Драматургия ГДР - Фридрих Вольф

состоит в том, что при всей скромности суждения эта пущенная в эксплуатацию мельница, с милостивого разрешения вашего величества, принадлежит мне.

Ф р и д р и х. Значит, это ты хлопаешь? Верно?

М е л ь н и к. Когда ветер.

Ф р и д р и х. И не желаешь прекратить это дело?

М е л ь н и к. По возможности нет.

Ф р и д р и х. Очень остроумно, очень честно. Я хочу предложить тебе одну сделку. Но ты должен выражаться точно. Ты считаешь, что имеешь право на хлопанье?

М е л ь н и к. Да.

Ф р и д р и х. И согласен на сделку?

М е л ь н и к (хитро). Вы сразу смекнули, в чем дело, ваше величество.

Ф р и д р и х. Еще бы. Но я хочу, чтобы тебе стала ясна вся безмерность твоей наглости. Я занят внешнеполитическими вопросами величайшей государственной важности. Я добиваюсь аннексии Лаузица, что позволит мне выдоить из него почти миллион годовой ренты. Для этого мне нужно унаследовать франкские графства Ансбах и Байрейт. На эти графства я смогу выменять Лаузиц у короля Саксонии: их обменная стоимость примерно одинакова. Против такого обмена возражает император Иосиф. Но он пойдет на уступки, если я позволю ему обменять Баварию на Нидерланды. Все это очень запутанно. И от этой-то работы ты смеешь отвлекать меня своей дурацкой мельницей. Держу пари, ты сейчас опять упадешь у меня в обморок.

М е л ь н и к. Нет, не упаду. У вас Лаузиц, а у меня мельница. Вы скажете — как можно их сравнивать. А я вам говорю: ваш Лаузиц по сравнению с моей мельницей — просто дешевка. Моя мельница не новая. Она очень старая. Ее почерневшие от времени балки были свидетелями того, как честно трудился мой отец и отец моего отца, мой дед. С каждым годом, пролетавшим над страной, моя мельница становилась дороже. Речь идет, конечно, не о том, что вы назвали обменной стоимостью, но о действительной цене, о которой вы с холодной высоты вашего трона, может, и не слыхали: росла, так сказать, ее духовная ценность. Моя мельница становилась все дороже моему сердцу — много дороже, чем вам ваш Лаузиц. Прошу учесть при назначении продажной цены.

Ф р и д р и х. Продажной цены — чего?

М е л ь н и к. Мельницы.

Ф р и д р и х. Я говорил не о покупке.

М е л ь н и к. Не о покупке! Но вы же говорили о сделке?

Ф р и д р и х. На что мне твоя мельница? Да оставь ее себе и мели что хочешь. Хоть собственного дедушку.

М е л ь н и к. Покорнейше благодарю, ваше величество.

Ф р и д р и х. Ты только меня правильно пойми. Я запрещаю тебе хлопать.

М е л ь н и к. Ваше величество, но без хлопанья нельзя молоть.

Ф р и д р и х (радостно). Значит, нельзя?

М е л ь н и к. Ваше величество может запретить мне молоть, но как же не хлопать? Ведь хлопает — воздух, неужто же можно из-за него пускать по миру честного человека?

Вбегают  Г е н р и х  и  К а т т.

Г е н р и х (вне себя). Генерал Подгурский застрелился.

Ф р и д р и х (Катту, указывая на Мельника). Это была ваша идея, дурак вы этакий. (Генриху.) Он мертв?

Г е н р и х. Нет, промахнулся.

П о д г у р с к и й (входит, преданно глядит на Фридриха, приставляет пистолет к виску и стреляет. Разочарованно). Пся крев. Снова промазал.

Ц и т е н (проснувшись от выстрела). В поход, в поход.

5

Мельница. Утро. Чулан, где живет Мельник. Мешки с зерном, мучной ларь. М е л ь н и к  спит на мешках в парадном платье, положив одну ногу на ларь и беспокойно ворочаясь во сне.

