Радость моих серых дней (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

Потому что она улыбается ему.

— Синьор Герра, разрешите представить вам — Тихон Евстратов. — говорит она на долбанном итальянском и добавляет для меня: — Тихон, это синьор Фабио Герра. Он не доволен качеством предоставляемых услуг. Из-за вас сорвалась важная крупная поставка синьора Герра, а продавец не получил его деньги.

— Благодарю, — киваю коротко. — Ты могла бы перевести? К сожалению, искать другого переводчика сейчас нет времени.

Я вру. Мог бы позвать сотрудника, что сопровождал сделку. Но я поражён. Сражён наповал. Мне нравится, как звучат незнакомые слова, слетающие с её губ.

— Конечно, — легко соглашается она.

И меня бесит, что мне она не улыбается так же!

Примерно час уходит, чтобы безболезненно для всех участников сделки уладить проблему. В этом нет моей заслуги. Абсолютно. Итальянец запал на мою девочку. Она расточает улыбки, озвучивая мои предложения. А он послушно съедает их с её рук.

Прощается. Расшаркивается перед ней. Что-то спрашивает. Я закипаю. Ни черта не понимаю! Она подаёт ему руку. Долбанный Фабио целует ей руку! Задаёт вопрос. Она смущённо что-то отвечает. Я выхватываю из её ответа всего одно слово. Оно кажется мне знакомым. «Марито» — так она говорит и смотрит на меня с лёгкой улыбкой.

Герра пожимает мою руку и, улыбаясь, выдаёт тираду. Смотрит на неё, ожидая, что она переведёт для меня. Она смущена. Я заинтригован.

— Синьор Герра выражает вам своё восхищение, господин Евстратов, — говорит она и усмехается. Вижу в её взгляде озорной огонёк. — Он восхищён красотой и обаянием вашей супруги. Он считает, что вам крупно повезло.

Вижу, как она поджимает губы. Улыбку скрыть пытается.

— Пожалуйста, передай синьору Герра, что я благодарю его за добрые слова в твой адрес. Что я тоже так считаю.

Она переводит. Он отвечает и смеётся. И она улыбается, словно удачной шутке.

— Синьор Герра считает тебя достойным человеком, потому что, несмотря на свои деловые качества, ты можешь признать, что твоя супруга — прекрасный цветок.

Я улыбаюсь итальянцу. Но хочу спустить его с лестницы. Разве не достаточно комплиментов на сегодня? Что за назойливость? Выдыхаю, когда он уходит. Наконец.

Поворачиваюсь к девушке.

— Мне пришлось сказать, что ты мой супруг, — шепчет она. — Извини. Он проявлял настойчивость. Хотел пригласить меня на ужин.

Молча преодолеваю несколько шагов между нами. Она робеет от моей близости. В её глазах плещется страх. И я ненавижу себя ещё больше, чем раньше.

— Севиндж, — выдыхаю ей в лицо. — Спасибо! Ты очень помогла мне.

— Пожалуйста. — кивает она.

Хочу взять её лицо в ладони и поцеловать. Хочу выпить её страх, расплескать его по полу. Топтать, пока не исчезнет. Но не решаюсь.

Глава 41

Она.

В кабинет Тихона входят Виктор и ещё один мужчина. Я пользуюсь случаем и закрываюсь в уборной. Моё лицо пылает от смущения. Я удивлена. Почему все женщины сегодня смотрят на меня как на ничтожество? Почему мужчины сегодня уделяют мне столько внимания?

С улыбкой вспоминаю комплименты Фабио и недовольство на лице Тихона. Если бы точно не знала причину его недовольства, решила бы, что он приревновал.

Выхожу обратно. Сажусь на диван, пока мужчины со смехом что-то обсуждают.

— Севиндж, ты просто молодец, — обращается ко мне Виктор, — такую проблему решила!

— Ну что вы, — отвожу взгляд. — Не стоит. Я просто поболтала немного с синьором. Он так кричал на ту девушку.

— Я восхищён, — улыбается другой. — Руслан Шамицкий, начальник службы безопасности.

— Севиндж, — представляюсь я.

— Очень приятно. И разрешите откланяться.

Мужчина уходит. Тихон провожает его задумчивым взглядом. Я спохватываюсь.

— Виктор, — протягиваю деньги. — Спасибо. Думаю, что теперь всё в порядке. У нас всё будет в порядке.

Я имею в виду себя и ребёнка. С Тихоном мы больше никогда не будем в порядке, но я верю в его порядочность и верю, что он не бросит меня с ребёнком на произвол судьбы.

