Твари Господни - Макс Мах

– И среди них был кто-нибудь из ссучившихся, типа Карла, – закончил за нее Кайданов.

– Похоже на то, – кивнула она. – Погибло всего трое полицейских, а теперь по всем программам показывают лицо Скорцени и предлагают "всем, знавшим этого человека, срочно обратиться в БФВ1 или ЛФБ1", кому что удобнее.

– Тенденция, однако, – Кайданов и сам не знал, зачем он это сказал, потому что, если и существовала во всем этом какая-то тенденция, то она была известна всем и каждому, и уже не первый год. Правительства делали вид, что борются с фашистами, коммунистами, диссидентами, исламистами и прочими возмутителями спокойствия, а народ делал вид, что верит всему этому бреду, и голосовал за все более и более жестких политиков, надеясь, что когда-нибудь все это кончится.

"И что тогда? – зло усмехнулся Кайданов. – Наивные. Вот тогда за вас всех возьмутся уже по-настоящему, потому что сейчас это еще детский лепет. Три четверти средств и сил уходят на нас. И на вас просто не остается сил".

– Пойдешь в офис? – спросила Викки.

– Да, – кивнул он и взглянул на часы. Было без четверти восемь. – Ты тоже приходи, Ви. Мне нужно будет отлучиться полпервого,[30] посидишь рядом.

– Хорошо, – улыбнулась Викки. – я подойду к двенадцати. Вот Лиза раззавидуется! Решит, что мы опять трахаемся в офисе.

4

"Переход" – дело несложное. Главное твердо знать, чего именно ты хочешь, и уметь "концентрироваться, расслабляясь". Последнее – вопрос навыка и только отчасти таланта, но и того, и другого Лисе было не занимать. Впрочем, на этот раз, ей нужно было попасть не к тем воротам, которые в свое время "назначил" им с Кайдановым таинственный Некто Никто, а совсем в другое место. И это, разумеется, несколько усложняло дело, поскольку в Цитадель Лиса не ходила уже, бог знает, сколько лет, да и в те времена, когда она туда все-таки захаживала, Рапоза появлялась там нечасто, потому что полностью своей в Цитадели никогда не была.

Едва ли не с начала семидесятых место это, облюбовали те, кого в Городе называли или отморозками, или маргиналами. Выбор термина целиком зависел от политических взглядов говорившего, и его культурного уровня. Но много ли значат слова, когда речь идет о самой сути человеческого существования? Все в Городе прекрасно понимали такие вещи и без слов. Ведь любой, кто пробыл здесь достаточно долго, чтобы успеть разобраться, кто есть кто под "светлыми небесами", знал, что в Цитадели обитают отчаявшиеся души – смертники, чей темперамент, тем не менее, не позволяет им просто спрятаться в какую-нибудь щель от снедающего страха перед беспощадным будущим и тихо сходить там с ума. Однако люди остаются людьми, даже если сами себя таковыми уже не считают, и обитатели Цитадели не были в этом смысле исключением. Они никогда и ни при каких обстоятельства не были готовы признать себя проигравшими и тешили свои искореженные ужасом души несбыточными мечтами, создав пестрый спектр вполне эсхатологических[31] идеологий. Их было великое множество этих доктрин, теорий и прочих в разной степени разработанных "теоретических платформ". Но главными, доминирующими являлись две, практически определявшие modus operandi[32] всех представленных в Цитадели групп. Одни из этих людей, прежде всего, хотели разрушить "Великое молчание", заставив обывателей взглянуть суровой правде в глаза и открыто признать, против кого они уже столько лет ведут беспощадную войну. Другие, напротив, мыслили исключительно "политическими" категориями. Они полагали, что хаос, вызванный непрекращающимися атаками на власть и порядок, разрушит нынешнюю политическую стабильность, вызвав волну спонтанных и неконтролируемых военных конфликтов, которые в конце концов перерастут в войну всех против всех. В этом случае, людям скоро станет просто не до магов, и те смогут наконец выловить в мутной воде рухнувшей человеческой цивилизации пару-другую "жирных рыб" для себя самих. Естественно, не обошлось и без влияния тех самых человеческих идеологий – от коммунизма до фашизма – которые маргиналами за свои никогда не признавались и, более того, с гневом отвергались. Однако правда и то, что у всех этих течений был, в конечном счете, один и тот же знаменатель, или, возможно, лучше сказать, что общим для всех них был вывод, к которому каждый, впрочем, приходил своим собственным путем. "Чем хуже, тем лучше" – был их лозунг, и на знаменах, какого бы цвета они ни были – красного, черного или коричневого – было написано кровью одно единственное слово. И слово это было – "Террор".

"Тебе их что, совсем не жалко?" – спросила себя Лиса и с удивлением не нашла в своем сердце ни жалости, ни сочувствия, которые жили в нем еще совсем недавно. Зато в нем неожиданно обнаружилось понимание, и это Лису не на шутку встревожило, ведь она – так ей, во всяком случае, казалось – все про этих людей поняла еще много лет назад, и поэтому, даже являясь членом боевки, своей в Цитадели никогда не чувствовала, тем более теперь.

Она докурила сигарету и, выбросив окурок в приоткрытое окно, закрыла глаза.

– Не будите меня сколько сможете, – сказала она вслух и заставила себя увидеть "звездное небо".

– Привет! – сказала ей желтоватая медленно пульсирующая звезда.

– Пошел в жопу! – Грубо ответила Лиса, хорошо знавшая, что трепаться в "прямом эфире", почти со стопроцентной вероятностью означало себя раскрыть. Свободно оперировать под "звездным небом" могли лишь такие маги, как Алекс, но ей, как бы сильна она ни была в других областях, не стоило даже пытаться.

Лиса "уцепила" кусок черного ничто между двумя звездными скоплениями и почти бессознательно вывернула его наизнанку, на ходу ориентируя себя на Цитадель. Однако, не имея достаточной практики, она, разумеется, промахнулась, оказавшись у основания стены где-то между условно "западными" и, соответственно, "северными" воротами.

"Твою мать", – подумала она в раздражении и, не теряя времени, зашагала на север.

Впрочем, ворота вскоре обнаружились, стоило ей пройти метров триста и заглянуть за поворот. Северные ворота были зажаты между двух довольно высоких круглых башен, увенчанных остроконечными черепичными крышами, нахлобученными на их верхушки, как шляпы средневековых алхимиков. За распахнутыми настежь воротами лежала небольшая совершенно пустая площадь, от которой, собственно, и начинался крутой подъем к Цитадели, стоявшей, как и положено крепости, на обрывистом холме, возвышавшимся над жавшимися к его подошве приземистыми домами.

Подъем занял у Лисы минут пятнадцать, и, не встретив на своем пути ни единой живой души, она достигла наконец тяжелых, оббитых сталью и на этот раз наглухо запертых ворот.