Тайна Святой Плащаницы - Хулия Наварро

— Вы так и не ответили на мой вопрос.

— Ваш вопрос?

— Да. Расскажите мне о своих подозрениях.

— Мы подозреваем, что кто-то пытается добраться до Священного Полотна. Пока неизвестно, с какой целью — то ли чтобы выкрасть его, то ли чтобы уничтожить. Однако мы уверены, что этот пожар был связан именно с Плащаницей, как, впрочем, и все другие многочисленные пожары, случившиеся в соборе раньше.

— Это интересное предположение. А теперь поведайте мне, кого именно вы подозреваете, кто, по-вашему, может хотеть выкрасть или уничтожить Плащаницу, а главное — с какой целью.

— Это как раз мы и пытаемся выяснить.

— Если не ошибаюсь, у вас нет каких-либо зацепок, подтверждающих ваши предположения?

— Нет.

— Доктор, так вы считаете, что это я хочу выкрасть или же уничтожить Плащаницу?

В тоне Д'Алаквы чувствовалась ирония, которая еще больше усилила у Софии ощущение, что над ней насмехаются.

— Я не говорила, что мы подозреваем именно вас. Просто вполне возможно, что кто-то из ваших служащих причастен к пожару в соборе.

— Начальник отдела кадров предприятия КОКСА сеньор Лацотти помог вам?

— Да, к нему у нас нет претензий. Он был очень любезен и деятелен и предоставил всю необходимую нам информацию.

— Позвольте мне задать вам вопрос. Чего именно вы и ваш шеф ожидали от встречи со мной этим вечером?

София опустила взгляд и сделала глоток шампанского. У нее не было ответа. По крайней мере, сколько-нибудь убедительного ответа. Такого человека, как Д'Алаква, вряд ли устроят объяснения, что ею руководила интуиция. Софии показалось, что она сдавала сейчас экзамен и провалилась, поскольку этот человек задавал вопросы так, что ее ответы на них могли показаться по-детски глупыми.

— Просто встретиться с вами, если получится — поговорить, а дальше действовать по ситуации.

— Может, съедим чего-нибудь?

София удивленно посмотрела на него. Д'Алаква ловко заставил ее взять его под руку и подвел к столу, на котором были расставлены закуски. К ним подошли Джеймс Стюарт и министр финансов.

— Умберто, мы тут с Горацио обсуждаем, какие последствия может вызвать азиатский грипп на европейских биржах…

Д'Алаква стал пространно рассуждать о кризисе азиатской экономики и, к удивлению Софии, втянул в этот разговор и ее. София спорила с министром финансов, а затем опровергла некоторые утверждения Стюарта. Д'Алаква слушал ее с интересом.

Глядя на них со стороны, Марко Валони не переставал удивляться тому, что София оказалась в окружении этих влиятельнейших людей, а еще больше тому, что, по всей видимости, ей удалось вызвать к себе интерес Умберто Д'Алаквы.

— Ваша подруга просто очаровательна.

Бодрый голос Мэри Стюарт отвлек Марко от его мыслей. Или же это Паола незаметно подтолкнула его локтем?

— Да, это правда, — подтвердила Паола. — Она очень умная женщина.

— И очень красивая, — добавила Мэри. — Я еще никогда не видела, чтобы Умберто так заинтересовался женщиной. Она, без сомнения, удивительна, если уж Умберто уделяет ей столько внимания. Ему, похоже, нравится с ней общаться.

— Он холост, не так ли? — спросила Паола.

— Да. И я никогда не могла понять почему, у него ведь есть все: он умный, красивый, культурный, богатый, да и человек хороший. Не знаю, почему вы, Джон и Лиза, так мало с ним общаетесь.

— Мэри, мир Умберто — это не наш мир. Да и мы с тобой из разных миров, хоть ты мне и сестра.

— Да ладно, Лиза, не говори глупости.

— Я не говорю глупости. В моей повседневной жизни, в моей работе нет ни министров, ни банкиров, ни крупных менеджеров. Они вне моей жизни. Да и вне жизни Джона.

— Не надо возвращаться к старой теме и утверждать, что люди делятся на категории в зависимости от содержания их визитных карточек.

— А я этого и не делаю. Я лишь говорю, что я — археолог, а потому в моем окружении вряд ли можно увидеть министра.

— Но с Умберто вам не мешало бы пообщаться. Он увлекается археологией и даже финансировал кое-какие раскопки, и я уверена, что у вас с ним много общего, — настаивала Мэри.

София и Умберто Д'Алаква сели за стол рядом. Д'Алаква оказывал Софии знаки внимания, и она была польщена. Марко захотелось поговорить с ней, узнать, как обстоят дела и о чем был их разговор с Д'Алаквой. Однако он не решился даже приблизиться к Софии: интуиция подсказывала ему, что этого не следует делать.

