Ведьма войны - Андрей Посняков

Юная чародейка повернула назад, остановилась над мальчишкой, совсем недавно прошедшим посвящение. Слишком молодой для воина – однако татуировка в виде стискивающего шею нуера уже нанесена. Лопоухий, с короткими, отросшими всего на три пальца черными волосами, голубоглазый и слегка рябой. Лет пятнадцать на вид. Хотя, скорее, семнадцать, раз уже принят в воины. Наверное, это его первые месяцы в новом состоянии…

Паренек смотрел на то, как чужаки насилуют его соплеменниц, его подружек или даже сестер, и не столько ненавидел врагов, сколько завидовал им! Он хотел быть таким же непобедимым, могучим и властным. Хотел точно так же запускать руку между ног молодой девчонке и тискать, тискать ее там, наслаждаясь беспомощностью красотки со связанными за спиной руками. Хотел мять ее груди и смеяться, глядя в глаза, и не обращать внимания на крики возмущения. Срывать одежды, бросая обнаженных женщин на спину, наваливаться сверху и проникать в теплое влажное лоно…

Митаюки-нэ усмехнулась, перешагнула какого-то особо буйного сир-тя, катающегося по земле и стремящегося порвать прочные кожаные путы, прошла по селению, присела возле голого немца, хмельного от сытости и вседозволенности, и тихо попросила:

– Когда наиграетесь, притащите ко мне рябого синеглазого мальчишку из полона, хочу наособицу с ним поболтать, в стороне от прочих сир-тя. И не убейте его случайно, коли заскучаете. Он может стать полезен.

– Как скажешь, мудрая госпожа! – ухмыльнулся Ганс Штраубе. – Надеюсь, мой вид тебя не смущает?

– О моем смущении тебе стоило заботиться прошлой осенью, когда вы насиловали меня саму, – холодно отрезала ведьма. – Ныне же мне достаточно послушания.

Немец был исполнителен и перед рассветом, когда уставшие казаки начали засыпать, разбредясь с полонянками по ближним чумам, приволок лопоухого мальчишку к Дому Девичества, в котором обосновался с женой атаман небольшой ватаги. Откинул полог, громко кашлянул.

– Прощенья просим, воевода! Вот, пленник сей желает чего-то, а речей его не понимает никто. Может статься, супружница твоя подсобит?

Митаюки, успевшая к этому времени выспаться, откинула шкуру, торопливо влезла в кухлянку, вышла к порогу. Штраубе вопросительно приподнял брови. Юная чародейка кивнула, присела перед поставленным на колени перепуганным пареньком:

– Как твое имя, раб?

– Сехэрвен-ми… – сглотнул он. – А кто ты?

– Я есть та самая мудрая шаманка, которая пытается спасти твою жизнь. Но я разрешаю называть меня Митаюки-нэ.

– Чего там, девочка моя? – поинтересовался Матвей.

– Он желает стать нашим проводником, муж мой, – перешла на русский язык ведьма. – Бросить свой народ и семью и перебежать на нашу сторону, став верным твоим слугой.

– Мерзкий ублюдок! – скрипнув зубами, выхватил саблю казак. – Посторонись, я выпущу кишки этому подонку!

– Постой, атаман! – вскинула руку Митаюки. – Мы ведь не знаем здешних земель, а он желает показать нам пути к богатым городам и селениям.

– Нет доверия предателю! Коли изменил своим, изменит и нам!

– Зачем доверять, Матвей? – искренне не поняла ведьма. – Главное, чтобы он знал дорогу!

– Хороший проводник дорогого стоит, – поспешил поддержать девушку немец. – Коли обманет, зарезать в любой миг можно.

– В ловушку заманить способен, – резонно ответил Матвей, но саблю опустил.

– Дозволь перемолвиться о сем с мальчишкой, атаман, а уж потом суди, – попросила Митаюки. – Постараюсь в его замыслах разобраться.

– Ладно, говори, – разрешил Серьга, и юная чародейка вновь повернулась к парню, с ужасом смотрящему на сверкающий клинок.

– Ты можешь стать одним из воинов, Сехэрвен-ми, – на языке сир-тя произнесла Митаюки. – Не тем жалким существом, что бродит с копьем по порубежью и соблазняет престарелых дев шелковистой кожей в надежде на лишний кувшин отвара, а настоящим воином, победителем, который захватывает города, делит добычу и вытворяет все, что только пожелает, с пленными девками, не спрашивая на то их желания. Тем, кого боятся, а не презирают.

– Ты лжешь… – всхлипнул мальчишка. – Захватчик никогда не признает пленника равным себе…

– Если пленник докажет свою полезность, он очень легко превращается в одного из победителей, – ласково улыбнулась ему чародейка. – Посмотри на меня. Я ведь не из рода дикарей. Но я понимаю их язык, и вот я уже командую ими, а не валяюсь у них в ногах, утоляя их похоть.

Мальчишка опять всхлипнул, но теперь с надеждой.

