ГРЯЗНЫЕ ИГРЫ - Александр Белов

Экс-куратор внимательно посмотрел на Сашу и кивнул:

—        Излагайте... — он достал из портфеля пакетик" с заранее порезанным хлебом и принялся бросать его птицам. Обо всем подумал, мастер добрых дел!

—        Ко мне в руки... оперативным путем... попали некоторые сведения, которые имеют отношения к развитию политической ситуации в стране, — Саша скромно потупился. Прямо не Белов — школьница на приеме у гинеколога. Мол, случайно мимо начальства бежал, хвостиком махнул, вот тайна упала и прилипла. Помогите, дяденька, разобраться, что к чему. — В общем, в Кремле есть силы, которые, по-моему, готовы пойти на самые драконовские меры, если ситуация с выборами станет выходить из-под контроля...

—        Вы, конечно же, имеете в виду нашего общего «друга» Виктора Петровича? — Введенский махнул рукой в сторону, наверное, Кремля.

—        Именно, — порадовался Саша сообразительности Введенского.

Приятно все же работать с умными людьми, слов лишних можно не тратить.

—        Но ведь вы сами работаете с ним в одной связке. Ваш банк «Социум» курирует, если не ошибаюсь, именно он? — словно бы удивился Введенский.

—        Это еще вопрос — кто кого курирует, — Саша широко улыбнулся и сделал легкомысленный жест рукой.

—        Не заноситесь, Александр Николаевич, — осадил его Введенский. — Не стоит надмеваться, тем более в вашем положении. Зорин — очень неслабый противник. Он вполне может сожрать вас со всеми потрохами и фондами и даже не подавится.

—        Вот именно для того, чтобы заранее испортить ему аппетит, я и хотел с вами встретиться. Давайте сейчас не будем вспоминать старое, — примирительно

сказал Саша. — И у вас и у меня есть взаимные претензии. Но они — в прошлом. А сейчас речь идет о будущем.

Введенский бросил птицам последний кусок хлеба, аккуратно свернул пакетик и положил его в портфель. Вот он — главный принцип гэбэшника: не наследи!

—        По нашим сведениям, его кардинальный план не одобрят наверху... — сказал он уверенно.

«Да, — подумал Саша, — Введенский явно не зря получает зарплату!» _

—        Ну, это уж пусть они сами между собой разбираются, — Саша махнул рукой так резко, что ближайшие утки на пруду забеспокоились и разлетелись в стороны. — Своя рубашка ближе к телу. Мне бы хотелось иметь всего лишь гарантии того, что Виктор Петрович под шумок не сольет нас. Зарабатывая политический капиталец. У меня много чего на него есть. Интересного, между прочим. В случае чего мог бы поделиться с вами, если ситуация начнет становиться слишком опасной.

—        Ну так припугните его, выложите перед ним солидный компромат. У вас же он заготовлен? — Введенский не столько спрашивал, сколько утверждал.

—        Кое-что есть в заначке, — не стал отнекиваться Белов. — Только, боюсь,

они все там друг друга покрывают и наш компромат, даже попади он в соответствующие органы, просто положат под сукно.

—        Так что же вы хотите от меня? — как будто удивился Введенский.

—        Информации. Максимум сведений о его личной жизни, прошлом, связях, контакты, женщины... У каждого человека ведь есть что-то такое за душой, что он хотел бы скрыть от окружающих и, особенно, от самых близких. Скелет в шкафу, — Саша внутренне усмехнулся, вспомнив, что идея подключить к операции Введенского осенила его в пещере ужасов, в объятиях именно скелета. — Ну, вы сами понимаете…

—        Хотите сыграть на нашей старой вражде с Зориным? Тогда им вы сыграли против нас. Теперь — нами против него? Запомните, Александр Николаевич, мы — не мстители, мы — псы государевы.

—        Ну, зачем же так, Игорь Леонидович. В конце концов я на том оружии больше десяти миллионов потерял...

—        Ну хорошо, не будем считаться потерями. Я сделаю то, о чем вы просите. Только мое участие нигде не должно всплыть.

—        У меня — как в сейфе Центробанка, — растянул губы в улыбке Саша.

У него уже начало сводить мускулы лица от этой маски доброжелателя и своего парня. Но, что поделать, назвался груздем — улыбайся от уха до уха. Надо, надо -передвинуть эту фигуру — офицера, между прочим, — на шахматной доске!

—        Ладно, будь по вашему, Александр Николаевич, — Введенский жестом остановил готовые посыпаться аргументы-уверения в лояльности, солидарности и прочая, прочая. — Считайте — договорились. Только учтите. Я сейчас выступаю не от своего ведомства, а приватно, от себя, лично. Как человек, по-своему вам симпатизирующий и не желающий вам зла.

