. Но зато усталость как рукой сняло. Когда за нами вернулся тренер, мы лежали, довольные и бодрые, в тени дерева.

— Ну что, соколики! Готовы получать по мордасам? Айда за мной.

— А где будем боксировать? — резонно поинтересовался Колян.

В санатории действительно не было не то что ринга, но и в принципе какой-то специальной зоны для занятия боксом.

— Так вот этой проблемой мы как раз и займемся! Идемте, поможете собрать ринг.

Гиви приволок несколько веревок, на которых отдыхающие обычно развешивали белье после стирки, а наш тренер, пока мы купались, притащил откуда-то четыре пенька. И вот из этих приблуд предлагалось сделать подобие боксерского ринга.

— Давайте, ребятки, помогайте, — велел Нариманидзе.

Справились быстро. Колян расставил пеньки при помощи Левы, тот с умным выражением лица отмерил расстояние между ними. А я натянул верёвки, привязывая их к пенькам. Вышло атмосферно и даже брутально, как в каком-нибудь «Кровавом спорте» с Ван Даммом. Глядя на такой ринг, действительно захотелось померяться удалью с другими ребятами.

В мое время все это закончилось бы неприятностями от федерации бокса, и за спарринги без должного настила был бы выписан крупный штраф, а то и последовал бы отзыв лицензии. Но сейчас никому даже не приходило такое в голову. Ребята здесь, тренеры бдят, ринг — да вот он. И, возможно, это к лучшему, только так мог закаляться несгибаемый характер настоящих чемпионов.

Через час начало садиться солнце, и дышать стало чуточку легче. Гиви позвал разминаться своих ребят, как и наш тренер распорядился нам проводить разминку. Сразу после ждала весьма любопытная часть — Гиви нашел где-то напольные весы и приволок из здешней медчасти ростомер, дышащий на ладан. Весы оказались комкатные, на задней крышке выбито на металле: Ц. 23 ₽

— Да хочу пацанов взвесить, здесь так кормят, будто на убой, боюсь, как бы они из весовых категорий не вышли, — пояснил Гиви.

— Давай и моих заодно взвесим? — предложил наш тренер.

Начали, словно большой бой, со взвешивания, выбрали ровную поверхность для весов — и сначала динамовцы, а потом и мы по очереди встали на них. Соперник Левы показал вес в семьдесят пять килограммов, сам Лева перевесил его на половину кило. Колян со своим соперником показали по сорок шесть килограмм. А когда на весы встал мой соперник, весы точно показали семьдесят килограммов.

— Держатся, ишь какие молодчики! — прокомментировал Гиви и разгладил пальцами усы. — Я-то думал, что на ужин из еды вам будет только кефир! Давай, Михаил, твоя очередь.

Я встал на весы, понимая, что разница между мной и соперником составит… восемь весовых категорий. Ну да ничего, есть с кого брать пример. Мэнни Пакьяо прошел целых восемь весовых в статусе чемпиона. В конце концов, когда я здесь только появился, то уже взвешивался у Аллы, и ничего нового… Аккуратно поставив рядом стопы, я оказался приятно удивлен. Весы показали целых сорок восемь килограмм! Ростомер тоже удивил. Выходит, за пару недель в лагере я набрал массы и даже чуточку подрос. И, как и Колян, уместился в лимит веса на самой ленточке. Так к концу лагеря, гляди, и этот лимит перешагну… неплохо. А набрал на советских кашах и макаронах. Но то, что потенциал у этого тела большой, я понял сразу. Теперь я мог убедиться в этом, глядя в сухом остатке на цифры весов и ростомера.