Частный детектив. Выпуск 12 - Игнасио Акунья

— Стерва! — прохрипел он. — Ты меня отравила! Ты… заплатишь мне за это!

Несмотря на то, что я был готов к чему-то подобному, на какое-то время я буквально остолбенел. Затем наклонился над затихшим Синкеньей и нажал на его желудок, пытаясь вызвать рвоту. Но это было уже бессмысленно — Синкенья отправился в мир иной. В этот момент что-то твердое и тяжелое обрушилось мне на голову, и комната рассыпалась на тысячу сверкающих осколков.

— Ну, хорошо, Арес, не хватает только «Балерины». Где она?

С трудом разлепив веки, я оглядел комнату. Перед глазами стоял туман и все предметы казались деформированными и причудливо изогнутыми. Я почувствовал страшное головокружение.

На краю кровати, где я лежал, я увидел сидящего Гастона. Неподалеку в кресле устроился Гонсалес, у двери находился полицейский агент в форме, а рядом — низкорослый человечек с унылым лицом, тот самый, что впустил меня в гостиницу.

Я ощупал на голове повязку, затем осмотрел руку — она немного испачкалась просочившейся сквозь бинт кровью. Резкая боль пронзила мой многострадальный затылок, словно меня изо всех сил двинули молотком. Гастон повторил свой вопрос.

Я встал, перешагнул через распростертое на полу тело Синкеньи и прошел в ванную. Холодная вода несколько меня освежила.

Возвратившись в комнату, я опустился на стул. На столе лежали все вещи, украденные из спальни Сусанны, не хватало лишь картины. Я взглянул на часы — получается, я провалялся без сознания несколько часов. За это время, вполне возможно, Батлер вместе с Лу-Ми могли очутиться где-нибудь в другой стране и весело посмеиваться надо мной. Посмотрев на Гастона, я ответил:

— Не знаю я, где картина. Вы бы лучше спросили об этом китаянку.

Гастон с Гонсалесом переглянулись.

— Бросьте, Арес! У вас что, совсем нет мозгов? Вы все еще считаете, что вам удастся усыпить нас вашими идиотскими россказнями?

Я устало вздохнул.

— Китаянка, жена Батлера — та самая женщина, которая отравила этого типа, а когда я попытался помочь ему, кто-то двинул меня сзади по голове. Или, по-вашему, я сам себя оглушил?

Говоря так, я сам чувствовал, что мои объяснения выглядят смехотворными и неубедительными.

— Для сыщика вы слишком наивны, — заметил Гастон.

— Вы без конца получаете по голове в самых разных отдаленных районах города, — добавил Гансалес и обратился к портье с идиотским видом стоявшему у двери: — Была здесь ночью какая-нибудь девушка?

— Вот он о ней спрашивал, — ответил тот. — Но я достаточно ясно объяснил, что никаких девушек тут не проживает. Тогда он спросил вот о нем, — и коротышка ткнул пальцем в сторону трупа.

На рябом лице Гастона появилось ликование:

— Ну видите! Чего вы добиваетесь, Арес? Надеетесь сбить нас с толку, рассказывая о какой-то мифической китаянке!

Я только пожал плечами:

— Она его отравила, а затем оглушила меня.

— Или вас оглушил он, прежде чем умереть от яда, который вы ему подсыпали, — вставил Гонсалес.

— О! — вскричал я в отчаянии. — Если вы так считаете, то дадите промашку!

— Мы переживем ваши насмешки, Арес! Нам не впервой. Ситуация это позволяет. Вы убили Бламбино, но тот, кто оглушил вас и убил Синкенью, не взял драгоценности, за которыми вы сюда явились.

— Почему, вместо того, чтоб это обсуждать, вы не прикажете арестовать Батлера и его жену? А стоило бы! Гастон, вы зря теряете время! Шевелитесь!

— А вы веселый человек, Арес! Хорошо, пусть будет по-вашему. Но сначала заедем в полицию. Там вы нам все подробно расскажете. Все, Арес.

У меня вырвался тяжелый вздох. В номер вбежал полицейский.

— Вас к телефону, лейтенант.

Через пять минут Гастон вернулся, очень раздраженный.

— Расскажите нам о китаянке, Арес.

Гонсалес, услышав эти слова своего начальника, удивленно поднял брови.

— Что случилось?

Гастон повернулся к нему:

— Батлер и китаянка погибли у себя дома. Когда они попытались открыть шкатулку, произошел взрыв. Должно быть, внутри находилось взрывное устройство.

— Месть Синкеньи, — пробормотал я.

Заинтригованный, Гастон посмотрел на меня:

— Отчего вся эта путаница, как, по-вашему, Арес? Что находилось в шкатулке?

Я засмеялся:

— Лотерея.

Гастон хватил кулаком по столу:

— Вам все еще угодно шутить? В таком случае, поедем в подходящее для шуток место.

