ГРЯЗНЫЕ ИГРЫ - Александр Белов

—        Хоть правис, — сердилась бабушка. — Штаны и есть штаны.

Оля посмеивалась над бабушкиными причудами, но иногда бабуля доставала ее не на шутку своими мелкими придирками. К тому же ей и самой обрыдла эта Америка, а бабушка только подливала масла в огонь.

Оля пыталась изобрести что-нибудь, чтобы нейтрализовать бабушкину активность, направить ее в мирное русло.

—        Макс, надо придумать план «укрощения бабули», — обратилась она к верному стражу-телохранителю.

Макс, у которого Америка тоже сидела в печенках, так он соскучился по настоящему делу, охотно подключился к заговору...

Кроме всего прочего бабушку разочаровали и фитнес-центры.

—        Одни негры, — поджала она губы после первого же посещения.

—        Бабуль, да ты расистка? — удивилась Оля.

—        Ничего я не расистка, — обиделась Елизавета Павловна. — Но там даже тренеры черные.

С местными русскими она также не захотела общаться. Был здесь, в Майями, Макс отыскал, русский клуб для тех, кому за тридцать. Елизавета Павловна милостиво согласилась съездить на субботнее чаепитие и даже надела по такому случаю бусы из розового жемчуга, подаренные внучкой. Вернулась она разъяренной.

Макс еле сдерживал смех, пока вез ее домой.

—        Кому за тридцать! — чуть ли не кричала Елизавета Павловна. — Ни одного интеллигентного лица!

Вечером взрослые собрались возле бассейна за круглым пластмассовым столиком, накрытым к ужину. Уже стемнело и Антонина зажгла свечи. Бабушка все еще пребывала под впечатлением своего визита и продолжала открыто возмущаться здешними нравами.

—        А кто там был? — выспрашивала Оля.

—        Кому за восемьдесят! Вот кто там был. Я чувствовала себя неприлично молодой, — красивый вечер и мягкий свет свечей отнюдь не действовал на бабушку умиротворяюще. — Там собрались одни маразматики.

И Елизавета Павловна рассмеялась совсем по-молодому, вспомнив безумную беседу двух старух — толстой и тонкой.

Тонкая, настоящий белый одуванчик, по-плебейски отставив мизинец, отхлебывала из чашки чай с лимоном. Она что-то прощебетала, отказываясь от прозрачного ломтика ветчины, который протянула ей добродушная, крашенная в огненно-рыжий цвет толстая:

—        Ах нет, что вы, что вы, я мясного уже двадцать лет не ем!

—        Какая вы молодчина! — восхитилась толстая. — А я вот не могу отказаться от мяса. Как-то пробовала, нo только неделю продержалась. Организм, знаете ли, требует.

—        А я вот только иногда нарушаю. И то только в отношении рыбы, — призналась одуван.

—        Да-да, — кивала рыжая. — А сколько лет вы уже вегетарианка? — Тонкая собиралась ответить, но толстая ее остановила. — Нет-нет, не говорите! Я сама попробую отгадать!

Она на секунду задумалась и радостно воскликнула:

—        Лет двадцать?!

—        Как вы догадались? — изумилась тонкая. Пушинки .вздыбились на ее голове, словно готовясь к отлету.

—        У меня иногда так бывает... — скромно потупилась рыжая, — знаете, что-то вроде прозрения...

Оля хохотала, хохотала, долго не могла успокоиться. У нее даже слезы от смеха выступили, так здорово бабушка изобразила этих старых эмигранток.

—        Смейся, смейся, но больше я в этот дом престарелых не поеду. Надо же — кому за тридцать! — сердито возмущалась Елизавета Павловна.

И все-таки Макс укротил бабушку! Та неожиданно повелась... на шоппинг!

Оказалось, Америка совсем не такая уж дорогая страна. И за гроши здесь, в Майами, можно было накупить массу шмоток. Бутики на Оушен драйв оставили Елизавету Павловну равнодушной — сил возмущаться ценами, особенно переводя их в российские пенсии, у нее уже не было. Зато маленькие магазинчики на Коллинз Авеню и Вашингтон Авеню привели ее в восторг. Там, на развалах, лежала одежда. Всех фасонов, цветов и размеров. Стоило это все — копейки. Вернее, центы.

Теперь через день Елизавета Павловна ездила на охоту. И всегда возвращалась с добычей. То свитерок из «настоящей шерсти», то пальто, то сапоги приносила в дом.

—        Добытчица ты моя, — смеялась Оля, но в душе радовалась, что теперь бабушке нашлось здесь дело по душе.

Ей самой безумно, до жути хотелось домой. В Россию, домой! Когда же, когда же? И наконец Саша дал отмашку:

—        Покупай билеты на; следующий понедельник, — позвонил он ей в конце июня.

Оля бросилась собирать вещи, хотя, времени до отъезда было полно! А сердце ее пело: «В Москву! В Москву! В Москву!»

