Публичное одиночество - Никита Михалков

Воссоздать этот мир на экране – и есть наша первоочередная задача.

Хочу попутно заметить, что главное для кинематографа, будь то экранизация или нет, – добиться подлинной человеческой правды, чтобы зритель мог узнавать себя на экране. (I, 13)

(1984)

Мне думается, что экранизировать, инсценировать нужно не классическое произведение, а автора.

Что я под этим разумею?

Меня интересует автор, который в конкретный период своей жизни, истории, своей конкретной судьбы написал это конкретное произведение.

Как можно экранизировать «Дядю Ваню», если не представить себе, каким был Чехов в то время, что было вокруг него. Могут быть изменения в тексте, но если они будут идти в русле характера его автора, а не тех героев, которых мы так или иначе привыкли видеть, представлять. Мы пытались подходить так в экранизациях классических произведений.

Мне неинтересно снимать и смотреть картину, если я не ощущаю любви к тому, кто это сделал, к тем, о ком говорят. (I, 19)

ЭЛИТА

Интеллектуальная элита (1992)

Нам все время настойчиво твердят об особой миссии «интеллектуальной элиты» в культурном возрождении страны.

Сейчас в общественное сознание усиленно внедряется идея создания некоего интеллектуально-культурного синедриона при президенте России. От воли этого нового органа будет зависеть все будущее нашей культуры.

Но где она, эта элита, способная осознать свою ответственность перед судьбами Родины?

Во всяком случае, не в высшем эшелоне нашей интеллигенции, превратившейся в нечто среднее между интуристами и интеллектуальной номенклатурой.

Пусть уж культурой правят крепкие профессионалы и чиновники, чем звезды международной науки и политики… (I, 42)

Российская элита (2002)

Патриаршее и синодальное богослужение, верховная (самодержавная) и высшая (аристократическая) власть, частная собственность крепкого хозяина и свободная воля казака – вот что раньше на Святой Руси и Великой России, в пору симфонии Царства и Священства, во время расцвета православной духовности давало право быть причисленным к российской элите.

Эту элиту, существовавшую с поры принятия христианства на Руси и до 1917 года, я бы назвал благодатной элитой. В своей высшей фазе она предстала в виде элиты имперской. Это была элита чести, долга и жертвенного служения Отечеству.

Сегодня мы должны честно сказать себе: прежней благодатной элиты в современной России нет.

И нет уже давно.

С поры «триумфального шествия советской власти» большевики повели беспощадную борьбу на ее уничтожение (физическое и духовное) и попытались заместить имперскую, российскую элиту на элиту советскую.

И им это удалось.

Российскую империю сменил Советский Союз. Он породил безбожную, «смердяковскую» партийно-советскую элиту. Элита эта была «обезьяной» прежней, имперской элиты…

В итоге своего более чем семидесятилетнего существования партийно-советская элита превратилась в совершенно неестественное, противное законам человеческой природы и общества образование. Ее можно сравнить с чудовищной и одновременно нелепой моделью, родившейся в мозгу сумасшедшего изобретателя. В ней все были повязаны со всеми теневыми связями и узами.

Серо-бурая от крови, доносов и страха, сталинская номенклатурная элита, слегка полинявшая в пору «хрущевской оттепели», в брежневский период, в буквальном смысле слова, «расцвела» криминалитетом всех родов и мастей.

Во все свои времена партийно-советская элита давила и отторгала от себя людей со здоровой психикой и чистой совестью, превращая их либо в зеков, ненавидящих окружавший их «вольный мир», либо в лицемеров, живших двойной, а то и тройной жизнью…

Современная российская элита состоит из представителей трех ветвей государственной власти (законодательной, исполнительной и судебной) и представителей легального и теневого бизнеса на федеральном, региональном и местном уровнях, а также представителей всех социальных групп, коммерческих и некоммерческих организаций, политических партий и движений, образующих гражданское общество, среди которых особенно влиятельными являются владельцы электронных СМИ.

Подавляющее большинство людей, принадлежащих сегодня к российской элите, это «дети лейтенанта Шмидта», порожденные и вскормленные рынком власти.

Подчеркну еще раз: речь идет не только о государственной власти, но и о власти гражданского общества, о власти легального и нелегального бизнеса.

На рынке власти, на котором торгуют собой все перечисленные группы российских элит, нет цивилизованных правил поведения. Тут не действуют ни свободная конкуренция, ни экономические законы, ни правовые нормы.

Для его участников главный товар – они сами. Вернее, их властный, собственнический, гражданский или криминальный ресурс, который, в отличие от рубля, является для этого рынка основной конвертируемой валютой.

Громогласно провозглашенные горбачевская перестройка, ельцинская революция и экономические «реформы» Егора Гайдара на самом деле только сорвали с петель ржавый «железный занавес» комидеологии, быстро и цинично обнажив гнилое бытие «теневого рынка», его воровские и бандитские идеалы и ценности.

Наши реформаторы, будучи по природе своей крепкими экономистами-финансистами и правоверными марксистами, в сущности, так ничего и не поняли. Упершись лбом в фундаментальные проблемы экономики и политики, они были не в состоянии понять, что природа любого кризиса экономики и политики лежит не в них самих, а в иной – духовной сфере.

Кризис России – это прежде всего кризис духовности.

Реформаторы ничего не реформировали, они просто-напросто объявили все «неофициальные» правила игры, принятые на теневом рынке партийно-советской власти, «официальными». Они легализовали этот рынок и скрытые ранее «реальные» элиты.

Они сделали прежде тайную (экономическую, политическую, культурную) партийно-советскую безбожную власть явной.

И мы все «вдруг и сразу» почувствовали себя серьезно больными. Мы прокричали себе и другим, что мы стали вдруг больны. Но больны-то мы были уже давно…

Затем, как язычники, мы стали приносить жертвы…

Сначала исчезли с горизонта – первые лица во всех эшелонах партийной, советской и профсоюзной власти в центре и на местах.

На смену им тут же выплыли из вторых, третьих и четвертых рядов партийной и советской власти бывшие замы, советники, помощники, консультанты, инструкторы, старшие и младшие офицеры, шустрые комсомольские вожаки…

На экономической сцене появились «цеховики» и лица с криминальным прошлым, наиболее «продвинутые» советские директора, снабженцы со связями, ловкие посредники, которые стали легально присваивать все то, чем раньше можно было пользоваться только «под ковром», украдкой, по чуть-чуть, и что раньше составляло сокровища партийного и советского аппарата.