Синдром Дездемоны - Ольга Егорова

– Я не понимаю, – так же медленно – с чувством, с толком, с расстановкой – произнесла в ответ Алька. – Я не понимаю, о чем вы меня спрашиваете.

– Ах не понимаешь! Не понимаешь, значит! Прекрасно… Замечательно, просто замечательно!

– Что – замечательно?

– Все! – снова рявкнул он и стукнул кулаком по стене. – Все, хватит! Марш обратно в комнату!

– Да не нервничайте вы так, – посоветовала Алька. – Нервничать вредно, от нервов все болезни. А вам еще ребенка воспитывать…

– Храбрая? Храбрая, значит, да?

Алька в ответ ничего не сказала.

Только вздохнула и медленно побрела в комнату. Сама добровольно направилась в свою одиночную камеру. А что еще оставалось делать? Не дожидаться же, в самом деле, когда этот псих снова скрутит ей руки и волоком потащит ее по паркету? Все, что угодно, только не это!

– Вы мне хотя бы позвонить разрешите? У меня брат дома волнуется, – спросила она без надежды.

– Разрешу, – он холодно кивнул в ответ, – обязательно разрешу позвонить брату, чтобы он не волновался. Только после того, как ты мне расскажешь, кто организовал похищение. И где мне его найти.

– А, – сдерживаясь изо всех сил, чтобы не наброситься на эту сволочь с кулаками, с деланным равнодушием произнесла Алька. Для пущей убедительности широко зевнув, проговорила: – Ну тогда до завтра. Спокойной ночи! – и скрылась за дверью.

Дверь через пару секунд распахнулась. Горящий яростью взгляд едва не прожег ей спину, но Алька так и не обернулась. Опустилась на ненавистную раскладушку и улеглась, демонстративно отвернувшись к стене.

И конечно, заплакала. Но уже после того, как дверь захлопнулась и звук уходящих шагов смолк в глубине квартиры. Заплакала тихо-тихо. Так тихо, что даже сама своего плача не услышала. Сдерживать рыдания было трудно, и все же она не собиралась давать своему похитителю ни малейшего шанса позлорадствовать.

Алька и сама не заметила, как заснула.

Полночи лежала на раскладушке, ворочалась, изучала то тени на потолке, то черное небо в оконном проеме. На неподвижном небе сияли белые звезды – как будто кто-то расплескал молоко на черный и влажный бархат. Уныло-желтый огрызок луны заглянул в окно, с ленивым любопытством поразглядывал комнату и скрылся за набежавшей полупрозрачной тучей, похожей на кружевную вуаль. Потом луна снова появилась, засияла ярче и увереннее, полезла в глаза, и Алька зажмурилась.

Зажмурилась и увидела перед собой лежащего на полу прямо в комнате доисторического динозавра. Но не испугалась его, а подошла ближе и погладила по спине, пробежала пальцами по круглым позвонкам, размерами напоминающим средней величины арбузы.

– Есть будешь? – спросил динозавр у Альки.

Алька испугалась.

Нет, дело было не в том, что динозавр оказался говорящим. Во сне ведь и не такое может присниться, а Алька хоть и спала, но все же догадывалась, что это всего лишь сон. Дело было не в самом динозавре, а в его голосе.

Голос динозавра ей не понравился категорически.

Он был подозрительно похож на голос человека, которого следовало опасаться. Алька во сне не успела сообразить, что это за человек и почему именно его нужно опасаться. Просто почувствовала опасность, исходящую от этого голоса, испугалась и сразу проснулась от страха.

– Завтракать будешь, спрашиваю? – снова раздался голос у нее за спиной.

На полу, конечно же, никакого динозавра не было.

Зато в дверном проеме стоял кое-кто пострашнее. Прищурившись, Алька молча разглядывала сонными глазами своего похитителя. Отглаженные черные брюки с безупречными стрелками, двубортный пиджачок, галстук в полоску. Гладко выбритое лицо поблескивает от не успевшего как следует впитаться крема, волосы, гладко зачесанные, открывают высокий лоб с перпендикулярной морщинкой. Темно-карие глаза смотрят равнодушно, жесткая складка губ неумолима, подбородок выдвинут вперед.

Полная боевая готовность. Еще и духами несет от него, ну прямо сейчас или на подиум, или под венец!

– У вас сегодня свадьба? – поинтересовалась она, садясь на раскладушке. Вывихнутая рука от движения заныла, затекшие от неудобного положения мышцы закололо иголками. Алька поморщилась.

– Нет. Деловые переговоры, – ответил он сухо. – Я спрашиваю: ты есть будешь? Третий раз, между прочим, спрашиваю!

– Мне, право, льстит ваше внимание. Даже не знаю, чем я его заслужила.

– Ничем ты его не заслужила. Я просто не хочу, чтобы ты у меня тут с голоду померла. Не люблю возиться с трупами.

– А приходилось?

– Приходилось, можешь не сомневаться. И неоднократно.

Окончательно проснувшись, Алька забыла про свой испуг и тут же вспомнила про Пашку.

«Пятница», – щелкнуло в голове. Сердце заныло.

– Где мой телефон? – спросила она без всякой надежды.

– Я его утопил. В реке. Устраивает?

– В какой еще реке?

– В Миссисипи.

Алька вздохнула и опустила глаза. И угораздило же ее вляпаться! Но с другой стороны, разве можно было предположить такое удивительное стечение обстоятельств? Чтобы человек, живущий на другом конце огромного города, вдруг так некстати оказался у нее на пути? Что заставило его вчера именно в половине первого приехать из далекого Тушина в Чертаново, остановить свою машину на пересечении Севастопольского и Балаклавского? Интуиция, шестое чувство? Или он знал, что Светлана оставила Юльку где-то в этом районе? Откуда он мог об этом знать?

И кстати, почему…

Алька вдруг осеклась, почувствовав: что-то в ее рассуждениях неправильно. Что-то не укладывается в нарисованную схему стечения обстоятельств… И уже через секунду поняла, что именно: Тушино.

Светлана сказала, что у ее мужа большая квартира на Светлогорском проспекте.

Квартира, в которой находилась сейчас Алька, тоже была большой. И было совершенно очевидно, что до Светлогорского проспекта от этой квартиры – как до Пекина лесом. В машине от лесопарка они ехали минут пять—семь, не больше, и ехали все время по Севастопольскому проспекту, никуда не сворачивая…

Она только сейчас вдруг поняла, что находится совсем близко, в паре километров от собственного дома! Но почему?..

– Это что за квартира? – спросила она, вскинув глаза на своего похитителя.

Похититель вопроса не ожидал и явно удивился.

– В смысле? – нетерпеливо спросил он, пряча руки в карманах брюк.

– В смысле… В прямом смысле! Чья это квартира?

– Моя, – ответил он, подозрительно сощурившись и устало вздохнув. – Ты есть-то будешь, а?

– Не ваша. – Алька подозрительно сощурилась. – Вы снимаете ее, да? Вы ее специально сняли для того, чтобы…

– …чтобы заточить тебя в ней, как фаулзовский коллекционер заточил в подвале свою Миранду, – продолжил он, криво усмехнувшись. – Не много ли чести для тебя – снимать такие апартаменты в престижном районе?