Женщина по средам - Виктор Пронин

- Стойте! - заорал он. Вбежав в ванную Борис схватил полотенце и только через ткань смог прикоснуться к ноге, поднять, спуститься с ней к машине.

Доминошники, увидев скорую помощь и убедившись, что произошло действительно нечто из ряда вон, подошли к подъезду и столпились поодаль. Но то, что они увидели в следующую секунду, вряд ли смогут забыть когда-нибудь - из подъезда вышел бледный Борис, в его окровавленных по локоть руках была человеческая нога, обутая в кроссовку. А белый носок с нежно-голубой полоской только усиливал ужас происходящего.

- Вы забыли... вот... - сказал Борис санитарам. Один из них обернулся, увидел ногу, и тут же его словно толкнуло спиной к машине. Борису пришлось самому донести ногу до машины и положить на носилки, рядом с живой ногой.

Но доминошники отнеслись к происшедшему более спокойно и рассудительно.

- Доигрались, - сказал один из них, все еще держа доминошные камни в руке.

- Не иначе, как граната взорвалась, - добавил второй. - Где они берут эти гранаты... Каждый день что-то взрывается...

- Покупают. Деньги есть, вот и покупают.

- Тут в другом вопрос... На кой черт им эти гранаты? Кого взрывать собрались?

Старик стоял молча.

Он остановился за спинами собравшихся людей, но близко не подходил.

Прислушиваясь к себе, не чувствовал ни сожаления, ни раскаяния.

- За все надо платить, - пробормотал он вполголоса, но его услышал мужичок, стоявший рядом.

- Это верно, Иван Федорович, это верно... Выживет - слава Богу, помрет - тоже невелика беда. И без него не пропадем... Верно говорю?

- Авось, - уклонился старик от прямого разговора. - Я вот думаю...

Ногу-то пришьют ему?

- Пришьют, - уверенно сказал мужичок и почему-то рассмеялся. - Я слышал, одному знаешь что пришили? При людях и сказать совестно. И ничего, детенка родил! Во!

- Надо же, - неопределенно ответил старик и, не добавив больше ни слова, поковылял к своему подъезду. Он и в самом деле с трудом передвигал ноги.

Ухватившись за перила, помогая себе руками, подтягиваясь, сколько хватало сил, он поднялся на свой этаж, нажал кнопку звонка и почти ввалился в квартиру, когда Катя открыла дверь.

- Ты что, деда? - испугалась она.

- Устал маленько, - ответил он и, сбросив с ног растоптанные туфли, прошел в комнату, прилег на диван.

- Чаю выпьешь? - Катя присела рядом.

- Потом, - старик похлопал ее по руке, попридержал, когда Катя хотела подняться.

- Что там за крики во дворе? Скорая приехала...

- А... Что-то взорвалось, - честно ответил старик.

- Все живы?

- Да, все живы.

- А у кого взорвалось-то? - насторожилась Катя, почувствовав, что старик недоговаривает.

- У торгаша этого... Чуханова.

- А скорую кому вызывали?

- Дружку... Есть у него один там долговязый, как оглобля.

- Игорь?

- Может быть... Я их по именам и не знаю.

- А что с ним?

- Вроде, нога повреждена, - старик был даже благодарен Кате за то, что ее вопросы позволяли отвечать ему честно. Он не лукавил, действительно у Игоря что-то с ногой, а что именно... Откуда ему знать, он не врач. Это пусть врачи разбираются, последнее время у них и опыт появился - в городе каждый день гремят взрывы. Шла война, но старик не мог определить, кто с кем воюет и на чьей стороне оказался он сам.

***

Опустившись к горизонту, солнце нашло между домами небольшой узкий просвет, наполнив квартиру Чуханова каким-то зловещим красноватым светом. После отъезда скорой помощи Борис с Вадимом насколько смогли убрали квартиру, подтерли кровь, поставили на места стулья, стол. Сами они опустились в два низких кресла и сидели освещенные закатным солнцем, притихшие и потрясенные.

А по комнате мерно и тяжело, из угла в угол ходил полковник Пашутин, изредка поглядывая на приятелей с раздраженным недоумением. Он не мог понять происшедшего, снова и снова задавал одни и те же вопросы. Не потому, что не в состоянии был придумать других, а потому что задавать одни и те же вопросы было действенным приемом на любом допросе.

- Что пили? - в который раз спросил Пашутин.

- Да отвечали, отвечали уже! - сорвался Вадим. - Шампанское пили! Борис принес несколько бутылок.

- По какому поводу?

- Среда... - ответил Борис, но тут же, спохватившись, постарался исправить оплошность. - Жара, дела дневные закончили... Давно не виделись...

- Сколько?

- Дня три, наверно...

- Как же пережили? - усмехнулся Пашутин.

- С трудом.

- Много выпили?

- Одну бутылку! - заорал Вадим.

