Гибель Эстонии - Олесь Бенюх

- Испанцы у меня, разумеется, были, - откровенничала она, - но все какие-то укороченные, карликовые. Ты знаешь, мой муж, он профессиональный боксер, сейчас на соревнованиях в Мальмё, так что...

Рауль еле увернулся от назойливой коллекционерши, убежав от неё перед самой посадкой в её шикарный "роллс-ройс" и больше в тот вечер решил судьбу не испытывать. Зато второй вечер оказался на редкость удачным. В людном кафе, где собирались преимущественно художники, писатели и актеры, он встретил худенькую, невзрачную девчушку, которая оказалась сотрудницей секретариата министра экономики. Рауль и Эльза выпили по рюмочке перно, потолкались пару минут среди танцующих, когда к ним подошла стройная светлоглазая шатенка, оказавшаяся подругой Эльзы.

- Эва, - представилась она и Рауль вздрогнул. "Видимо, таких имел в виду Дракон, - подумал он, исподтишка разглядывая её лицо, грудь, ноги, когда говорил о прелестных северянках". Эва была словно создана для первородного греха. Все в ней было от природы предельно сексуально, сочилось желанием - голос, улыбка, взгляд. И при всем том она не была ни испорчена, ни развратна. Это Рауль понял, как только они пошли танцевать ламбаду. Даже самые откровенные па в её исполнении выглядели целомудренными. Будучи сексуальной, она не приглашала к сексу, она даже стеснялась избытка откровенной женственности, о которой кричала каждая её клеточка. Рауль сравнил двух подруг - дурнушка Эльза была откровенно навязчива, слегка прикрывая это ироничной бравадой; красавица Эва застенчиво прятала свою притягательность, выпячивая остроумие и широту мышления приятельницы. Во втором часу ночи Эльза предложила отправиться к ним домой (подружки снимали квартирку недалеко от ратуши) и продолжить знакомство там. Она так и сказала: "Знакомство", многозначительно улыбнулась, облизала губы. Дома она быстро сняла с себя всю одежду и белье, вплоть до крохотных трусиков-бикини и заставила Эву сделать то же.

- Здоровее всего быть голышом, - заявила она, заходя за стойку маленького бара. - Наши далекие предки были мудры и свободны, как сама природа.

Рауль вызвался сбивать коктейли, но Эльза заметила, что у них кроме "абсолюта" ничего нет, так что придется пить водку "neat" or "streight" or "on the rocks". Угомонились они лишь под утро, часов в пять. В центре широкой кровати лежал Рауль, по бокам расположились девушки.

Проснувшись в полдень, он обнаружил, что обе хозяйки ушли. На стойке бара лежали две визитные карточки. На каждой - имя, фамилия, номер телефона. Сварив кофе, он сделал несколько глотков и набрал номер Эльзы, хотя хотелось ему поговорить с Эвой.

- Эльза на совещании, - услышал он скрипучий женский голос. Что-нибудь передать?

Он почти с радостью положил трубку. Второй звонок был более удачным.

- Офис омбудсмена! Говорите, - мелодичный баритон был вежливо требователен. "Омбудсмена! - Рауль мгновенно вновь вспомнил напутствие Кан Юая. - Ошибся номером, что ли? Хотя она ничего не говорила насчет своей работы".

- Можно Эву Ричардсон?

- Сию минуту.

И тут же звонкое "Да, здесь Эва", от которого он, как и вчера, вздрогнул.

- Здравствуйте, это Рауль.

Молчание. И потом:

- Я думала, вы не позвоните.

- Почему же?

- Нну... потому что.

- Хотел бы встретиться.

- Опять... втроем?

- Вовсе нет. Только с вами.

- Мне с вами даже разговаривать по телефону неловко... после... вчерашнего.

- Давайте спишем это за счет алкоголя.

- Так умеет Эльза. Всегда виноват "абсолют".

Они встретились вечером в тихом китайском ресторане. "Почти как в Гонконге, - усмехнулся Рауль, обозревая затейливую роспись стен драконами, пагодами, райскими птицами, настенные и настольные фонарики, скамеечки и столики. - Раскроется дверь и появится сам Кан Юай". Раскрылась дверь и появилась Эва. Строгий темный костюм, белая в красную полоску рубашка, в волосах бордовая гвоздика.

- Как вы смотрите на то, чтобы сегодня ничего не пить, кроме минеральной воды? - она смотрела на него строго, испытующе. - И каждый платит за себя сам.

"Скандинавская эксцентричность, - отметил он. - Или гипертрофированная степень феминистического идиотизма?" Кивнув, сказал:

- Согласен.

И заказал угодливо склонившемуся китайчонку ассорти из разных кухонь. "Прошлой ночью я был близок с этой женщиной, но я не только не помню ощущений от её тела и губ, я едва помню, что это вообще было, - подумал он, злясь на себя за то, что не мог вовремя остановиться с проклятым "абсолютом". - В этой паре Эльза - злой гений. Вопрос - добрый ли гений Эва? Пожалуй, да. Иначе чем бы могла держаться их дружба, как не противоположными духовными зарядами?"