Соломенная подстилка за занавеской, место для Ловизы. В дверь стучат. Мельник вздрагивает, просыпается, выглядывает из окна.

М е л ь н и к. Это конец. (С трудом задвигает тяжелым ларем крышку люка.) Все в мире бренно. Куда ни кинь, все клин. Как только я уступил королю, я лишился мельницы. Но, не уступи я королю, я бы уж давно лишился головы.

Катт снизу стучит в люк.

Я и так был слишком смел.

Стук.

(Дрожа, встает в позу.) Арестуйте меня, злодеи. Я жертва деспотизма. (Отодвигает ларь.)

К а т т (заглядывает в отверстие люка). Де Катт.

М е л ь н и к. Я люблю короля.

Катт влезает наверх и произносит речь, обнаруживая недюжинные ораторские способности.

К а т т. Вы любите короля, господин мельник. Вы любите его сверх всякой меры и в нашу великую эпоху являете собой удручающее зрелище слабой, покорной натуры. Зачем вы позволили королю так запугать себя? Как вы смели позволить королю так запугать себя? Я вас спрашиваю. Вы должны были показать ему зубы. Ваше дело правое. Мир ожидал от вас смелого слова. Сказали бы: мельница не может не хлопать или: есть еще судьи в Бер… (Обрывает себя на полуслове.) Разве вам неизвестно, что король должен подчиняться закону — как вы, как я. Позвольте мне высказаться до конца. Прошу вас иметь в виду, что король не должен знать о моем визите. Я пришел к вам из сугубо личных побуждений, как друг всех мельников. Я прочту вам некоторые статьи закона. (Читает.) «Статья четырнадцатая. Нашим судьям мы передаем всю полноту права вершить, невзирая на лица, справедливый суд над всеми людьми — великими и малыми, богатыми и бедными, и пусть ответят они за это перед престолом божьим, дабы слезы вдов и сирот, и других притесняемых, не пали проклятьем на их головы и на их потомство». Вы это слышали — о великих и малых?

М е л ь н и к. Но о короле там ничего нет.

К а т т. Не перебивайте. «Статья пятнадцатая. Судьи не должны подчиняться никаким предписаниям, нарушающим строгое осуществление правосудия, даже если они исходят от короля».

М е л ь н и к. И где это написано?

К а т т. В «Codex Fridericanus». Что вы на это скажете?

М е л ь н и к. Скажу, что этот кодекс оскорбляет королевское достоинство.

К а т т. О, как вы наивны! Его написал сам король.

М е л ь н и к. Это в высшей степени непостижимо.

К а т т. Любезный, король не был бы королем без этого закона. Он может править лишь там, где царят мир и порядок, иными словами, где царит закон. Страна должна иметь закон. Поскольку закон по самой своей природе распространяется на всех, закон выше короля. Ясно?

М е л ь н и к. Нет. Страна принадлежит королю.

К а т т. Страна принадлежит государству.

М е л ь н и к. Пусть так, сударь. А кому принадлежит государство? Я вас сразу раскусил. Вы подстрекаете меня к неосмотрительным поступкам в отношении моего короля. Вам мало, что я буду томиться в заключении, вы хотите отправить меня на виселицу. Или вам и виселицы мало, и вы хотите, чтобы меня колесовали? Но вы заблуждаетесь. От меня вы услышите только одно: я люблю короля. Можете арестовать меня на месте.

К а т т. Господин мельник, вы вынуждаете меня раскрыть карты.

М е л ь н и к. Вот видите.

К а т т. Король…

М е л ь н и к. Ага, все ясно без лишних слов. Вы позволите мне захватить мою зубную щетку?

К а т т. Господин мельник, король имеет в виду уступить вам в спорном деле и не преследует никаких иных целей. Он отменит свое запрещение на определенных условиях. Вы получите