— Все, разумеется, очень смешно, — грустно проговорил я. — Я понимаю, что сейчас не время для юмора. Ясно одно — Батлер хотел найти в шкатулке выигрышный билет, подаренный Сусанне Вертьентесом.

— Пока что ничего не ясно! — сердито проворчал Гастон. — Лучше начнем все сначала.

Я снова пожал плечами:

— Не настолько уж неясно, как вам кажется! — уколол я Гастона.

27. Развязка

Когда я закончил свое повествование, лейтенант и Рене переглянулись. Воцарилась длительная тишина.

— Вот и все, что может вас заинтересовать, — заключил наконец я. — А конец истории вам хорошо известен, вы же читали газеты того времени. Об этом деле достаточно много писалось и говорилось.

Лейтенант поднялся и выключил магнитофон.

— С нас довольно этой информации, — произнес он. — Все ясно, Арес. Удивительное дело — человеческий мозг. Он фиксирует каждую мельчайшую деталь столь давнишнего дела.

Я горько усмехнулся:

— Вы так считаете?

— Нет, — ответил он. — В подобной ситуации я бы на вашем месте тоже все запомнил так скрупулезно. А теперь, — обратился он к Рене, — сообщите сеньору Аресу кое-какие факты, которые ему не известны. Быть может, это дополнит ваш рассказ, Арес, хотя для вас это уже ничего не меняет. Все эти события сильно попортили вам жизнь. А потом вы можете спокойно отправляться домой и забыть об этих кошмарах.

Тревожное стеснение в груди куда-то исчезло. Нервы мои вроде бы успокоились. Я испытал огромную радость узнав, что свободен. От радости я даже не сразу заметил, как Рене говорит лейтенанту: «Нет, каков Арес! Вы только посмотрите!»

Я очнулся от эйфории.

— Извините, я вас не слышал.

Тот сдержал улыбку.

— Конечно, конечно. Я спросил, вам известно, что Гастон застрелен своими же дружками-контрреволюционерами? Это произошло при нападении на Плайя-Хирон.

— Ничего не знал об этом, — смутился я.

— Ну хорошо, — сказал Рене. — Будучи уже при смерти Гастон написал записку, в которой признавался во многих преступлениях, в том числе и в том, что тайно получил от некого анонима 10 000 долларов за то, чтобы собрать против вас улики. А еще 10 000 он получил уже после того, как вас осудили. Он сообщал также, что поначалу подумал, будто деньги передал ему сенатор Рамирес, но потом выяснил, что это предположение ошибочно и так никогда и не узнал, кто же именно всучил ему эту взятку. Однако лично я считаю, что он обо всем знал или догадывался. Просто по каким-то причинам он не захотел называть имя того человека.

— Это свидетельствует о том, — вмешался лейтенант, — что вы стали жертвой преступной интриги.

— Если же досконально разбираться в этом деле, — продолжал Рене, — нам известно еще одно обстоятельство, которое оказало существенное влияние на результат судебного процесса. Обвинитель на суде сам был любовником Сусанны.

Я невесело улыбнулся и тихо заметил:

— Я и не сомневался, что против меня существовал сговор.

Рене рассмеялся.

— Самое неприятное, что вас сделали козлом отпущения, Арес, — сказал он. — До определенного момента все свидетельства были довольно неясны. Разоблачительные факты появились тогда, когда мы обнаружили письма Мартина Макейры к вам. Зачем этому сеньору понадобилось вам писать? Что за связь существовала между вами? Возникло множество вопросов, и поскольку ответа на них не было, мы решили заняться Макейрой. Выяснили, что он никогда не посещал вас в тюрьме и пришли к выводу, что ваша связь возникла еще до Революции. Тогда мы тщательно сопоставили ряд фактов. Первое: 1951 год; Мартин — неудачник. Второе — он работает шофером у знаменитой Сусанны. Третье: после того, как вас осудили, он вдруг неожиданно неслыханно разбогател. Четвертое: им занялась налоговая инспекция, провела тщательное расследование источников его доходов и вдруг выяснилось, что он выиграл крупную сумму в лотерею. Пятое: к концу 1961 года деятельность Мартина становится подозрительной. Шестое: сразу после заключения вас в тюрьму он вносит в Национальный Банк на имя сеньоры Макейра вклад в сумме 20 000 долларов. Это произошло в августе 1951 года. Мы побеседовали с вашим адвокатом и он сообщил нам все детали, связанные с лотерейным билетом, о котором вы ему говорили.

Лейтенант прервал Рене:

— После этого мы почти уверились в том, что вы не виноваты. Во всяком случае, учитывая ваше примерное поведение, мы стали хлопотать о досрочном освобождении, при условии, что мы будем иметь достаточно доказательств вашей невиновности. И наши предположения, как видите, подтвердились. Ну, как вам мой рассказ?