Ведьма войны - Андрей Посняков

Ватага метнулась в погоню, откуда-то от площади навстречу ринулись воины, и толпа полуголых мужчин с копьями и палицами нахлынула на редкую цепь доспешных казаков.

Митаюки, волоча следом лопоухого паренька, спряталась за спину мужа, тот неспешно выдвинулся в первую линию.

– А-а-а!!! Смерть!!!

На Матвея налетело сразу трое сир-тя с копьями, но ватажник широким взмахом топора и сабли словно смахнул все наконечники влево от себя, шагнул вдоль ратовищ вперед, обратным движением сабли рубанул ближнего воина по шее. Тот ловко поднырнул под клинок и поймал точно в лоб догоняющий саблю, чуть ниже, топорик.

Двое других попятились, отдергивая копья, – но Серьга шагнул следом, вскинул топор, отвлекая внимание, и быстро уколол ближайшего саблей в грудь. Третьего сир-тя спасло только то, что на казака налетело справа еще два воина, вынуждая отбиваться, пятясь, топориком от уколов слева, а саблей от выпадов справа. Улучив мгновение, Серьга неожиданно присел на колено – два древка скользнули у казака над головой, а сам Матвей качнулся вперед, выпрямляясь уже почти вплотную к врагу. Сверкнул снизу вверх сабельный клинок, вспарывая живот одному врагу, вонзился в грудь другому топорик, и Серьга, перешагнув тела, повернулся к третьему сир-тя, опять уцелевшему в сторонке.

Митаюки ощутила острое щемящее чувство в душе и горячее томление внизу живота. Это был он, тот самый могучий Матвей Серьга, кровавое воплощение Нум-Торума, в которого она когда-то до беспамятства влюбилась после жестокой сечи в кустарнике на берегу безымянной протоки. Хмурый непобедимый воин, невозмутимо идущий навстречу смерти – и тем пугающий всех духов битвы до беспамятства.

– Матвей! – Не совладав с собой, чародейка бросилась вперед, высунулась сбоку и крепко, жадно, поцеловала мужа в губы.

Ей хотелось большего, куда большего – но сейчас это было невозможно. И потому, урвав малость, девушка отпустила своего мужчину:

– Иди!

Однако последний из тотемников, не дожидаясь схватки, отбежал на безопасное расстояние.

Толпа сир-тя врезалась в редкий строй дикарей и отхлынула, потеряв сразу десятки воинов. Привыкшие повелевать всем и вся хозяева мира явно не ожидали такого жестокого отпора и потому пятились довольно долго, чуть не до самого святилища, растерянно глядя на клинки и броню странных врагов. Между ними протиснулись раскрашенные черничным соком колдуны в своих черепах-масках, с круглыми золотыми оберегами. Одни ударили в бубны, другие просто вытянули руки, бормоча заклинания, и Митаюки ощутила, как становятся вязкими и непослушными руки, как перестает биться сердце, а голова отказывается повернуться к священнику…

– Господи Иисусе Христе, сыне божий! Огради мя святыми твоими ангелы, силою честнаго и животворящаго креста и всех святых Твоих! – провозгласил отец Амвросий, вздымая крест над православным воинством. – Помолимся вместе, дети мои! Помози ми, боже, недостойному рабу твоему, избави мя от всех навет вражиих, от всякаго зла, колдовства, волшебства, чародейства и от лукавых человек, да не возмогут причинити мне никоего зла! Господи, светом твоего сияния сохрани мя!

Сердце упруго ударило раз, другой, третий…

– Целься! – медленно поднял руку Ганс Штраубе, и казаки второго ряда, двигаясь, словно в забытьи, вяло и тяжело стали поднимать стволы в сторону могучих колдунов, справиться с заклинаниями которых не удавалось даже истовому ватажному священнику. Разве ослабил немного, и то спасение… – Пли!

Пальцы нажали спуск так же медленно, борясь сами с собой, не желая подчиняться воле владельцев. Однако замки щелкнули так же стремительно, как всегда, полыхнул облаком порох на полках, огненной иглой украсились запальники, дружно жахнули стволы.

Дробь с такой силой ударила в тела чародеев, что отшвырнула их на несколько шагов, разрывая плоть на кровавые ошметки, – и в тот же миг спал смертельный паралич с замерших ватажников.

– Ур-р-ра-а-а!!! – взревели они, бросаясь вперед.

– А-а-а!!! Сме-е-ерть!!! – кинулись навстречу тотемники, швыряя метательные палицы и копья. Несколько казаков опрокинулось, пара споткнулась. Матвею тоже досталось: палица звонко цокнула по шлему и отлетела, сдвинув его на левое ухо, а одно из копий, которое он не успел отбить, врезалось в закрывающую сердце пластину колонтаря, раздробив о железо обсидиановое острие. Казак чуть дернулся влево – но это не помешало ему уколоть вперед, в длинном выпаде, ближайшего врага в открытое плечо.

– Митаюки-и!!!

