Том 68. Чехов - Наталья Александровна Роскина

режиссер спектакля Мак Клннтнк возражал Гиббу, говоря, что чеховские герои являются не только специфически русскими, но и «общечеловеческими типами и по существу не принадлежат одной какой-либо стране, либо эпохе»94.

В 1944 г. на американской сцене появилась новая чеховская постановка, осуще­ствленная Ив Ле Гальенн совместно с Маргарет Уэбстер (Margareth Webster),— «Вишне­вый сад»; премьера состоялась 25 января 1944 г. в National Theatre с участием Ив Ле Гальенн — Раневская. Джозефа Шилдкраут (Joseph Shildkraut) — Гаев, Стивена Шнэйбл (Stephan Schnabel) — Лопахин, Лойс Холл (Lois Hall) — Аня, Кэтрин Эмерп (Katherine Emery) — Варя, А. Г. Эндрюс (A. G. Andrews) — Фирс, Эдуарда Фрэнз (Eduard Franz) — Трофимов, Рекс О'Мэли (Rex O'Malley) — Епиходов и Лины Ро­берте (Leona Roberts) — Шарлотта. Пьеса шла в новом переводе Ирины Скарятиной95.

Брукс Аткинсон в первой своей рецензии, помещенной в «New York Times», на­зывает «Вишневый сад» «пьесой побежденной эпохи в России» п хвалит постановку96; в следующей рецензии он отмечает, что она передает чеховский юмор97. Старк Янг, который три года спустя перевел эту пьесу, хвалил перевод Скарятиной, говоря, что он намного превосходит более ранние переводы, в которых «Чехов оказывается стран­ным ii суровым чудовищем, совершенно неузнаваемым для русских».Он заметил лишь,что некоторые реплики, главным образом, Гаева и Трофимова, в переводе потеряли плав­ность98. Янг нашел, что постановка, в целом превосходная, иногда грешит чрезмер­ным упрощением, излишними купюрами и «подчас недостаточным вниманием к дра­матическим акцентам». Последнее, по его мнению, является особенно досадной ошиб­кой, когда дело идет о чеховской пьесе, ибо «в этом суть чеховского метода. Непосле­довательность и ирония идут изнутри, глубоко человечны и составляют единый поток. 11 внешне их надо представить, как нечто цельное, живое, бьющее ключом. Когда этого недостает в режиссерской работе, получаются слишком внезапные скачки от трагиче­ского к комическому, от комического к трагическому»99.

Это была последняя чеховская постановка, осуществленная американцами в 1940-х годах. Однако в мае 1946 г. труппа лондонского театра Old Vic, приехавшая на гастроли в Нью-Йорк, привезла с собой спектакль «Дядя Ваня», с Лоренсом Оливье (Laurence Olivier) в роли Астрова и Ральфом Ричардсоном (Ralph Richardson) в роли Войницкого. Некоторым критикам не понравилась сама пьеса, другим—постановка.

«ТРИ СЕСТРЫ» НА АМЕРИКАНСКОЙ СЦЕНЕ (КАРТИНА ИЗ 3-го АКТА) Постановка Гатри Мак Клпнтика в «Ethel Barrymore Theatre», Нью-Йорк, 1942 г.

 

Уолкотт Гибб 100 писал, что «пьеса вряд ли избежит легкомысленной критики, ибо подчас (... она воспринимается как нарочитая и злая пародия на всю русскую дра­матургию» с её обескураженными героями и беспросветным пессимизмом. С другой стороны, Гибб признает, что «намерения у автора были очевидно тоже юмористические. Впрочем, если собственные герои и казались ему смешными, то только с точки зрения юмора самого мрачного, наподобие юмора Домье, когда он рисует своих изможден­ных». Впрочем, не все критики были согласны с этим мнением. Так, Джон Мейсон Браун похвалил английскую труппу за то, что она увидела в «Дяде Ване» трагикоме­дию,— а по его мнению, все крупные пьесы Чехова трагикомедии: «Облачать их в траур — на сцене ли, или в критической статье — значит ровно ничего не понять. Это значит отказать им в той широте, в том всеобъемлющем и неизменном величии их, которое и дает им право на исключительное положение в современном театре» 101.

5

В 1950-е годы в Америке наблюдается значительное оживление интереса к Чехову, отчасти вызванное пятидесятилетием со дня смерти Чехова, которое отмечалось в 1954 г. Было напечатано довольно большое количество книг и статей о Чехове; многие из его произведений, не переводившиеся ранее, были переведены на английский язык; появились новые переводы и новые постановки чеховских пьес. Совсем недавно вышли дешевым изданием три сборника основных чеховских пьес 102. Режиссерский план постановки «Чайки», осуществленной Станиславским в Московском Художественном театре, был напечатан в переводе, сделанном английским переводчиком и биографом Чехова, Дэвидом Магаршаком (David Magarshak) loS. За первые восемь лет истекшего десятилетия вышло пять сборников рассказов и повестей 104, а также была переиздана чеховская антология Ярмолинского 105. Значительным вкладом в дело публикации чеховских материалов в Америке явился тщательно изданный под редакцией Лилиан Хеллман сборник избранных писем Чехова 1о6, несколько монографий о Чехове107 и, кроме того, перевод воспоминаний Лидии Авиловой о Чехове 1о8.

Появилось несколько любопытных высказываний по поводу рассказов и писем Чехова. Эдмунд Уилсон пытается определить причину, почему Чехов представляется более трудным для восприятия читателя Запада, чем другие русские писатели. Критик утверждает, что в Англии и Соединенных Штатах Чехова читают «в определенных лите­ратурных кругах, где создался своеобразный культ его и где на него смотрят как на мастера искусства столь исключительного, столь далекого от общепринятых тем и точек зрения, что единственно, с чем можно сравнить их отношение к Чехову, это с отно­шением, которое царило среди определенной части публики к Генри Джеймсу в пе­риод, когда он еще не сделался одним из столпов американского пантеона .... Положение Чехова с того времени, когда его стали убеждать отнестись к себе серь­езно, как к писателю, имеет кое-что общее с положением Марка Твена, когда он, напе­чатав „Гекльберри Финна", должен был преодолевать взгляд публики на себя как на присяжного развлекателя. Некоторые из ранних чеховских рассказов— „Лошадиная фамилия", например, — имели успех такого же порядка, как твеновская „Знаменитая скачущая лягушка из Кальвераса", хотя юмор „Лошадиной фамилии" основан на психологической правде, такого порядка, какого (...) в „Лягушке" мы не найдем»109.

Главное же препятствие, по мнению Уилсона, — в том, что в большинстве вы­ходивших до сих пор изданий Чехова на английском языке (а он имеет в виду в основ­ном переводы Констанс Гарнетт) рассказы Чехова «свалены в кучу (... без указания дат, когда они написаны ... без какой бы то ни было последовательности» 110.

Уилсон развивает эту мысль дальше в своем интересном предисловии к сборнику чеховских повестей и рассказов, им же и составленному: «Вот эта искаженная картина развития Чехова и является одной из причин частых жалоб английских и американ­ских критиков на то, что они не могут понять основной тенденции Чехова. Как бы могли мы расценить творчество Марка Твена, если бы прямо вслед за „Таинственным незна­комцем" нам предложили бы читать „Знаменитую скачущую лягушку из штата Каль- верас"? ...)

Почти во всем, что инсал Чехов в последние годы своей жизни (с 1894 по 1903), и в прозе, и в пьесах его ощущается