После обеда они поехали в парк Скансен. Нити разговора держал в руках Рауль. Он рассказывал про свою родную Каталонию, королевство Арагон, гражданскую войну, незабвенного генералиссимуса, популярного короля. Эва рассеянно слушала, задумчиво смотрела на рассказчика и вдруг спросила:

- Рауль, скажите, с какой целью вы приехали в мою страну?

Он не ожидал такого вопроса и долго, сосредоточенно смотрел куда-то поверх кроны деревьев. Улыбнулся одними глазами, сказал, коснувшись указательным пальцем ямочки на её подбородке:

- Чтобы встретить такую девушку как вы.

Она отстранилась от его руки.

- Сегодня утром мы получили анонимный факс из Эстонии, что сюда следует колоссальная по нашим да и любым мировым масштабам партия героина. На борту таллинского парома. Все необходимые службы приведены в состояние готовности номер один. Так что - при всей коррумпированности и продажности и боссов, и рядовых - ни один грамм смертельной отравы не будет пропущен на наш берег.

Сердце Рауля екнуло, но он рассмеялся - деланно, натужно:

- Какое это имеет отношение ко мне?

- Ночью мы фотографировались, не помните?

Он смотрел на неё непонимающе.

- Этот факс толкнул меня на то, что без него я никогда даже не подумала бы сделать.

"Что? Что ты, стерва, сделала?" - чуя недоброе, хотел заорать он на весь парк, но чудом сдержался.

- Я пропустила ваше фото через картотеку ИНТЕРПОЛ'а.

- И? - усмешка его была ехидной, злой, ответ Эвы был для него очевиден. Оглянувшись на проходившую мимо парочку, он прощупал незаметным движением руки в наружном кармане пиджака пистолет

- И, - продолжала девушка, глядя на его руку, - обнаружилось поразительное сходство десятого наркобарона, недавно таинственно исчезнувшего из Колумбии, с вами, Рауль.

- А вы исключаете возможность существования абсолютно идентичных двойников?

- Вот что, Рауль, - сказала Эва и только тут он заметил, что кисть её руки спрятана в висевшей через плечо сумочке. - У меня есть то же, что и у вас. Но не будем же мы устраивать ковбойский поединок в гуще благодушно веселящихся горожан.

От этих слов Рауля прошиб пот. "Что это я, в самом деле, с девочкой стреляться задумал?" - брезгливо поморщившись, он сплюнул и проговорил:

- Извините. Что вы предлагаете?

- Я не знаю, связаны ли вы каким-то образом с этой именно партией наркотиков. И знать не хочу, - торопливо заявила она, боясь, что он скажет нечто роковое. - Предлагаю, пока есть время, вот что: до завтрашнего утра любым ночным рейсом самолета, поезда, автобуса вы покинете мою страну. И больше никогда здесь не появитесь. Утром ваше фото будет в руках сотен сыщиков, полицейских, военных. В газетах, на телеэкранах.

В свете ночных фонарей её лицо было строгим, торжественным. И ослепительно прекрасным.

- Пусть будет по-вашему.

Рауль бросил на неё прощальный взгляд. "Похоже, делать мне здесь действительно нечего. Дракон напророчил, говоря об омбудсмене. Вызвал фатального джина из черной дыры-небытия... И Эва, Эва-то хороша! Вот тебе и фе-ми-нист-ка! Сам ты, Рауль Эспартеро, феминист хренов! И засветился, и такую девочку упустил. А все алкоголь. Фотографироваться ему, видите ли, в голом виде захотелось. Модель Версаче и Кардена..."

Прямо в аэропорту он зафрахтовал небольшой спортивный самолет и в шесть часов утра вылетел в Осло. Однако, расставшись с Эвой, он тотчас помчался на телеграф и отправил шифрованный факс в Аделаиду, откуда он был незамедлительно переправлен в Гонконг Кан Юаю: "Неизвестный источник в Таллине информировал шведского омбудсмена о финальном этапе операции "Джони Уокер". Груз в Стокгольмском порту будет встречать военная контрразведка. Послезавтра обо всем доложу лично. Пеле." Эта телеграмма на какое-то время вывела из равновесия даже Дракона. Кто мог из Таллина послать предательский донос? Ведь Стромберг только что лично проверял всех наших людей. Или Ёне начинает буксовать (но это начисто исключается), или этот кто-то - не из наших, но в курсе операции. Таких там нет. Хотя... хотя как это нет? От самого Сингапура идет по маршруту этот русский. Иван Росс. "Чите" было дано разрешение поиграть с ним. По мере необходимости. Но как измерить эту меру? И кто это сделает? Канделябр смог бы. Моцарт - никогда. А вдруг Чита из кошки превратилась в мышку. Возможно? Насколько я её знаю - нет, не возможно. Но... Зря, видимо, этому русскому дали дойти до Таллина. Зондецкий обещал убрать его на последнем этапе. Не слишком ли поздно? Потом... потом, помнится, тот же Зондецкий как-то высказал предположение, что в Таллине американцы перевербовали человека Ёне. Однако пока это не было подтверждено ни из одного дополнительного источника.