—        Спасибо, Игорь Леонидович. Как дочка?

—        В порядке дочка. — Этим кратким ответом Введенский явно дал понять, что дошел уже до самых крайних границ «дружественности». Дальше хода не было. Заминированная территория.

Саша уже готов был попрощаться, однако Введенский остановил его:

—        У меня есть для вас небольшой сюрприз. Думаю, это как раз то, в чем вы нуждаетесь, — Введенский открыл свой кожаный портфель и достал оттуда тонкую зеленую папку.

Саша быстро пролистал вложенные в нее документы. Секретные файлы!

—        Ни фига себе! — присвистнул он и с искренним восхищением спросил Введенского: — Вы что, знали, о чем я вас буду просить?

—        Запомните раз и навсегда, Александр Николаевич, — сдержанно, с достоинством ответил Введенский. — Мы знаем все. И обо всех.

Белов улыбнулся. Знакомый почерк! Введенский вновь заговорил о себе во множественном числе. Мы, Николай Второй, понимаешь!

—        А мою папочку мне не презентуете? — вкрадчиво поинтересовался Саша.

—        Рано, Александр Николаевич. Вот если доживете до пятидесяти, на юбилей подарим. Копию, — уточнил Введенский, подавая руку на прощанье.

Саша крепко пожал ее, и они разошлись в разные стороны, хотя опять на какое-то время им предстояло идти одним путем. «Вот парадокс, — подумал Саша, — мне доставляет удовольствие общение с гэбэшником! Чума!»

За его спиной неприятно, хрипло каркнула какая-то птица. Саша оглянулся на вольер. Вот так штука! Неужели это фламинго в кои-то веки подал голос? Тоже ведь — контраст между нелепым розовым тельцем на длинных ногах и способом выражать свое отношение к жизни!

XXVIII

Это есть их последний и решительный бой! Ну, пусть не совсем последний, но Аня настроена была весьма и весьма решительно.

Она стояла перед зеркалом в костюмерной и подсчитывала очки в свою пользу. Сегодня она была во всеоружии. Высокая прическа, над которой ее. парикмахер Вадик бился два часа, была ей необыкновенно к лицу. Особенно мастеру удался небрежный локон, который, выбившись причудливой «лишней» спиралью, опускался на ее оголенное плечо. Локон этот подчеркивал и длину шеи, и матовую белизну умело подпудренной кожи. Декольте «держи меня!» было на грани фола. Просто супер! А новые перламутровые тени и вовсе чудо.

Анна еще придирчиво окинула взглядом свое отражение и, не найдя изъяна, загадочно улыбнулась сама себе и подмигнула. Держись, Белов! Ох, чуть не забыла! Взяв флакончик «Чарутти имидж» Аня выпустила из пульверизатора душистое облако и вошла н него. Нежный запах окутал ее всю, она с удовольствием вздохнула. Ну что, пора!

Сегодня был особый день — начало съемок. В мире кино первый совместный банкет, на котором присутствовала вся съемочная группа, был чрезвычайно важным ритуалом. Ведь как запряжешь, так и поедешь, — утверждали бывалые киношники. И сегодня на этот праздник она идет вместе с Сашей!

Как там говорят в народе: жена не стенка, можно и отодвинуть? Именно этим Аня и решила заняться на нынешнем торжестве. Она выбрала настоящий женский путь к достижению цели. Сегодня она заставит Сашу поревновать, а ревность, как известно, чувство, которое может толкнуть мужчину на серьезный шаг.

В их группе был молодой актер, красавчик Леня, которого Аня и решила сделать орудием претворения, в жизнь своего плана. Все подготовительные работы были проведены на высшем уровне — одного мановения ее руки было достаточно, чтобы Леня пристал к ней, как рыба-прилипала. Ну, пусть не намертво, но так, чтобы Белов, наконец, понял, какой он счастливчик. И что за счастье это он должен если не бороться, то держаться обеими руками. Все познается в сравнении!

—        Ого! — Саша оценил ее приготовления. Он стоял в дверях костюмерной, протягивая ей роскошный букет белых; лилий. — Прикоснуться-то можно?

—        Только осторожно! — рассмеялась она, подставляя щеку.

Устроив лилии в высокую вазу, она напоследок взглянула в зеркало. Ну просто чудо как хороша! Она сунула в сумочку духи, щелкнула золоченым замочком и царственным жестом протянула руку Саше:

—        Едем...

Все были уже в сборе, они подъехали одними из последних. Праздновали в Од- * ном из павильонов «Мосфильма», в столовой, украшенной цветами и освещенной гирляндами разноцветных лампочек.