– В первый поход тебе придется сходить со связанными руками, – кивнула Митаюки. – Но если ты укажешь верный путь к богатому селению, дикари поверят тебе и признают равным. И ты войдешь в город одним из победителей, сможешь выбрать себе самую красивую девку и развлекаться с ней так, как только тебе мечталось в самых смелых фантазиях!

– Я не предам свой род! – несмотря на ужас, отрицательно замотал головой Сехэрвен-ми. – Я не покажу дороги к другим нашим селениям!

– А кто говорит о предательстве, дурачок? – вкрадчиво удивилась ведьма. – Разве у города Нуер-Картас нет врагов? Приведи дикарей к чужому городу, и пусть они разгромят противников народа, хранимого нуерами! Белокожим воинам добыча, твоему роду спокойствие. Потом, уже с добычей и доказательством победы над врагами, мы придем к старейшинам твоего народа и предложим им союз. Ты видишь, дикари сильны, такие друзья нужны всем. Но их мало, им тоже нужны союзники. Если нам удастся добиться подобного союза, Сехэрвен-ми, можешь быть уверен, тебя сочтут героем не только эти белокожие иноземцы, но и народ нуеров. Поверь мне и не сомневайся: еще до весны ты получишь золотой амулет великого вождя, богатый дом, а самые прекрасные девушки всех селений будут умолять тебя, чтобы ты взял их девственность! Союз дикарей, владеющих огненным боем, и мудрых тотемников позволит нам стать старшими средь прочих племен, и благодарить за это станут тебя. Ты станешь легендой. Дом твой будет самым богатым под солнцем мудрых, а покорных тебе женщин ты перестанешь запоминать по именам.

– Ты лжешь… – уже не так уверенно пробормотал лопоухий мальчишка.

– Подумай сам, – пожала плечами Митаюки, – чего плохого в том, чтобы показать путь к вражескому селению? Ты не посрамишь своего имени, но сделаешь первый шаг, вкусишь первую победу и убедишься, что я тебя не обманываю.

Сехэрвен-ми бегал глазами, не зная, что выбрать. Нутром он чуял, что что-то тут не так, – но доводы девушки сир-тя казались разумными и правильными.

– Может статься, ты просто не знаешь дороги? – выпрямилась Митаюки. – Так и скажи! Мы возьмем в проводники другого пленника, а тебя на рассвете сожжем для его устрашения.

– Я знаю! – встрепенулся Сехэрвен-ми. – Знаю! До крупного города племени двуногов отсель берегом всего пять дней пути. Я был там несколько раз, на празднике масок Хоронко-ерва! Отец сказывал, десять лет тому мы воевали с этим городом и даже были убитые. С нашим народом у них постоянно ссоры из-за протоки к морю от озера Тарпхава-хо! Если белокожие воины накажут их, пусть даже истребят всех до единого, совет верховных вождей токмо рад окажется!

– Чего он? – вопросительно посмотрели на чародейку немец и муж.

– Пять дней пути до ближнего богатого города, тайные тропы он покажет, – пожала плечами Митаюки. – Подробности по пути выведаю.

– Не врет?! – нахмурился Матвей Серьга.

– Конечно, врет, любый мой, – ласково поцеловала мужа юная поклонница смерти. – Хочет навести нас на город, с которым у его народа вражда. Но нам-то какая разница?

– И то верно, – согласился Ганс Штраубе. – Раз врет, можно верить, лучшей дорогой проведет. Великое дело, хороший следопыт.

– Ты просто чудо, мой любый следопыт! – кинулась на шею Маюни Устинья, получив от него в подарок новые сапожки, и крепко расцеловала.

Сапожки были сшиты из обрезков шкур, но оттого оказались только красивее. Стриженый лисий мех пушился на ступнях, выше по голенищу шли, перекрещиваясь поверх песца, полоски оленьей кожи, выше черные полосы из спины важенки, а верх голенища оторачивали лисьи хвосты.

Девушка, развязав завязки на сапожках, сделанных Митаюки, вставила ноги в обновку, притопнула и снова кинулась к остяку целоваться:

– Прямо как влитые! И тепло в них… Прямо горячо!

– Знамо отогреешься, – смущенно буркнул Маюни себе под нос. – Ведьма сир-тя, может, и добра к тебе, Ус-нэ. Да токмо холодно ныне в ее рукоделии, да-а…

– К тебе она тоже добра, – обняла паренька за шею казачка. – Али ты недоволен, что она тебя мне в суженые так настойчиво сватала?

– К тебе от добра твоего добра, ко мне по судьбе добра… Да-а… Честна Митаюки-нэ оказалась, посему доброй и кажется. Да-а…

– Это плохо? – не поняла его бурчания Устинья.

– Хорошая сир-тя Митаюки-нэ, – со вздохом смирился остяк. – Увижу ведьму, прощения просить стану, да-а… Зря ругал, да-а… Обижал зря.