Фантастические тетради - Ирина Ванка

— Вот, — улыбнулся Эссима, — и в вашем благонадежном мироздании есть возможность с концами провалиться.

— Они старались реставрировать древнюю историю Аритабора. У вас нет даже самостоятельной матрицы развития…

Эссима остановил рукой маячащее лезвие киля, и корабль затрясся в конвульсиях, рассылая акустические волны в полости пирамиды.

— Тебе удалось поймать фрегат, — сказал он, резко переходя на деловой тон, — а значит, раскрутить Папалонскую эру…

— Похоже на то, — подтвердил экс.

— В чем же проблема?

— Смещение началось именно в этот период. После Папалонской эры я натыкаюсь лишь на мертвые артефакты. Твоя задача — пройти переменный манустрал, оставаясь в контуре агравитации до тех пор, пока я не построю полный функциональный код, достаточный для контакта.

— Контакта? — удивился Эссима. — Ты хочешь отправить меня в преисподнюю, дабы убедиться, что я жив? Или вычленить из меня астральное тело, чтобы увериться в достоверности сущего?

— Даже не мечтай об этом, — предостерег экс хитрого альбианина. — На этот раз я глаз с тебя не спущу. Я последую за тобой повсюду. Даже если от тебя останется астральный субстрат, не рассчитывай, что таким образом ты сможешь выйти из-под контроля.

— Прекрасно, — согласился Эссима, натягивая перчатки, — чтоб тебе удобнее было преследовать меня, сделай-ка для начала векторную гравитацию палубы.

— Зачем? — не понял экс.

Но Эссима уже уперся подошвами ботинок в металлическую плоскость киля и, поймав магнитный эффект, бодро пошагал вверх.

— Что ты собираешься сделать? — воскликнул Зенон, но Эссима уже преодолел киль и карабкался по доскам днища. — Эссима! — пытался остановить его Зенон. — Ты утратил рассудок. Впрочем, вряд ли ты когда-либо им обладал. Для того чтобы участвовать в проекте, тебе придется ко всему относиться серьезно, в том числе к самому себе.

Пальцы альбианина схватились за нижний выступ бойницы, и вскоре реплики экса утратили видимый адресат, стали относиться скорее к общей сути проблемы, нежели к конкретному индивиду.

— Невежды! — громко произносил экс. — И самодуры есть та универсальная разрушительная сила, перед которой не смогут устоять даже самые твердые основы познания. Обладатель такого оружия может претендовать на любое наследство, даже если это сама цивилизация…

Голова альбианина возникла из темного трюма близ пушечного ствола.

— Послушай, экс, — сказала голова, — когда ты пригласишь меня в Аритабор, тогда и будешь сам выбирать транспорт.

Глава 6

Пирамида окунулась брюхом в стратосферу. Ее нижняя площадь погасла и растворилась. Вверх полезла желтая масса маслянистого облака. Фрегат оцепенел. Первобытная тишина космического вакуума расперла пространство. Киль опускался в туман. Влажные хлопья обволакивали борта судна. Зенон сделал шаг к мачтовым трапам, но Эссима удержал его и заставил прижаться к перилам. Они стояли на капитанской площадке, подпертой колоннами, а жирные пенки тумана подбирались к нижней палубе. Контейнер уползал вверх, уступая жизненное пространство альбианскому свету.

— Останови, — встревожился Зенон и поглядел на манжет, чтобы убедиться в герметичности своего костюма. — Это «манустральный газ». Теоретики говорят, что он способен растворять биологические субстанции…

— А практики подтверждают, — согласился альбианин. — Так что не суетись. Чем больше дергаешься, тем жиже получишься на выходе. — Он взялся руками за подвязки канатной лестницы, ведущей к мачте, отрезав эксу последний путь к спасению.

— Мы можем легко обойти скопление, — предложил Зенон.

— Да, — согласился Эссима, — повернуть к базе, выйти в буфер и дать деру без оглядки до самой Копры. Может быть, это самая безопасная дорога к манустральным контактам, но там я тебе не попутчик.

Желтая «вата» уже поднималась к вершинам колонн. Зенон не спускал глаз с манжетных индикаторов, которые зашкаливало от сигналов биологической тревоги.

— Это тебе знакомо? — издевался Эссима. — Ощущение неуправляемой пустоты, предчувствие бесконечности, за которой смерть кажется пределом желаний. Разве не от этих воспоминаний ты бежал из Аритабора?

— Я избавился от воспоминаний не для того, чтобы к ним возвращаться, — ответил экс.

— Тогда зачем связался с Копрой?

Не получив ответа, Эссима демонстративно возвысился на шаткую «ступень» каната. Ботинки экса погружались в бездну. На поверхности оставалась плавающая ограда капитанского мостика, черная мачта в лохмотьях веревочных трапов да сопла, надувающие горячим воздухом небесные паруса.

— Торопишься доверять каждому, кто защитит тебя от воспоминаний, — слышал Зенон. — Но отказываешь своей цивилизации в праве делать то же самое. Может, Ареалу пошла бы на пользу потеря аритаборских архивов? Твоя природа также несуразна и противоречива. Но, в отличие от моей, еще пугается сумеречных состояний. Пугается, значит, есть что терять. Например, густую кондицию в луже манустрального хаоса… — голос путался, отдалялся и вскоре растворился в числе прочих проявлений «сжиженного» мироздания. Желтые капли покрыли маску Зенона и парализовали противотуманный эффект неожиданно ярким преломлением света. Когда мутный занавес поднялся над корпусом фрегата, все до единого приборы костюма отказались работать. Внутреннее жизнеобеспечение едва реагировало. Очень вяло, но отзывались системы внешней магнитной защиты, предохраняющие от ударов и потери гравитации. Все остальное оснащение можно было смело выбросить за борт. Да и сам некогда приличный скафандр выглядел так, словно его пропустили по пищеварительному тракту.

Корабль погружался в пространство кристально чистого неба между двух непроницаемых слоев тумана. Пока Зенон старался распознать уровень грунта под нижним слоем, Эссима устраивал эффектное раздевание у капитанской рубки. Он сбрасывал вниз один за другим защитные аксессуары навигаторской униформы, от перчаток и поясов до шлема-протектора, герметизирующего главную часть разумного организма от неприятностей враждебной среды. С таким же демонстративным наслаждением альбианин вдохнул полные легкие ледяного разреженного воздуха, от которого непременно сдохла бы рафинированная тварь ареала. Самое время было лететь за борт «гравитационным» ботинкам. С аналогично показным безразличием Зенон взирал на это бесстыдство и мечтал запереть распоясавшегося аборигена в одной из самых мрачных и вонючих ячеек фрегата. Но абориген нашел в себе мудрости не тронуть ботинки, а вместе с ними оставил в покое и нательный комбинезон, прикрывающий первозданную наготу, дабы не смущать зрелищем творение древних папалонских корабелов. На этой оптимистической ноте альбианин распечатал «шкаф» со скрипучей механикой, примыкавший к капитанской площадке, и стал раскручивать просаленные лебедки колес. Фрегат затрясся и повернул нос. Зенон схватился за перила и только теперь заметил под корпусом судна длинную вереницу летучих фрегатов, уходящих в нижний туманный пласт. Корабли располагались по траектории изогнутой линии, выдерживая равномерные дистанции относительно друг друга, словно отражение в зеркалах. Их формы были также зеркально идентичны, а движения синхронны.