ЭКЛИПСИС - Тиамат

– Я бы никогда не оскорбил тебя столь низменным чувством! – воскликнул эльф испуганно, его сознание мгновенно прояснилось.

– И очень жаль, – сказал Лиэлле со вздохом. – Иногда, знаешь ли, надоедает быть объектом только возвышенных чувств. – Он перекатился на спину и по-кошачьи изогнулся всем телом. – Интересно, что мне надо сделать, чтобы ты набросился на меня однажды, как голодный зверь.

Итильдин вспыхнул. Сама эта мысль была ужасно непристойной. Как он может смотреть на своего Лиэлле с чувством, отличным от любви и нежности? Если бы они встретились и полюбили друг друга до того, как эльф попал в плен, он никогда бы не смог превозмочь стыд и принять физическую сторону любви смертных. Это значило, что… что страдания, пережитые в плену, все-таки имели смысл, с пугающей ясностью осознал он. И значит, вождь эссанти был всего лишь орудием неумолимой судьбы, которой эльф должен был подчиниться.

Лиэлле посмотрел на него серьезно и немного печально. Сказал:

– Сейчас ты выглядишь еще несчастнее, чем когда я застал тебя с Реннарте и Файризом.

– Я никогда раньше не терял способности собой управлять, – тихо отозвался Итильдин. – Мне трудно к этому привыкнуть.

– На этот раз тебя никто не принуждает, любовь моя. Даже если ты думаешь, что должен ему что-то из-за меня, то вчера ты сполна расплатился. Скажи ему «нет», и он не станет тебя трогать.

– А ты?

Лиэлле вздохнул.

– Со мной сложнее. Во-первых, я не могу сказать ему «нет». Ну, могу, но только до определенного момента. Пока он меня не поцелует или в штаны не заберется. А во-вторых, даже если бы я мог… Что мне делать? Он мне жизнь спас. И мы с тобой здесь в полной его власти. Я боюсь даже заикнуться об отъезде, чтобы не услышать, что он никуда меня не собирается отпускать.

Против воли Итильдин улыбнулся: его возлюбленный сам не понимал, какой у него простодушно-кокетливый взгляд в этот момент. Даже жаль было его разочаровывать.

– Лиэлле, он правду говорил, что не станет тебя принуждать. И удерживать тебя не станет, если ты захочешь уехать.

Альва кинул на эльфа быстрый взгляд и вздохнул, прикусив нижнюю губу.

– Ну, я не буду отрицать, что он меня заводит до потери сознания. Но люблю я только тебя, Динэ. – Он взял руку Итильдина и поднес ее к губам. – Ради тебя я могу от него отказаться. Будь со мной рядом, обнимай меня, и у него не будет никаких шансов.

Итильдин покачал головой.

– Нет, Лиэлле, я не стану лишать тебя удовольствия. Мне даже нравится… – он прервался, поняв, что хочет сказать, и страшно смутился. Склонился к уху Лиэлле и продолжил, делая над собой усилие и заливаясь до ушей краской: – …просто смотреть на тебя, когда ты… когда ты с ним… Ты так красив, когда занимаешься любовью!

Лицо Итильдина горело так, как будто вот-вот должно было покрыться пузырями от ожогов. Он отвернулся, стараясь побороть смущение, и пододвинул поближе блюдо.

– Ты, наверное, голоден?

– Как волк просто. Я бы сейчас даже в рот взять не рискнул, – сказал Лиэлле наиразвратнейшим тоном.

Эльф не выдержал и фыркнул. В устах благородного кавалера Ахайре даже вульгарные шутки звучали с особым шиком.

Кинтаро вернулся уже под вечер, голый, с наполовину расплетенными косами, и в шатре сразу стало тесно от его большого тела и громкого голоса. В его отсутствие Альва с Итильдином лежали в обнимку и лениво переговаривались, рассказывая друг другу о событиях тех недель, что они провели порознь. Перед самым его появлением они уже целовались, медленно и нежно, со все возраставшим взаимным желанием. А когда он вошел, вдруг отпрянули друг от друга, будто он застал их за чем-то предосудительным.

– Я как раз вовремя, – сказал Кинтаро, бесцеремонно вклиниваясь между ними и хватая Итильдина. – На этот раз я начну с тебя, куколка.

С отчаянным лицом эльф принялся отдирать от себя его руки. Он твердо решил, что на этот раз вождь эссанти его не получит. Если бы варвар задал вопрос, он бы ответил «нет». Но варвар предпочел опять прибегнуть к насилию. Что ж, пусть попробует справиться с эльфом, который не избит, не измучен и не ранен! Даже если этому эльфу придется сражаться одновременно и с самим собой. Резким движением Итильдин вырвался из хватки Кинтаро, вождь опрокинул его на шкуры и навалился сверху, эльф напряг все силы и выскользнул из-под него. Молча, сцепив зубы, они начали бороться на полу шатра, перекатываясь друг через друга. Силы были примерно равны: эльф подвижней и гибче, но степняк тяжелее. Итильдин не мог воспользоваться своим преимуществом – в шатре было слишком мало места, и Кинтаро крепко сжимал его запястья, не давая возможности ударить или оттолкнуть себя. Наконец он изловчился, кинул Итильдина лицом вниз, завернул ему руку за спину, потом вторую и спокойно улегся сверху, прижимая к полу всей тяжестью своего тела. Тяжело дыша, Итильдин извивался под ним, – великие боги, проще было выбраться из-под упавшего векового дуба, чем из-под этого варвара с мускулами тверже камня.

Дыхание Кинтаро коснулось его уха.

– Хочешь меня о чем-нибудь попросить? – промурлыкал он.

– Пошел ты, – сквозь зубы выговорил Итильдин, продолжая дергаться. Ничего более умного в голову не приходило. Особенно когда одна твердая деталь организма Кинтаро прижималась прямо к его ягодицам. А степняк еще и совершал ленивые движения бедрами, имитируя половой акт, и дышал Итильдину в ухо. С него станется и целовать его начать, будто они любовью занимаются, а не дерутся!

Итильдин вспомнил традицию поединков эссанти, которым не раз был свидетелем, и ему мгновенно стало жарко. Кочевники сходились врукопашную, без оружия и без одежды, и победитель получал побежденного прямо на месте поединка, на примятой степной траве.

– Вы оба сумасшедшие, вы это знаете? – сообщил Лиэлле откуда-то слева.

– Этот наивный эльф думает, что может мне сопротивляться, – сказал Кинтаро насмешливо. – А у самого, небось, уже стоит.

Пытаясь подавить смущение и возбуждение, Итильдин процедил ядовито:

– Ну, попробуй что-нибудь сделать в этой позе. Или так и будешь лежать на мне, истекая слюной?

Альва присвистнул, а Кинтаро расхохотался.

– Наш сладенький рыжий окончательно тебя развратил, – выговорил он сквозь смех. – Не терпится? Так и скажи, не стесняйся.

Эссанти поднял эльфа на колени. Итильдин намеревался вырваться сразу же, как только хватка вождя на его запястьях ослабнет, однако не успел. Одной рукой Кинтаро обхватил его поперек груди, прижав его руки к бокам, а другой потянулся к его паху. Ладонь вождя обжигала, словно он прикасался к обнаженным нервам. Итильдин громко втянул воздух через стиснутые зубы и напрягся в объятиях своего непрошеного любовника. Несколько издевательски медленных движений – и у эльфа началась роскошная эрекция.