Последняя история Мины Ли - Нэнси Чжуён Ким

class="p1">Лежа на кровати, Мина думала о мистере Киме – о его теплой улыбке, печальных глазах, его гладких руках, – потом о муже, о том, как он каждый день целовал ее, уходя на работу, а она зарывалась лицом в одеяло.

Из глаз вновь потекли слезы. Она вцепилась в одеяло, как бьющая крыльями цапля пытается приземлиться на болото, отражающее пурпурный закат, пока от изнеможения не провалилась в мягкое чудо сна, как в теплую, спокойную воду.

Осень вступила в свои законные права. Ночи становились все длиннее и прохладнее, температура временами опускалась до десяти градусов – довольно холодно для региона, не приспособленного к морозам. В продуваемом сквозняками доме, казалось, было холоднее, чем ночью на улице. Закутавшись в свитера и одеяла, Мина слушала корейское радио или готовила у плиты. Некоторые деревья сбросили листву, только не пальмы, обрамляющие улицы, – потрепанные, они мерно раскачивались в светлом, наполненном смогом небе.

В супермаркете, когда никто не видел, мистер Ким улыбался и подмигивал Мине с почти комическим усилием. Она лишь смеялась в ответ, прикрывая рот рукой, хотя больше всего на свете ей хотелось поцеловать его, почувствовать его теплое живое дыхание. Хотелось, чтобы от эмоций покалывало лицо, а сердце колотилось в груди, хотелось сходить с ума – прыгать по лужам или срывать с палисадников цветы и вставлять в волосы.

После того неловкого первого свидания мистер Ким по-прежнему оставлял ей подарки – шоколадный батончик, пачку соленого арахиса, апельсин с самой совершенной коркой. Мелочи, от которых оставалось ощущение подобно прикосновению кроличьего меха к щеке. Мысль о том, что мистер Ким рядом и думает о ней, была непривычной, зато отвлекала от тяжести рабочих будней.

Когда за ней начинал ухаживать муж – Мина вспомнила его вытянутое чувственное лицо, спокойный взгляд и озорную улыбку, – он преподносил ей цветы и конфеты, как главный герой американского фильма. Его щедрость не пропала и после свадьбы, хотя и несколько истощилась. Годы брака и совместного воспитания ребенка превратили их жизнь в череду практических решений важных вопросов – как обеспечить дочери лучшую жизнь, чем пожертвовать ради ее будущего.

Из отношений ушла романтика, но не любовь. Каждое утро перед работой, когда Мина завтракала в одиночестве или собиралась в ванной, он подходил к ней перед уходом и целовал, как чайка, ныряющая в океан – иногда небрежно, оставляя влажный след, как деревенское животное. Ее муж любил порядок, последовательность, ритуалы.

Теперь же, вновь столкнувшись с мелкими знаками внимания – в этот раз от мистера Кима, Мина почувствовала, будто внутри воскресло нечто давно забытое, – они растревожили угли в очаге, который, как ей казалось, давно погас. Мина начала пользоваться помадой, нежно-розовой, ягодной, которую купила в магазине рядом с домом, и подводить глаза, вырисовывая крошечную стрелку в уголках. Она продолжала носить все те же блузки и брюки, однако начала чаще расчесывать и поправлять волосы, периодически заглядывая в карманное зеркальце, которое теперь носила в сумочке. Все эти изменения произошли так стремительно, в течение одной лишь недели, что их заметила даже хозяйка, которая редко обращала внимание на подобные вещи.

– Кто-то наслаждается жизнью, – одобрительно подмигивала она.

В четверг у Мины был выходной, и, измученная после ночной смены, она проспала до полудня, пока ее не разбудил грохот кастрюль и сковородок. Она терпеть не могла громких звуков, особенно резких, бьющих так, словно рушится вселенная и непонятно, в каком направлении бежать. Все еще в пижаме, Мина вышла из комнаты и заглянула в открытую дверь кухни, где всегда пахло чесноком и зеленым луком.

За плитой стояла миссис Бэк в серой ночной рубашке, похожей на футболку, из-под которой торчали бледные тонкие ноги. На шею падал низкий пучок вьющихся волос. Лоб и нос блестели в лучах солнца.

– А, давно не виделись, – поприветствовала ее миссис Бэк, наливая в сковородку масло.

Мина натянуто улыбнулась, отчаянно желая вернуться в постель.

– Вы голодны? – спросила соседка. – Я только начала готовить.

– Может, позже. – Мине совсем не хотелось есть.

– Уверены? Присядьте. – Миссис Бэк поставила на столешницу большую миску. – У меня полно теста для блинов. И свежий кальмар.

Мина обожала хрустящий горячий паджон – корейские блинчики с луком – и бинда-тток – оладьи из золотистой фасоли. Она часто покупала их на рынках в Корее, которые обычно там же и жарят. После суматохи среди незнакомых лиц она с облегчением усаживалась на крошечный пластиковый табурет в ожидании еды. Женщины, готовившие в отдельных палатках, всегда казались измученными и мрачными, однако их уверенные движения обладали неоспоримым успокаивающим эффектом, словно под их деловой маской проглядывала нежность по отношению к семье, которую они таким образом обеспечивали. Они прекрасно осознавали свою власть, значимость.

– У меня остался вчерашний рис, – вспомнила Мина. – Хотите, разогрею?

Она достала из холодильника большой круглый контейнер и, сняв крышку, поставила в микроволновку. В ожидании, когда подогреется рис, она наблюдала за миссис Бэк у плиты.

– Я видела вас на днях, – улыбнувшись, тихо сказала та и наклонила сковороду, чтобы равномерно распределить масло.

– Где?

– В «Ханок-Хаусе».

– Вы там работаете? – Мина вспомнила, каким знакомым ей показался панчан – ростки сои, шпинат, хрустящий корень лотоса.

– Да, я работала на кухне и заметила вас с мужчиной. Мне не хотелось вам мешать.

– Ясно. – Мина оперлась бедром о столешницу. – А я все не могла понять, почему панчан кажется таким знакомым.

– Кто он? – полюбопытствовала миссис Бэк, выливая на горячую сковороду тесто, чьи края почти сразу затвердели.

– Мой коллега. Точнее, начальник. – В животе заурчало.

– Ах, вот как, – сказала миссис Бэк, все еще сосредоточенная на сковороде.

Раздался сигнал микроволновки. Мина взяла с сушилки две тарелки и разложила по ним горячий рис.

– Он вам нравится? – Миссис Бэк поддела паджон лопаточкой, чтобы он не прилип.

– Не знаю, возможно. – Мина устроилась за кухонным уголком – деревянные скамьи были холодными, несмотря на подушки. Кухня наполнилась запахами кальмара и паджона из зеленого лука, горячего и хрустящего. Миссис Бэк в красных тапочках на бледных птичьих ножках прошаркала к Мине и поставила на стол тяжелую тарелку и пиалки для соуса, после чего разрезала идеально золотисто-коричневый паджон на четвертинки.

– Приступайте, я пока приберусь.

Однако Мина дождалась, когда миссис Бэк опустится на скамью перед ней.

– Приступайте, – повторила та.

– Нет, сначала вы, пожалуйста. Спасибо за угощение.

Миссис Бэк взяла металлические палочки для еды и положила кусочек паджона на тарелку с рисом.

– Он красивый. – Она приподняла брови, глаза лукаво заблестели.

Мина улыбнулась, макая кусочек паджона в блюдце с соевым соусом и уксусом.

– Очень.