Женщина по средам - Виктор Пронин

Пашутин подошел к подъезду, где жили Афонины, оглянулся. Ребята шли следом. На площадке третьего этажа, когда все собрались, полковник нажал кнопку звонка.

Дверь тут же открылась - на пороге стоял старик и смотрел на гостей пронзительным синим взглядом из под седых бровей.

- Здравствуйте, Иван Федорович, - сказал после заминки Пашутин. Старик промолчал.

- Мы хотели бы войти к вам, Иван Федорович, - Пашутин явно чувствовал неловкость, молчание старика сбивало его с толку. Ему было бы гораздо легче, если бы старик возмутился, начал возражать, поднял крик... К этому полковник был готов, к этому он привык. Но старик стоял молча и неподвижно. Он не делал попыток захлопнуть дверь, не приглашал в дом. И только напряженный синий взгляд выдавал его состояние.

О, как часто мы в поисках ответа сильного, уничтожающего, немедленного бросаемся что-то выкрикивать, подбираем слова обидные, оскорбительные, а то и вообще скатываемся к мату, стремясь снести противника в очереди, на остановке, в автобусе, и так бедные стараемся, так выкладываемся, что потом сутки не можем в себя прийти, чувствуя и перебои в сердце, и дрожь в руках, и температуру в теле. Кого же материм, исторгая из себя слова самые что ни на есть последние, которых ни в одном словаре не найдешь, кого? Да себя же, кого же еще...

То ли испытания, свалившиеся на голову старика, прибавили ему мудрости и выдержки, то ли всегда непробиваемая гордость жила в нем, да только не было случая проявить ее в той замусоленной жизни, которая выпала на его долю. И сейчас вот, увидев перед собой полковника, двух маячивших за его спиной крепких парней какой-то штампованной внешности - с пустыми глазами и каменными лицами, старик сразу понял, что за ним пришли. По его душу. Но знал он и то, что не полковник должен был прийти, если где-то оставил он свои преступные следы, не сосед, не отец насильника...

А если так... То, выходит, опять насилие, беззаконие. Ну что ж, подумал старик, коли так... Не ждите от меня помощи.

- Есть основания думать, Иван Федорович, - продолжал полковник, приближаясь к старику, наступая на него так, что тому ничего не оставалось, как отойти в глубину квартиры. И тогда Пашутин уже тверже шагнул вперед, вслед за ним протиснулись оба парня, закрыв за собой дверь. Полковник прошел в комнату, окинул быстрым взглядом кухню, заглянул во вторую комнату, у него был ищущий, нетерпеливый взгляд, словно он ожидал тут же обнаружить что-то уличающее старика. Он хотел, видимо, продолжить объяснения своего неожиданного прихода, но старик остался в прихожей, не торопясь, проверил, заперта ли дверь, поднял упавшую свою палочку, поставил ее в угол. - Так вот, есть основания полагать, Иван Федорович, что вы имеете некоторое отношение к тем печальным происшествиям, которые случились в нашем дворе. Вы понимаете, о чем я говорю?

Старик молча прошел на кухню, выключил газ под кипящим чайником, посмотрел на часы - скоро должна была прийти Катя, и ему не хотелось, чтобы она застала здесь непрошеных гостей.

- Я имею в виду вчерашний взрыв машины, - лицо полковника пошло красными пятнами гнева, он остро ощутил, что старик своим молчанием выражает ему полнейшее свое презрение. - Кроме того, был еще один взрыв, когда молодому парню оторвало ногу, это произошло неделей раньше. Вы меня слышите?

Старик включил воду в мойке и принялся ополаскивать чашки, блюдца. Он находил дела очевидные, необходимые, а гостей, гостей он попросту не видел.

- Мы вынуждены сделать обыск, - произнес, наконец, полковник.

Закончив возиться с посудой, старик молча протянул руку, не глядя на Пашутина.

- Не понял? - сказал тот.

- Ордер, - это было первое слово, которое произнес старик.

- Потом, - сказал полковник и кивнул застоявшимся ребятам. Начинайте.

Хозяин не возражает.

Старик опять промолчал. Он подошел к телевизору, включил, а сам сел напротив, отвернувшись и от гостей, и от их работы. Не желал он видеть, как шарят по его шкафам, сваливают вещи с антресолей, передвигают чашки на кухне, заглядывают под кровать. Он сидел на табуретке, уставившись в экран - прямой, неподвижный, презирающий все, что происходило за его спиной.

- Вы бы посмотрели, Иван Федорович, - не выдержал Пашутин. - Чтобы потом не было нареканий, вдруг что-то пропадет...

Ни одна жилка не дрогнула в старике. Телевизор у него был маленький, но хороший, японский, видимо, сын привез из каких-то дальних стран. А на экране в это время происходило нечто такое, что и полковник подошел посмотреть.