Ведьма оглянулась на крик, рванула лопоухого пленника за мешок, подволокла к немцу, торопливо распутала узел мешка. Штраубе, лихорадочно стреляя глазами вдоль строя дерущихся казаков, достал пороховницу из козьего рога, берестяной туесок с зельем, принялся сноровисто заряжать пищали. Возвышаясь над ним, продолжал читать молитвы отец Амвросий, а ему из-за армии сир-тя вторил, стуча в бубен и приплясывая под священной березой, еще один недобитый шаман.

– Проклятье… – прошептала ведьма, облизнув враз пересохшие губы, и закрутила головой. Очень скоро, подтверждая ее ужас, из леса послышался треск, и вдалеке закачались вековые сосны и ели.

Матвей, негромко разговаривая сам с собой, привычно, как делал это десятки раз в году, работал саблей и топориком, раскачиваясь всем телом и встречая врагов широкими взмахами обеих рук. Он много раз слышал, как ловкие, умелые мастера дуэльных поединков умеют парировать удары, играть клинками, уклоняться от стремительных выпадов. Серьга подобных хитростей не знал. Когда враг напирал, он просто ставил оружие поперек и быстро взмахивал им из стороны в сторону, распихивая все, что летело в тело, куда подальше, а в короткие мгновения, когда не убивали его, – рубил и колол все, до чего дотягивался.

В грудь летят копья – качнулся влево, отвел вправо, обратным движением рубанул куда ни попадя клинком, а топориком легонько пристукнул ближнюю голову, качнулся обратно, пригибаясь и тут же подрубая саблей совсем близкую руку с палицей, и опять качнулся вправо, позволяя наконечнику скользнуть по пластинам колонтаря, клинком резанул вдоль древка копья.

Язычник пальцы спас, бросив оружие и отдернув руки, отпрянул, сбивая своих же товарищей, Серьга топориком отмахнулся от наседающих слева врагов, ничего не парируя, а просто пугая, сделал шаг вперед, быстро уколол врага, потерявшего равновесие за язычником. Подтягивая клинок, резанул уже самого неудачливого копейщика по шее, поднырнул под струю крови – и копье, предназначенное казаку, вонзилось в лицо его врага. Матвей развернулся, поймал падающую сверху палицу на скрещенные саблю и топорик, качнулся вперед, пиная врага ногой в живот, а когда тот согнулся – всадил топорик в макушку и отскочил в сторону. Сбоку прошелестело брошенное издалека копье.

Уворачиваться бесполезно. Но если постоянно двигаться – попасть в тебя будет намного труднее.

Серьга качнулся, отводя палицу, рубанул встреч, закрылся от тяжелого бронзового топора своим легким, тут же нырнул вперед – все равно ведь не удержать, – снизу вверх вогнал саблю в живот, отпрянул, качнулся.

– Матве-ей!!! – Невесть откуда взявшаяся Митаюки вцепилась за колонтарь, потянула казака к себе.

– Уйди! – Серьга отпихнул девицу локтем, отмахнулся от копья, но ответить не смог: девица вцепилась как клещ и волокла к себе.

– Матвей!

– Уйди, дура! – Атаман отбил брошенное издалека копье, спас от палицы голову жены и опять не смог ответить, не достал. – Да отстань же, оглашенная!

– Сюда! – Упрямая Митаюки продолжала тянуть его назад.

Через прореху в строю попытались прорваться трое воинов с палицами. Первого, самого быстрого, Матвей просто пропустил, топориком отщелкнув палицу в сторону, и тут же, полосонув саблей открытый бок, прикрылся от нападения справа обычным широким взмахом, заодно откинув другую палицу. Сделал шаг вперед и, раз уж оружие оказалось внизу, закончил свой взмах, направив топорик в голень врага, мгновенно выпрямился в направлении третьего сир-тя, скрещивая свое оружие.

Язычник ловко отдернул палицу и с замаху ударил казака в грудь. Серьга повернулся боком, позволяя каменному оголовью скользнуть по железным пластинам, под которыми лежал на толщину в два пальца войлок поддоспешника, а потом просто повернул саблю клинком вверх, и потерявший равновесие бедолага сам напоролся на клинок.

– Матвей!!!

– Да уйди ты, ненормальная! Чуть не угробила!

– Матвей!!! – опять дернула его за руку ведьма и указала рукой на лес. Там, уже совсем близко, над деревьями покачивалась темно-синяя голова размером с избу, челюстями каждая со струг и крохотными, меньше кулака, янтарными глазками.

– А-а-а… – Казак убрал оружие и помчался прочь.

Митаюки задержалась лишь на несколько мгновений: чтобы выдернуть из ближнего пищального замка медленно дымящийся фитиль.

Оглушительное хлопанье ломаемых елей заставило всех дерущихся хоть краем глаза покоситься на звук, и тут же залитое кровью поле брани огласилось радостными криками тотемников. Сир-тя торопливо отпрянули, предоставляя закончить битву своему живому покровителю. Казаки тоже забыли про сечу, пятясь к реке и осматриваясь в поисках укрытия.