Горелом - Юлия Сергачева

В трамвае пахло железом, резиной и слегка… лимонами. Тетка в клетчатом плаще везла целую корзину нарядных, желтых фруктов. От их аромата Яну вознамерился снова сбежать, но трамвай, дернувшись и лязгнув, тронулся с места. Пришлось перебраться в другой конец вагона.

К сожалению, трамвай вез не только пассажиров, но и шлейф новостей с комментариями. И хоть бы кто обсудил последний сериал, что ли… Нет, конечно!

— …Невестку с внуком отправила в сестре в Терновец, подальше отсюда. Кто знает, чего ждать-то теперь? — сухощавая, строгого облика старуха поправила старомодное пенсне на переносице. Слишком прямой осанкой она сильно смахивала на богомола.

— Мои, к счастью, в Новом городе квартиру купили, уж там, небось не заденет, — ее соседка помоложе удрученно покивала, погружая отвисшие подбородки в широкое горло свитера, как черепаха в панцирь.

— Соседка пыталась свою квартиру продать, так, говорит, спроса нет.

— А к нам приходили, предлагали нашу купить, да такую цену назначили, что курам на смех. На нотариуса больше денег уйдет, да на оформление сделки… Муж так сказал — бежать нам все одно некуда, да и не молоды мы уже, как-нибудь, пересидим…

— Может, обойдется, — неуверенно предположила «богомолиха».

«Черепаха» понизила голос:

— Бабка у нас во дворе предсказывает нашествие вымров…

— А вы знаете, что все городские колокола лишились голосов? Все до единого! Даже тот, что на Ратуше. На большой Колокольне нашли жертву. Он сам ее нашел.

— Кто?

— А то вы не поняли… Он!

— …я слыхала, что Замок тряхнуло оттого, что туда горелом заходил. Ну, как в прошлый раз. Вот прям нутром чую, что он всему виной. И будет только хуже.

— И вы так думаете? — «богомолиха» оживилась. — Ох, неспроста слухи ходят…

— Небось сейчас похуже будет. У нас егеря вчера нору вскрывал, так дети по всей улице верещали.

— Не пойму, куда власти смотрят? Уж поддали бы этому своему защитнику. На что казна уходит? Налоги, опять же, мы исправно платим, а вымры как у себя дома жируют…

Негодование горожан никогда не отличалось особым разнообразием и, вне зависимости от коньюктуры, неукротимо сводилось к налогам.

Пассажирка, сидевшая через проход от Яна не сводила с него внимательного взгляда. Такой взгляд неизбежно вызревает в разговор. И точно!

— А что это на вас такое надето, молодой человек?

Ян облился холодным потом, воочию представив себя недавнего, стремительно вылетающего из Дворца. Настолько быстро, что привычная маска или балахон так и остаются неснятыми. Глупости! Уж маску он точно сбросил… Но ничего не оставалось, как с замиранием сердца опустить голову. Да вроде ничего особенного: джинсы, рубашка, куртка… Швами и подкладкой наружу. Впопыхах надетая наизнанку. То-то на него на улицах так странно косились.

Окружающие понимающе улыбались, наблюдая, как Ян выворачивает злополучную одежку.

— …чертовщина, — позади переговаривалась компания студентов. На общетрамвайную тему, а как же. Может, здесь с воздухом что-то неладно? — Я сам видел «ледяного карлика», когда пацаном в Замок ходил. До сих пор считал, что мне померещилось с перепугу, а теперь все замковое сказочное население можно считать узаконенным?

— Эдак скоро и дракон подскальный выползет… Вот шуму будет!

— Шуму и без дракона много будет. Декан на собрании советовал общагу в праздничные ночи не покидать.

— Не ждал я от старика такой наивности! Кто ж будет там сидеть?

— Тертый старикан, зря ты. Потому и рекомендовал, а не запретил.

Трамвай с торжественным звоном выкатился на Лисий бульвар. Линия черных на фоне неба зубцов башен Замка тянулась над крышами домов, как предынфарктная кардиограмма.

Еще до того, как отзвучал голос вожатого, обещающего следующую остановку под названием «Карнавальный ряд» и двери с мелодичным лязгом попытались сомкнуться, Ян проскользнул в уменьшающийся створ. Если водитель успел его запомнить там, на перекрестке, то сейчас он, наверняка, укрепился в своем мнении о психах.

— …нет, — уверенно повторил усатый страж у замковых врат. — Сожалею, но у нас особое распоряжение. Никого не пускать. Даже вас, — он боязливо покосился на знак, зажатый в ладони Яна. И упавшим голосом уточнил: — Особенно вас.

Выглядел страж на редкость забавно — словно ипохондрик, вынужденный беседовать с прокаженным. Но надо отдать доблестному служаке должное, он изо всех сил старался быть учтивым и не подавать виду, что отчаянно трусит.