- Значит, так... Советую вам обоим чувства свои... и всю свою неудовлетворенность окружающим миром... приберечь до того момента, когда встретитесь в больничной палате со своим подельником. Если к тому времени какие-то чувства у вас еще останутся.

- Каким еще подельником? - хмуро спросил Борис.

- Ну, как же, - повернул к нему свое гладковыбритое, пухловатое, розовое лицо Пашутин. Лицо его было в этот момент не просто румяным, а каким-то пылающим в свете красных солнечных лучей. - Вы же проходили по одному делу...

Об изнасиловании. И только благодаря моим усилиям находитесь здесь, а не в другом, менее благоустроенном помещении. Там не пьют шампанское, там напитки попроще. Кстати, о шампанском... Много выпили?

- Бутылку на троих, - ответил Борис.

- Да? - усомнился полковник. - А на кухне я видел несколько бутылок...

Не меньше трех... И они выглядели довольно свежими, из них еще винный дух шел... Как это понимать?

- Потом уже выпили... Когда Игоря увезли.

- А вы и рады... Осталось двое, значит, каждому больше достанется, да?

- Не надо так, отец, - сказал Вадим.

- С вами можно... С вами по-всякому можно... Насильники, пьяницы. Вся квартира в кровище, а вы шампанское хлещете... С вами можно. Игорю вино понадобится не скоро, если вообще когда-нибудь понадобится...

- Он хоть жив?

- Будет жить, как мне сказали по телефону. Организм молодой, крепкий...

Опять же спортсмен, надежда и опора института. Там добавили ему недостающую кровь, еще кой-чего вспрыснули для поддержания духа... Речь не о том. Игоря мы уже проехали. Меня интересует, что здесь произошло? Вадим! Отвечай.

- Не знаю... Говорю же - не знаю! Сидели, пили вино из горлышка...

- Шампанское из горла? - удивился Пашутин. - Так ведь невозможно - рот газами распирает! - он весело обернулся от окна.

- У нас получалось.

- Хорошо... Принимается. Дальше.

- Слушали Джексона...

- Этого тощего гомосека? - уточнил Пашутин.

- Называй его, как хочешь! Слушали.

- И звук, конечно, был на полную мощность?

- Почти...

- Взрыва не слышали?

- Не было взрыва. Трепались о том, о сем...

- О бабах?

- О девочках, - поправил Вадим отца.

- Ну, что ж, можно их и так называть, им это нравится... Я слышал в очереди две бабули по девяносто лет себя девочками называли... Пикантно получалось. Ладно... И что же было дальше? - Пашутин присел к столу, подпер обильную щеку ладонью.

- Вдруг слышу - Игорь орет не своим голосом... Я как глянул... А у него нога на одной жилке болтается, а вместо колена... каша. И оттуда кровь, как из крана... Ну, мы и замотались...

- О девочках больше не говорили?

- Вадим выбежал во двор, стал звать на помощь, - Борис сделал вид, что не заметил укола полковника. - Я здесь остался... Резиновый жгут подвернулся...

- Как мог у вас в доме оказаться резиновый жгут? Вы что, готовились к чему-то подобному?

- Это был шланг от клизмы, - Борис наклонил голову и сжал зубы, чтобы не сорваться.

- От клизмы? - удивился Пашутин. - Надо же... Оказывается, и в таких случаях клизма бывает полезной... Игорь не возражал, что вы на нем клизму испытываете?

- Нет, не возражал, - Борис посмотрел на полковника, уже не скрывая ненависти. - Потом напомнил - звони, дескать, в скорую. Позвонили... Приехали минут через десять - пятнадцать... - Оружием баловались?

- Нет.

- Граната, взрыватель, толовая шашка...

- Говорю же - ничего кроме бутылки не было у нас в руках! Ничего!

- Насколько мне известно, шампанское не взрывается с таким результатом, - невозмутимо проговорил полковник. - Может, у Игоря что-то было в карманах?

- Тогда бы ему оторвало яйца! - сорвался и Борис.

- А яйца оказались на месте? Вы проверили? Убедились?

- Не сообразили.

- Жаль... Дальше.

- Ничего у него в карманах и быть не могло... Он пришел в шортах. Туда ничего не спрячешь.

- Кто-нибудь был в доме, кроме вас троих?

- Никого.

- И девочек не было?

- Нет...

- Не было, или вы не видели? - спросил полковник. Видимо, невозмутимость, негромкий голос и постоянно повторяющиеся уточнения тоже входили в набор его следовательских приемов. Он вроде и верил, и не верил, и соглашался, и в то же время сомневался, сознательно подкалывая ребят, посмеиваясь над ними, раздражая, прекрасно понимая, что в гневе человек более искренен, чем в спокойном состоянии.

- Не было, - сказал Борис. - Мы внесли шампанское, я тут же прошел на кухню и сунул бутылки в холодильник. Игорь отправился в ванную принять душ...