XXX

Никогда еще Сенатское здание Кремля так не напоминало потревоженный улей. Дым стоял коромыслом. По державным коридорам, помнившим поступь железных наркомов, носились девочки и мальчики с бумагами в руках, громко переговариваясь между собой и порой едва не сбивая с ног солидных обитателей кабинетов.

До первого тура избирательный штаб, организованный «предателями», функционировал в основном в «Президент-отеле» на Якиманке. Но теперь его ^мозговой центр вместе с необходимой обслугой окончательно переместился в Кремль. Причем разместился на президентском третьем этаже. Администрации даже пришлось выселить из своих законных кабинетов кое-кого из чиновников. В общем, все бурлило и булькало.

Зорин нервничал. И даже снова закурил, отчего старался воздерживаться с тех пор, как заболела жена. Притом курил много, прикуривая чуть ли не одну сигарету от другой.

Ситуация накалялась. И никакие" рейтинги, по его мнению, не отражали истинного положения дел. Нельзя же эти проценты растягивать до бесконечности! Аналогия с презервативом напрашивалась сама собой! Тем более, сам Гарант опять был на грани своих возможностей и в любой момент мог сломаться. Об этом уже пошли по всей стране слухи, умело поддерживаемые противником. Поэтому любой ценой время от времени надо было президента предъявлять народу по ящику. Хотя бы в псевдопрямом эфире.

Правда, в последний раз пришлось отказаться от телевыступления в пользу радио, чтобы окончательно оторваться от народа: так сказать, с глаз долой! Но не из сердца вон!

А вот с сердцем президента было хуже некуда. Добей-ка и Акачурин настаивали на немедленной операции. Но это было бы катастрофой. С операционного стола в президенты? Прецедентов в мировой практике еще не было!

Одновременно усиливалось и противостояние в самом Кремле. «Хунта» и «предатели» готовы были перегрызть друг другу глотки отнюдь не в переносном смысле. Главным сейчас был доступ к телу. «Предатели» здесь на полкорпуса шли впереди — на их стороне была дочь самого президента!

В последнее время Зорин просто разрывался между двумя полюсами власти, но сегодня ситуация стала критической. Надо спасать Россию! Россию надо спасать! Пора запускать план «Ч». Решено!

Но перед тем, как звонить Губайсу, Зорин навел порядок в своем кабинете. Расставил вдоль стен стулья, разложил папки на столе, сел в кресло и не торопясь закурил. Спокойно, Ипполит, спокойно! Он представил себя пилотом президентского самолета. Вот сейчас он возложит руки на штурвал, и Россия совершит очередной крутой вираж на очередном витке своей истории. Зорин еще раз прикинул последовательность действий, безжалостно задавил в пепельнице недокуренную сигарету ж поднял трубку телефона АТС-2:

—        Анатолий Парисович? — сказал он, услышав в трубке наглый голос. — Зорин. Я сейчас поднимусь.

—        Жду вас, — ответил Губайс.

Губайс встретил Виктора Петровича на пороге своего кабинета. Он выглядел очень усталым, но был по-прежнему полон энергии. Энергии разрушения, по мнению Зорина!

—        Анатолий Парисовйч! Наличку для избиркомов доставят сегодня в Белый дом. В кабинет Кондрашова. Завтра необходимо, чтобы ваши люди забрали деньги и передали их по инстанциям. А то рискуем не успеть.

—        Я вас понял, Виктор Петрович, — ответил Губайс. — Организуем. Главное, чтобы Коржиков не помешал. А то он сдуру какую-нибудь бузу затеет. Похоже, он на грани нервного срыва?

—        Похоже, — подтвердил Виктор Петрович.

—        Так, у меня есть идея! — поднял палец Губайс. — Деньги будем выносить в коробках из-под оргтехники. Для этого достаточно обычного пропуска и разрешения на вынос техники. А к вам у меня будет личная просьба. Постарайтесь удержать этих наших Пиночетов, — Губайс указал вниз, — от опрометчивых поступков.

—        Само собой, — усмехнулся Зорин и поспешил откланятся. Дело сделано, как говорил наш последний генсек, процесс пошел...

«Пиночеты» в полном составе сидели в кабинете Коржикова, когда в штаб заговорщиков на всех парах влетел Зорин.

—        Все, операция намечается на завтра, -- прямо с порога объявил он. — Деньги для избиркома будут выносить в коробках из-под оргтехники. На вас — задержание, а я по своим Каналам организую журналистов. Сделаем утечку в прессе и тогда вы сразу — к Самому. Даем прямой эфир... — он задумался. — Ну, в общем, эфир. Записываем его обращение к народу. В том смысле, что в избиркомы на всей территории страны проникли предатели родины и криминал. Подтверждающие это факты я обеспечу.. Речь я урке набросал и подготовил проект указа о введени чрезвычайного положения. Поставим бандитов на место, — пафосно закончил Зорин.