Мужчина улыбается и говорит:

— Оставь себе. В любом случае, пусть у тебя будут свои деньги. Небольшой стартовый капитал в твою мечту в качестве подарка в честь радостной новости.

— Оставь себе, — бросает Тихон и отворачивается.

— Спасибо, Виктор, — говорю я.

Он прощается с нами и уходит.

— Присядь, — Тихон кивает на кресло рядом с собой. — Пожалуйста.

Нехотя я пересаживаюсь. Он наклоняется к моему лицу.

— Ты очень меня удивила, Севиндж. Ты говорила, что училась в университете до нашей встречи, но я не задавал вопросов.

Я замираю. Не задавал. Потому что ему было всё равно.

— Но удовлетвори моё любопытство. Сколько языков ты знаешь? Чтобы я знал. На будущее. И был готов. Вдруг мне снова потребуется твоя помощь.

Я чуть ли не глаза закатить готова! Помощь! Ему! Моя!

— Это вряд ли, — улыбаюсь. — Мне приятно, спасибо. Но у тебя здесь огромный офис. Посмотри на себя. И на меня. Чем я могу тебе помочь?

— Сегодня у тебя это прекрасно получилось, — хвалит он. — Все остались довольны, особенно, синьор Герра. Я подумал, что мог бы привлекать тебя для работы во время переговоров. Таким образом, все будут в плюсе. И я, поскольку ты — очень близкий для меня человек, а значит, я могу тебе доверять, и ты, поскольку у тебя появятся свои деньги. Я буду обеспечивать тебя в любом случае. Обещаю. Но так ты сможешь быть уверена в завтрашнем дне. У тебя будет подушка безопасности. Я знаю, как это важно для тебя. Не спеши отказываться.

Мои глаза наполняются слезами. Он действительно очень хорошо знает меня. Знает, как я боюсь, что снова останусь одна, на улице, с ребёнком на руках. И с единственным выходом — снова просить помощи дядюшки. Я абсолютно не умею выживать. Воспитание не позволяет. Я зависима от мужского плеча. А Тихон… Даёт мне свою заботу и предлагает работу. Но всё это второстепенно, когда он говорит о нашей близости и о доверии. Ведь именно из-за этого я вышла к итальянцу. Потому что Тихон — очень близкий мне человек, и я не хотела, чтобы у него возникли проблемы.

— Английский, немецкий, чеченский — в совершенстве, наряду с русским, французский и итальянский — разговорный, без словаря, я начала изучать иврит, но… — Я смотрю на него. — Случилось то, что случилось.

— Ты — удивительная, — он склоняется ещё ближе. — Я горд, что у моего сына будет такая мамочка.

Мамочка. Из его уст это слово кажется мне самым милым на свете. Слёзы торопливо сбегают, оставляя горячие влажные дорожки на моём лице. Тихон утирает их своими шершавыми пальцами. А я хочу, чтобы он просто меня поцеловал. Кусаю губы до боли, чтобы не попросить. Чтобы не начать умолять о небольшом кусочке пирога моего глупого счастья.

— Всё хорошо, — успокаивает он. — Мы справимся. Мы сможем. Всё будет хорошо.

***

Тихон спокойно дожидается, пока я привожу себя в порядок. Скрытая от его глаз, я умываю лицо холодной водой. Пытаюсь убрать красноту. Снимаю платок. Переплетаю косу.

И когда я выхожу, он сразу предлагает мне уехать. У него больше нет дел в офисе.

— До свидания, Дашенька, — бросает он своей секретарше. — И один момент: это Севиндж и её больше не нужно пытаться выгонять из моего кабинета, договорились?

— Да, конечно, — кивает она. — Извините.

Она бросает на меня холодный взгляд, и я прячусь за спину Тихона.

— До свидания, шеф! До свидания, Севиндж! — улыбается она и ныряет обратно за монитор компьютера.

Мы снова заходим в этот потрясающий лифт, и я смотрю на город, пока мы несёмся вниз.

Мужчина повторяет ту же информацию обо мне другой Дашеньке и на посту охраны — чтобы пускали меня без вопросов.

— Я хочу пригласить тебя на ужин, — говорит Тихон, открывая мне дверцу и смеётся. — Но сначала спустим твою первую зарплату.

У него прекрасное настроение, и мне хорошо. Если я и не счастлива, то спокойна. У нас всё будет хорошо. У нас троих всё будет хорошо.