История московского Чингисхана. Цена успеха в деньгах, любви и одиночестве - Арман Давлетяров

Первыми иностранными артистами, с которыми я работал, была группа «Смоки» – они приезжали в Россию в начале 2000-х годов, тогда я еще трудился в компании «МедиаСтар». Мы организовали гастрольную поездку группы по некоторым городам России, затем дали концерты в Казахстане.

Тогда я понял, что западные артисты, несмотря на свой высокий статус, бывают порой равнодушны к каким-то атрибутам успеха. В частности, когда в Алма-Ате у нас случилось недоразумение с гостиницей и вместо лимузинов «Smokie» («Смоки») пришлось везти в аэропорт на обычных автомобилях, музыканты ничем не выразили недовольства. Главное для них в тот момент было – успеть вовремя на запланированные концерты. Зато я пережил тогда массу неприятных минут, пришлось бегать и улаживать все финансовые и организационные вопросы в сжатые по времени сроки.

Но, несмотря на уже имеющийся опыт общения с иностранными артистами, Полина с Томасом казались людьми не от мира сего. Особенно Томас. Вырос он в другой культуре… Знаете… Американцы по менталитету все же чем-то похожи на россиян – такие же «рубаха-парни», открытые в общении, только чуть жестче, может быть. А вот европейцы уж очень не схожи с нами. Более сдержанные, более консервативные, более организованные. Не только я удивлялся и паниковал, но и сам Томас постоянно выказывал крайнюю степень изумления, соприкасаясь с теми или иными аспектами российского бытия.

Например, меня поразило, что Томас всегда – абсолютно всегда – пристегивался ремнями безопасности в автомобиле. Садился на переднее сиденье рядом с водителем, защелкивал ремень безопасности, и так ехал. Ни один из артистов не ездил на переднем сиденье, а тем более с пристегнутым ремнем.

Для нас в России такая забота о безопасности в новинку, и водители принялись истово соблюдать это правило только после того, как ужесточили штрафы. А Томас это делал по своей воле. Феноменально. В райдере он, таким образом, вписывал, что во встречающих машинах должны быть ремни безопасности. Это раз. И второе – по дороге из аэропорта автомобиль нигде не должен был останавливаться, даже на автозаправочных станциях.

Но даже не это потрясло меня в Томасе больше всего. Самый показательный случай, который врезался в память – первая наша гастрольная поездка в один из российских городов.

Улучив время, мы отправились гулять по городскому скверу, где бегало много детворы и работал парк аттракционов. Дурачась, мы с Томасом залезли на одну из каруселей, в тележки, запряженные лошадками, и принялись кататься – словно дети, резвящиеся под присмотром взрослых. Навеселившись, мы вышли из сквера, и тут произошло невероятное.

– Арман, а сколько стоит билет, за который ты заплатил? – спросил меня Томас.

А я, покупая в кассе билеты на «лошадки», естественно, спонсировал обоих. Я назвал сумму, не чувствуя подвоха.

И вдруг Томас достал деньги, протянул и вежливо так произнес:

– Вот, возьми, пожалуйста…

– Что это? – уставился я на купюру, не поверив своим глазам.

– Деньги за билет, который ты мне дал… – снова очень вежливо пояснил Томас.

– Но Томас, я могу хоть раз заплатить?! – воскликнул я, недоумевая, как можно из-за такого пустяка так дергаться.

– No, no, no, – замахал Томас руками, затем все-таки отдал мне эту бумажку, и после я весь вечер вспоминал и удивлялся его манерам.

Так между нами и повелось. Если мы обедали где-то в кафе или выпивали по чашке чая, он скрупулезно высчитывал, насколько я потратился, и возвращал мне эти деньги. В моих глазах это была просто квинтэссенция холодного капитализма, и я считал все это слишком уж большой щепетильностью, граничащей с придирчивостью. Но потом я все-таки проникся этой логикой и понял, что в таком этикете немало плюсов.

Когда вас связывают с человеком только деловые отношения, а ты платишь за своего визави раз, другой, третий, то в конечном итоге может сложиться ощущение, будто рядом с тобой халявщик, особенно если речь идет о мужчине. А в рабочих отношениях подобное недопустимо.

Томас был по-своему прав – и я стал вести себя на предложенный им манер. Мы чуть ли не до копейки подсчитывали, кто, сколько потратил и на что, потом делили расходы. Я как восточный человек, конечно, сильно напрягался по этому поводу, зато Томас считал это абсолютно справедливым, даже нормой. Так продолжалось до тех пор, пока мы не притерлись друг к другу. Томас пообвыкся тут, в России, и перестал вскакивать каждый раз, когда приносили счет, а я перестал обращать внимание на его желание не быть никому ни в чем обязанным.

Еще одно важное качество, которое кардинально отличало Томаса от остальных артистов, – это скромность. Томас не считал себя звездой, его никак не заботил его собственный статус, не важно было, на каком автомобиле он едет (хотя он понимал, что хорошая машина и хороший номер в гостинице – это часть его имиджа, но не более), его не заботила стоимость его одежды и прочие материальные признаки успеха.

Кроме того, он очень спокойно реагировал на тщеславные проявления нашей родной российской эстрады – то есть не замечал их. Работа была превыше всего. Он безо всяких уговоров приезжал, куда необходимо, отрабатывал свой концерт независимо от времени суток, получал свои деньги и спокойно уезжал работать на другую площадку.

Рядом с ним я попросту набирался опыта, перенимал взгляд на жизнь, манеры западной культуры отношений и, что самое приятное, с утра до вечера практиковал английский. Томас по-русски почти не говорил, и поначалу мы общались с ним чуть ли не жестами, так как я всегда изучал немецкий, а английский знал чуть-чуть…

Репертуар у Томаса и Полины тоже был англоязычный. Поэтому еще одной важной задачей стало изучение английского языка.

Общались мы на первых порах весьма оригинальным образом. Поскольку говорить по-английски я почти не мог, и телефонные переговоры с Томасом были практически исключены, Томас… слал мне смс-ки на английском. Я ловил эти смс-ки, тут же бежал к кому-либо, кто владел английским, мне переводили. Затем я просил своих «спасителей» ответить Томасу по-английски. С устной речью помогала Полина, которая постоянно выступала переводчиком – весь первый год я сам не мог ни слова вымолвить, ни понять. Полина, разумеется, была не в восторге от такого расклада:

– Да что же это такое?! – возмущалась она. – Я вам что, переводчик? Сколько можно язык-то учить, боже мой!

Это было адресовано как мне, так и Томасу. Полина, в отличие от Томаса, русский освоила. А мы с ним, как два сапога пара – ни я по-английски, ни он по-русски. Смехота.

Меж тем, как я уже говорил, у Полины с Томасом был бурный роман, который плавно проникал во все сферы нашего бытия. Как говорится, романом никого не удивишь, но то, что вытворяли Полина с Томасом, однозначно выбивалось из всех доселе виданных мной историй.