Ян небрежно пожал плечами, возвращая в карман сработавшую вхолостую тяжелую артиллерию в виде знака. Разочарование густо мешалось с удивлением и некоторым облегчением. Ну, вот попади он сейчас в Замок — что там станет делать? Порыв совершать безумства схлынул, наткнувшись на пластиковую ленту, зачеркнувшую вход в башни.

Странно, но лента была полицейская, без восьмиспицевого колеса егерей.

— Это надолго? — поинтересовался Ян на всякий случай.

— Пока неизвестно, — страж сделал непроизвольное движение, словно собирался оглянуться, но передумал. Видно решил не сверяться с командованием.

Ян отступил, запрокинул голову, рассматривая слепой глаз Скрюченной башни и деловито перескочившие на новое деление стрелки Часовой. Ничего особенного с ними не произошло. Замок выглядел обычным. Хотя остаточное напряжение еще висело в воздухе запахом грозы.

Благоразумные туристы, напуганные наверняка преувеличенными рассказами очевидцев, старались держаться от Замка подальше, разбегаясь к краям площади, как пена в бурлящей кастрюле.

— …А вы знаете последние новости про убитую на нашей улице девушку? — лысоватый аптекарь вдруг оживился, отыскав повод нарушить натянутую паузу, в течении которой он и клиент излишне пристально наблюдали, как помощница аптекаря ищет нужный пакет в ящике готовых заказов. Бедная девица пламенела ушами, нервно копаясь в коробке. Как же его все-таки зовут? — уныло размышлял Ян, тщетно порывшись в памяти, а вслух подтвердил лучшие догадки аптекаря:

— Нет, не слышал.

— Рассказывают, — аптекарь живо потянулся к посетителю, явно намереваясь поделиться секретом, — что оно связано с гореломом, не к ночи будь он помянут.

— Неужели? — тут уместно драматично округлить глаза.

— Я-то особо сплетнями не интересуюсь, — неубедительно отперся аптекарь, — но вот моя супруга знакома с секретаршей в полицейском управлении, а та слышала разговоры… — он красноречиво понизил голос и оборвал фразу, представляя Яну самому возможность домыслить несказанное. На обладателей буйного воображения должно действовать убийственно.

Ян соорудил подходящую гримасу:

— Да что вы?

— Вот не зря в округе говорят, что он где-то поблизости живет.

Ох, придется менять дом… Хотя, если все пойдет по задуманному, то не только дом — жизнь придется менять. Воодушевляет? Пожалуй!

Ян оживился и даже вполне благосклонно выслушал аптекарскую жалобу:

— …Неприятности прямо-таки преследуют! За последние полгода канализация в аптеке три раза выходила из строя. Представляете? Это вас не наводит на мысль? — аптекарь сделал значительное лицо.

— Наводит, — с готовностью признался Ян. — Пора делать капитальный ремонт.

— Шутите, — с укоризненной скорбью констатировал аптекарь. — А я бы не хотел быть соседом горелома.

— Это вы зря. В его присутствии, как известно, возрастает травматизм среди населения. Вам прямая выгода — больше клиентов.

— Вы считаете? — Аптекарь всерьез призадумался. — Может, вы и правы… Вот только бы не хотелось новых… убийств.

Ян мигом перестал ухмыляться.

— Простите, — и буквально выдрал пакет из рук помощницы аптекаря. Девица удивленно распахнула глаза. — Мне пора.

— Господин Хмельн! — круглый аптекарь семенил следом. — Я что хотел сказать-то… Мне, конечно, удобно иметь такого стабильного клиента, как вы, но не могу не заметить, что вы заходите все чаще. Я так предполагаю, что вы увеличили предписанную дозу лекарства?

— Вы ошибетесь, — хмуро бросил Ян на ходу.

— Я… — аптекарь слегка смешался. — Возможно. Но все же я бы настоятельно не рекомендовал вам пить столько обезболивающего. Вам необходимо показаться врачу, я могу дать адрес очень хорошей клиники…

— Спасибо, — стеклянная дверь аптеки захлопнулась прежде, чем угрюмая благодарность скользнула в щель.

Неважно. Ян для аптекаря хороший клиент. Переживет.

Все усиливающийся ветер гонял по улице стайки опавшей листвы. Бурые и янтарные листья трепыхались и кружились, смахивая на рыбешек в водоворотах. Выстуженный воздух гладил щеки. Скоро заморозки… Ян зябко повел плечами. А дома первым делом включил плитку, поставленную возле недействующего камина. Отогревая ладони на ее ребристом металлическом боку, он всматривался в квадратный черный мраморный зев. Оттуда пахло золой и яичницей, которую жарили на кухне Пустецов.