Показывали какую-то торжественную международную встречу, роскошные машины, чинных гостей, знамена, оркестры...

Пашутин не вмешивался в работу парней, зная, что это профессионалы очень неплохого класса и подсказывать им не нужно. Помаявшись у телевизора за спиной старика, он, прошел на кухню, осмотрелся, заглянул в подвесные шкафчики.

Потом внимание его привлек настенный отрывной календарь. Он механически пролистнул несколько страничек, и на одной из них мелькнуло что-то постороннее, нарушившее серое мельтешение. Полковник просмотрел листочки уже внимательнее и от неожиданности вздрогнул - будущая среда, которая должна была наступить почти через неделю, оказалась помеченной большим черным крестом. Пашутин некоторое время смотрел на крест, потом вырвал его из календаря и подошел и старику, все еще сидевшему перед телевизором.

- Что это? - спросил полковник, показывая старику листок календаря.

Тот даже не повернул головы.

- Я у тебя спрашиваю! Что это?! - заорал Пашутин. Старик молча поднялся, подошел к телефону, набрал короткий номер.

- Милиция? В доме грабители... Быстро... Садовая двадцать семь семнадцать...

Подскочивший полковник вырвал у старика трубку и с силой вдавил ее в рычаги.

- Ты что себе позволяешь? - прорычал он.

- Я? - второй раз нарушил молчание старик.

- Что это? - снова спросил полковник, показывая старику листок из отрывного календаря.

- Крест.

- И что он означает?

- Крест, - старик пожал плечами. Ребята, слышавшие звонок, который сделал старик, остановились в дверях.

- По ком крест?

- Сам знаешь.

- Смотри, Иван Федорович, не промахнись!

- Не промахнусь.

- Я сказал не в прямом смысле.

- А я - в прямом, - старик поднялся с табуретки, подошел к входной двери и, распахнув ее на площадку, вдруг, неожиданно для самого себя, крикнул, насколько хватило дыхания:

- Вон!

Самолюбие не позволило полковнику легко выполнить этот стариковский приказ, хотя он понимал - надо уходить и побыстрее. Если приедет милиция, неизбежны объяснения, хождения по начальству, а этого ему не хотелось, это опять обернулось бы большими затратами. Да, придется опять улаживать, унижаться и, в конце концов, платить.

- Что у вас? - спросил он ребят.

- Ничего.

- Хорошо смотрели?

- Обижаешь, начальник, - осклабился один из них.

- Тогда уходим. Вы идите вперед, я следом. Меня не ждите. Все. Спасибо.

Когда оперативники вышли, полковник закрыл за ними дверь и повернулся к старику.

- А теперь послушай меня, народный мститель... Если с моим Вадимом что-то случится... Если с ним хоть что-нибудь случится, то знаешь...

- Уже, - обронил старик.

- Что?! Что ты сказал?!

- Уже случилось, - повторил старик тихим спокойным голосом, исподлобья глядя на полковника.

То ли действительно Пашутин за последние две недели издергался, то ли сына любил, несмотря на все его завихрения, но только выдержка в этот момент окончательно изменила ему, и он не оглядываясь, бросился к выходу, сбежал по лестнице и трусцой засеменил к своему дому. У самого подъезда он почувствовал, что задыхается, прислонился спиной к стене, но едва перевел дыхание, едва сердце его немного успокоилось, заспешил по лестнице вверх.

А старик, подойдя к кухонному окну, проследил взглядом за полковником, пожал плечами и повернулся к газовой плите.

- Случилось, - пробормотал он. - Конечно случилось, уж коли он стал насильником... Уж коли понадобились усилия, чтобы спасать его от скамьи подсудимых... Случилось, - кивнул старик, будто разговаривал с кем-то. - И еще случится...

А полковник Пашутин, добравшись до своей двери, тут же позвонил. Ему никто не отвечал. Он снова и снова нажимал кнопку. Звонок в квартире звенел не переставая, создавая ощущение опасности. Пашутин знал, что сын дома, тот последнее время вообще никуда не отлучался, а если и выходил ненадолго, то передвигался, как и предсказывал отец, короткими перебежками. Поэтому он звонил и звонил, не отпуская кнопку звонка. Тишина в доме убеждала его в том, что несчастье все-таки случилось. Убедившись, что к двери никто не подходит, он позвонил в соседнюю дверь.

- Топор, - задыхаясь, проговорил полковник. - Дайте топор... У вас есть, я знаю...

Ничего не переспрашивая, толстомордый сосед в майке и растянутых тренировочных штанах бросился в квартиру и тут же вернулся с большим, отточенным топором.