Было около часа ночи, когда Паола сказала Марко, что не за горами уже и новый день. В восемь утра у нее начинались занятия, и она не хотела выглядеть усталой. Марко попросил ее, чтобы она сама подошла к Софии и сообщила, что они уходят.

— София, мы уже уходим. Не знаю, хочешь ли ты, чтобы мы довезли тебя домой.

— Спасибо, Паола. Я тоже пойду с вами.

София надеялась, что Д'Алаква предложит проводить ее домой, но этого не произошло. Он поднялся и поцеловал на прощанье руку ей, а затем и Паоле.

Когда они в сопровождении Лизы и Джона подошли к двери, София краем глаза взглянула на террасу. Умберто Д'Алаква оживленно беседовал с группой гостей. София почувствовала себя обманутой.

Едва они сели в машину, Марко дал волю своему любопытству.

— Итак, доктор Галлони, расскажи-ка мне, что тебе поведал этот великий человек.

— Ничего.

— То есть?

— Он ничего мне не сказал, кроме того, что для него было очевидным: мы пришли на эту вечеринку, чтобы встретиться с ним. Он заставил меня почувствовать себя смешной и глупенькой. А еще он спросил меня с ехидством, не подозреваем ли мы его в намерении выкрасть или уничтожить Плащаницу.

— И ничего больше?

— А все остальное время мы разговаривали об азиатском гриппе, нефти, искусстве, литературе.

— Однако вам, похоже, нравилось общаться друг с другом, — заметила Паола.

— Нравилось только мне.

— И ему тоже, — настаивала Паола.

— Вы еще увидитесь? — спросил Марко.

— Нет, вряд ли. Он лишь вежливо себя вел, не более того.

— Но он запал тебе в душу.

— Что касается эмоций, то, пожалуй, да, однако, я уже зрелый человек, а потому, надеюсь, мной будет управлять здравый смысл, а не эмоции.

— Да, он все-таки запал тебе в душу! — сказал Марко, широко улыбнувшись.

— Вы были бы прекрасной парой, — предположила Паола.

— Вы говорите глупости, но я на вас не обижаюсь. Такой человек, как Умберто Д'Алаква, не интересуется такими женщинами, как я. У нас с ним нет ничего общего.

— У вас с ним много общего. Мэри рассказала нам, что он очень увлекается искусством, принимает участие в археологических раскопках и даже их финансирует. А ты, между прочим, кроме того, что умная и интеллигентная, еще и красивая. Правда, Паола?

— Ну конечно. Не зря же Мэри Стюарт сказала нам, что она еще никогда не видела, чтобы Д'Алаква уделял столько внимания женщине, сколько уделил тебе.

— Ладно, оставим эту тему. В конце концов, он дал мне понять, что догадался о цели нашего появления на этой вечеринке. Остается надеяться, что он из-за нашей настырности не нажалуется кому-нибудь из министров.

Шел сильный дождь. Шестеро мужчин, сидя на удобных кожаных диванах, оживленно беседовали.

Комната, в которой они находились, была библиотекой. В камине потрескивал огонь, на стенах висели картины голландских художников — все свидетельствовало о строгом вкусе хозяина.

Открылась дверь, и вошел старик — высокий и худощавый. Шестеро мужчин поднялись и — один за другим — обнялись с ним.

— Извините за опоздание, но в такое время ездить по Лондону не так-то просто. К тому же мне пришлось выполнить свое обещание поиграть в бридж с герцогом и некоторыми из его друзей и друзей наших братьев.

Тихий звон колокольчика у двери возвестил о том, что пришел дворецкий и принес чай и другие напитки для семерых собравшихся в библиотеке мужчин.

Когда они остались одни, старик снова заговорил:

— Итак, подведем итоги.

— Аддай наказал Зафарина, Расита и Дермисата за то, что они не справились с заданием. Их держат в домике в окрестностях Урфы. Там они будут находиться сорок дней, однако мой информатор уверяет, что Аддай не остановится на этом сорокадневном заключении и придумает что-нибудь еще. Что касается отправки следующей бригады, то он еще не принял никакого решения, но рано или поздно он это сделает. Его волнует Мендибж — тот немой, что находится в туринской тюрьме. Аддай говорит, что видел сон и что по вине Мендибжа Общину постигнет горе. Мой информатор очень волнуется, потому что после этого сна Аддай почти ничего не ест и ходит сам не свой. Мой информатор беспокоится о его здоровье, а еще боится решения, которое Аддай может принять.

Мужчина замолчал. Это был человек средних лет, смуглый, с пышными усами. Он был хорошо одет, говорил на безупречном английском и всем своим видом и манерами походил на военного.