Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В мою руку уже вцепились три кисти — и мы тут же оказались на земле.
Прямо перед входом в учебный корпус университета.
Там творилось нечто невообразимое.
Толпа людей наседала на стоящих в ее центре мою дочь и юного стоика.
Люди бросались к ним, что-то отшвыривало их назад, люди снова возвращались — с совершенно обезумевшими лицами, со скрюченными по-звериному пальцами на вытянутых вперед руках, с утробным рычанием, выражающим одно желание: рвать на части.
Точно, как в тех картинах, показанных мне Неприкасаемыми и Гением.
Невидимые руки отбивали их, удерживая вокруг моей дочери и юного стоика полосу пустого пространства — но она то расширялась, то сужалась, и часть рук совершенно потерявших человеческий облик людей все же доставала юного стоика.
Он, казалось, не обращал на них никакого внимания, обхватив своими мою дочь и закрывая ее от жаждущей крови толпы всем своим телом.
Моя дочь вырывалась, бросалась на толпу, невидимые руки оттаскивали ее назад к юному стоику, он снова закрывал ее собой, лишал возможности двигаться в кольце своих рук — она брыкалась, шипела, сверкала на людей горящими животной яростью глазами.
Точно, как в той последней сцене, показанной мне Гением.
И я понял.
Все это заняло какие-то доли секунды — еще никогда в своей долгой жизни я не думал, не анализировал события и не делал выводы с такой скоростью. Это даже мыслями нельзя было назвать — скорее, короткие вспышки молнии, высвечивающие различные этапы плана наших … нет, не оппонентов — врагов.
Полная погруженность подкидыша во все материалы, связанные с юным стоиком — он тщательно изучал его внешность, манеры поведения и ход мыслей.
Отказ от идеи внедрить подкидыша на землю в образе юного стоика — после известия о том, что моя дочь немедленно распознает подмену.
Сосредоточение подкидыша на характеристиках других ангельских детей — с акцентом на тех, кого юный стоик особо выделял.
Появление подкидыша на земле в образе одного из тех, по всей видимости, кого моя дочь с юным стоиком считали близкими себе по духу — я даже думать не хотел, что случилось с оригиналом.
Установление подкидышем теплых, дружеских отношений с людьми, окружающими юного стоика — в противовес вечной отстраненности последнего.
Представление ее, вне всякого сомнения, как презрение к людям заносчивого всезнайки — на которого толпа посредственностей всегда реагирует одинаково агрессивно.
Кукловоды подкидыша планировали вовсе не постепенное устранение юного стоика из руководства нашими потомками — они поставили своей марионетке цель организовать его убийство.
Точно, как в одной из картин, показанных мне Гением.
Но как он и сказал, они сделали выводы из той старой истории — и решили развить ее.
На этот раз они срежиссировали не непреднамеренное убийство из зависти или ревности — оно должно было быть совершено с максимальной, нечеловеческой жестокостью, руками людей и на глазах моей дочери.
Оно должно было возбудить в ней негасимую ненависть к людям.
И с этой ненавистью в душе она должна была возглавить наших потомков, назначенных управлять этими же людьми — с целью, нетрудно догадаться, полного истребления последних.
И я должен был — в качестве ее доверенного советника — поддерживать в ней стремление отомстить за юного стоика.
Глава 20.27
Я вздрогнул, рывком придя в себя — мне показалось, что от такого бешеного мыслеоборота у меня то ли двоиться, то ли троиться в глазах стало.
Возле меня вдруг оказалось две точные копии юного стоика, все еще стоящего в самом центре свалки. Его копии ринулись туда с двух разных сторон, вопя изо всех сил, размахивая руками и привлекая к себе максимальное внимание.
Толпа заколебалась, потом с готовностью разбилась на три части, пытаясь вцепиться в более близкую цель — я бросился в открывшийся проход к моей дочери …
— Нет! — остановил меня на втором шаге совершенно беспрекословный окрик. — К памятнику! Твое дело — там!
