Записки. Том II. Франция (1916–1921) - Федор Палицын

Это невыносимо. Одна надежда, что не все еще кончено, что есть еще сила, которая выше нас и которая управляет судьбами народов, скажет свое властное слово: «Остановитесь!»

Раздастся ли это слово? <…>

У меня нет сил и работоспособности М.В. Алексеева, но многое я видел раньше его и яснее. Об остальных не говорю. Рузский, Иванов, Брусилов, не буду перечислять дальше, люди самые обыкновенные, и в сущности, пустые и темные, и слабые. Лучше Головин{112}, пожалуй, Щербачев{113}. Но все они моложе меня, и от всех их событиями я поставлен был в сторону, хотя в 1908 году все это были мои подчиненные.

Куда я бы мог приткнуться без общественного доверия, хотя и с горячим желанием служить Родине? Рядовым не гожусь, и года и силы не позволяют. Для N не гожусь{114}, нет внешних прерогатив, которыми дорожит, в сущности, далеко не ценное для дела общественное мнение. Я решил вернуться во Францию, надеясь, что там буду работать для армии над разведкой. Генеральный штаб это желал, но не желал этого Павел Игнатьев, и сижу здесь, в сущности, без работы.

22-XII-17

По Лондонской телеграмме от вчерашнего числа, сказано, что после речи Каменева{115} о неприемлемости германских предложений, представители разных армий, один за другим, вышли с заявлением, что солдаты не хотят и не могут больше сражаться.

Действительно ли это настроение русских солдат, или это комедия, чтобы направить мирные переговоры в желательное русло? Мы живем в атмосфере такой лжи, таких махинаций, что к каждому явлению надо подходить с особой осторожностью. Кто же эти представители армии, почему они выразители действительной мысли и воли солдат? В каких условиях высказаны эти условия? Сколько вопросов, с целью выяснить истину, должны быть поставлены честно и объективно. Кто не хочет защищать свое Отечество? Солдаты? Но ведь это понятие общее о массе. Неужели, если собрать наших солдат и ясно и честно изложить им положение, они скажут: «Не хотим, пусть пропадает Россия».

Не думаю, уверен, что народная совесть подскажет им другой ответ, даже при наличии тех лишений, которые им приходится претерпевать теперь. Невольно вспоминаешь все сделанное, начиная с Приказа № I, и последующих, в корне убивших душу русского солдата. А сражаться между собою могут, убивать, калечить друг друга, вольготнее, чем отстаивать свою землю.

И Троцкий заявил о неприемлемости германских требований, но не по отношению к России, а к Польше, Литве, Курляндии, Эстонии. Все о чужих думают.

Прилагаю вырезку из Echo de Paris 4-I-18. Изложенное не нуждается в комментариях.

Стокгольм, 3 января 1918 г. Финской миссии в Петрограде, в состав которой входят Свинхувуд и Энкель, удалось, после многочасовой дискуссии, добиться от правительства максималистов признания независимости Финляндии.

С другой стороны, социалистическая партия Финляндии проводит кампанию в прессе и организует митинги за территориальное расширение Финляндии, в которую отныне будут входить все финские области или области, примыкающие к ним.

Предполагается, что границы новообразованного государства будут простираться до Белого моря и будут включать в себя территорию Карелии, Ингерманландию, небольшую часть Петрограда и южную часть Эстонии. Таким образом, Россия будет иметь выход к Балтике только через устье Невы.

Нашему консулу в Гельсингфорсе были даны инструкции сообщить в Сенат, что Французская республика отныне рассматривает Финляндию в качестве независимого и суверенного государства.

Мы можем добавить, что в отношении Украинской республики наши намерения идентичны, и что верховный комиссар, который будет официально уполномочен представлять в Киеве союзников, будет выступать на эту тему в Раде.

Не стоит видеть в этих решениях ни малейшего желания расчленить Россию, а напротив, твердое намерение покончить с анархией в этой несчастной стране, поддерживая в каждой губернии устойчивые органы власти, которые могут сформироваться, и сотрудничество с которыми послужило бы основой для возникновения прочной федерации в России.

24-XII-17/6-I-18

Сегодня Matin и вечерний Temps принесли печальные сведения. Если бы не прочел сам, я бы не поверил, и даже прочтя, я продолжаю думать, что это не совсем так.

Франция признала независимость Финляндии. Франция, не признавшая Петроградское правительство как правительство России, ссылаясь на согласие Петрограда, первая, а Швеция вторая, о ней я не говорю, это другая статья, признает отделение от России. Этим она признает и Петроградское правительство как законное правительство России.

B этом, фактически, крупное недоразумение и несоответственность. Что такое же намерение существует у французского правительства по отношению к Украине, это еще менее утешительно.

Поведение германского правительства более серьезное и последовательно – оно предложило Финляндии раньше договориться с Россией.

Зачем эта торопливость? Зачем это вмешательство в столь тяжелые условия, которые мы переживаем, во внутренние наши дела нашего самого близкого союзника? Какие соображения практического свойства или сердечного характера могли побудить французское правительство на такой шаг?

Но ведь Россия и правительство, в особенности со стороны прессы и, скажу, общественного мнения запада, всегда пользовалась незавидной репутацией, чтобы не сказать ненавистью. На это были причины и, скажу, главнейшие: незнание России, ее народов, их бытовых условий, нашей истории, географии.

Самодержавное правление приноравливалось к деспотичному и тогда, когда в России уже функционировали законодательные учреждения, в ней была законная власть, разделяемая монархией с законодательными палатами.

Будучи страной демократической по своему составу, она управлялась учреждениями по назначению короны от министра до урядника включительно. Много было стеснений, но не столько, скажем, личности, сколько течения дел, которые были оплетены нашей гидрой – канцелярией во всех областях жизни. Но жизнь, в сущности, протекала более свободно, чем у культурных соседей, и не только для привилегированных, но и вообще.

Но как очень большая страна, с разнообразными условиями жизни, она шла медленно по пути улучшения, но все-таки шла. Если вспомнить, что в сущности подавляющая масса при этом была безграмотна, беспомощна отстать от многих пережитков жизни, беспомощна извне, а помощи этой почти неоткуда было придти скоро и действительно, то и не удивительно, что развитие и улучшение жизни шли медленно.