Я бросил быстрый взгляд по сторонам — толпа еще вовсе не утратила свой пыл, но рассредоточив свои силы, определенно потеряла напор, да и невидимых рук, отбивающих ее от моей дочери с юным стоиком и его копий, совершенно очевидно стало больше. В то время как в стороне, у памятника, находилось нечто, что было по силам только мне …
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Я понял, что, лишь только двинувшись в том направлении — за несколько шагов от памятника меня обдало тлетворным зловонием погреба, полного гниющей плоти.
Я еще никогда не встречался с подобным запахом, но такая вонь могла исходить только от существа, насквозь пропитанного ненавистью и злобой.
Подкидыш.
По всей видимости, его кукловоды велели ему держаться в стороне от нападения на юного стоика — и лишь по окончании его подступиться к моей дочери с выражением своего якобы сочувствия, понимания и желания помочь в святом деле отмщения.
Теперь же, когда это нападение явно шло не по плану, он уже наверняка сообщил об этом своим хозяевам — и поскольку ему очевидно не оставили способа самостоятельно ретироваться с земли — чтобы не сбежал — он, как нетрудно догадаться, ждет …
— Стас! — отчаянно воззвал я. — Сейчас сюда твоих пошлют — вели им с места не трогаться!
— А мои все здесь! — отозвался карающий меч с ликующим хохотком. — Замотаются искать!
По всей видимости, именно это и дало нам нужное для нейтрализации толпы время. Однако, у светлоликих кукловодов были и другие псы — и по рассказам карающего меча, куда более ревностные и непробиваемые …
— А внештатники ваши? — напомнил я ему о еще одном козыре в рукаве наших врагов.
— Вот это — да! — почти запел он от восторга. — Давайте нам их сюда — мои орлы уже заждались морду им чистить!
Я ему поверил — конкуренция между подразделениями светлоликих всегда носила совершенно нездоровый характер и активно подстрекалась их властями, исходящими из принципа «Разделяй и властвуй».
Из чего следовало, что группы спасения подкидышу ждать было неоткуда, и мне оставалось лишь захватить его, отвести в укромное место и держать там до появления Гения — не исключено, что он и его имел в виду, говоря, что ему нужны все …
Я снова замер — буквально в шаге от него.
Судя по полной неподвижности, в искусство проникновения в инвертацию его тоже не посвятили.
Но схвати я его, он успеет подать сигнал своим хозяевам.
Участие которых в заговоре против земли все также не подтверждено никакими уликами — карающий меч так и не успел раздобыть их.
Сегодняшний инцидент они легко спишут на эксцесс какого-нибудь исполнителя.
Из чего следовало, что единственное неопровержимое доказательство их преступной деятельности находится в сознании подкидыша.
Которое они предусмотрительно снабдили механизмом самоуничтожения — и при сигнале бедствия с его стороны либо дадут ему приказ активировать детонаторы, либо сделают это сами дистанционно.
Я сделал этот последний шаг к подкидышу и нанес ему резкий удар ребром ладони по шее, отключив его сознание.
Обмякшее у меня в руках тело оставалось невидимым и — судя по бьющему в нос зловонию — инвертированным.
Из чего следовало, что оно все еще контролировалось какой-то частью его сознания.
Которое с равным успехом могло управлять и другими механизмами …
Я вновь склонил голову перед безграничным доверием Гения.
По всей видимости, подкидыша не случайно доверили моим заботам — вряд ли дело было только в моем особо чувствительном носе.
Не случайно Гений намекнул на свою надобность в нем именно мне — вряд ли эту шараду мог разгадать кто-то другой, не сталкивавшийся с ними так часто, как я.
Не случайно в нашей цитадели меня называли мастером работы с сознанием — вряд ли опекун моей дочери, оставшийся невредимым при вторжении в мысли подкидыша, превосходит в этом искусстве меня.
Осторожно, не касаясь его, я бросил короткий взгляд в сознание безвольно лежащего у моих ног тела — и сразу же увидел те крохотные мерцающие точки в нем, о которых говорил опекун моей дочери.