Пленница любви - Барбара Картленд

— Хорошо, милорд.

Дворецкий удалился. Питер Лансдаун медленно поднялся на ноги.

— Пойду умоюсь, — сказал он. — Думаю, тебе лучше одному выслушать эту девушку. Ее может смутить мое присутствие.

— Не представляю, что она может сказать мне, — заметил граф.

— Любой ключ к разгадке лучше, чем ничего, — отозвался Питер Лансдаун, направляясь к двери. Граф ждал. Прошло несколько минут, прежде чем дворецкий объявил:

— Бетси, милорд.

Граф наблюдал, как Бетси вошла в комнату. Он увидел миловидную девушку лет семнадцати — восемнадцати. Она побледнела от страха и крепко сжала руки, лежавшие поверх белого передника. Девушка слегка присела в реверансе.

— Тебя зовут Бетси? — спокойным голосом спросил граф.

— Да, милорд.

— Как я понимаю, ты что-то хотела рассказать мне.

— Может, это ничего и не даст, милорд, но я таки думаю, что должна рассказать вам, ваша милость.

— Я буду очень благодарен за любые сведения, которые помогут мне отыскать ее милость. Как ты знаешь, она исчезла самым таинственным образом, и я не могу не думать, что произошло какое-то несчастье.

— Да, милорд, на кухне так и говорят. Наступило молчание. Бетси явно искала подходящие слова. Граф, ободряюще сказал:

— Расскажи мне все, что сможешь припомнить. Никогда не угадаешь, какая мелочь направит на нужный след.

— Да, милорд. Одним словом, в тот вечер, когда исчезла ее милость, Джим привез для вашей милости записку из замка.

— Кто такой Джим?

— Это грум из замка, милорд. Я знаю его всю жизнь — мы с ним любим друг друга.

Слова эти звучали тревожно; граф заметил, с каким испугом Бетси смотрела на него.

— Вполне понимаю. Ты, Бетси, красивая девушка, так что у Джима явно хороший вкус. Слова эти вызвали у Бетси слабую улыбку, и граф сказал:

— Продолжай.

— После того, как Джиму сказали, что ответа не будет, — заговорила Бетси, — я прошлась с ним по аллее. Она стиснула руки еще сильнее и продолжала:

— Мы там пробыли порядочно, милорд. Мы думаем пожениться, когда накопим денег.

— Об этом мы поговорим в другой раз, — произнес граф. — Возможно, я смогу вам помочь.

Расскажи мне, что случилось.

— Мы дошли до домика привратника, милорд, посидели немножко и вдруг увидали, как по полю кто-то скачет в нашу сторону.

Голос Бетси слегка задрожал, но она продолжала:

— Ясно, не должно было мне оставаться допоздна. Мы не хотели, чтоб нас кто заприметил, вот Джим и отвел коня за большой рододендроновый куст. Ну, и я тоже там с ним спряталась.

— Убежден, что вы поступили вполне разумно, — отозвался граф. — Так кто же ехал на лошади?

— Про это я и собиралась сказать вам, милорд. Он проехал совсем рядом с нами и выехал через ворота.

Граф ждал, не сводя глаз с лица девушки.

— Как он проехал, я Джиму и говорю: «Да ведь это Лен!»— «Точно, Лен, — отвечает Джим, — да еще и на лошади из нашей конюшни. Не знаю, что скажет на это мистер Хаксли».

— Кто такой Лен? — спросил граф, не сумев дождаться, когда Бетси перейдет к самому главному.

— Про это я и хотела сказать, милорд. Это новый грум в замке. Никто у нас его терпеть не может.

— Ты что, до того, как поступила сюда, служила в замке?

— Да, милорд, но ее светлость выгнала меня без всякой рекомендации, до чего это жестоко, мои отец с матерью едва вынесли эдакое!

— Расскажи мне о Лене, — остановил ее граф.

— Лен прибыл вместе с ее светлостью. Он живет по соседству с горничной миледи. В конюшне его ненавидят, потому как он за всеми шпионит, потом рассказывает мисс Харриет, а та доносит ее светлости.

— Кажется, я понимаю тебя, — медленно произнес граф. — Значит, Лен — во всех отношениях верный слуга герцогини.

— Да, милорд. Нам с Джимом показалось странным, что он очутился поблизости как раз тогда, когда исчезла ее милость. Ведь ее светлость ненавидит мисс Сорильду и готова на что угодно, лишь бы ей навредить.

Бетси говорила с возмущением. Граф изумленно взглянул на нее.

— Ты хочешь сказать, что Лен имеет какое-то отношение к исчезновению ее милости? — спросил он.

— Ничуть бы не удивилась, — ответила Бетси. — Ну чего он тут делал, чего ехал сюда, да еще на лошади, которую не имел права брать с конюшни?

— Кажется, я понял ход твоих рассуждений, — сказал граф. — Откуда ехал Лен, когда вы его увидели?

— Он скакал по полю, что по ту сторону от кустарника. Сдается, ехал он от старого аббатства.

— От старого аббатства!

— Была я там, милорд; до чего жуткое место. Все стены поразвалились, а когда я спустилась в склеп, так словно в могилу попала!

— Склеп! — голос графа зазвенел, и он вскочил на ноги.

— Вот куда мы не заглянули! — воскликнул он. Быстрым шагом он направился к двери, но обернулся и сказал:

— Спасибо тебе, Бетси. Если я найду ее милость, можешь готовиться к свадьбе; это я тебе обещаю.

Глава 7

Внезапно Сорильда пробудилась и поняла, что задремала, прислонившись головой к кирпичной колонне.

Она села на пол, чтобы быть поближе к свече, тщетно надеясь хоть немного разогнать холод, пронизывающий насквозь все тело; у нее появилось такое ощущение, будто на ней ледяной панцирь. Когда зубы застучали от холода, Сорильда подняла пышную юбку и прикрыла ею обнаженные плечи. При этом ей пришло в голову, что было бы теплее, если бы нижняя юбка прилегала к ногам, а не к кринолину из китового уса. Девушка стянула с себя каркас, и на какое-то время мягкий шелк немного согрел ее. Плотно завернувшись в юбку, она обхватила себя руками и села возле свечи.

Взглянув на нее теперь, Сорильда заметила, что свеча почти совсем исчезла и мигала — было ясно, что уже через несколько минут или даже секунд она погаснет.

И тогда она останется одна в полной темноте!

При мысли об этом Сорильда тревожно взглянула на дальние стены, остававшиеся в тени, зная, что в них замурованы гробы с останками давным-давно умерших монахов.

«Мне ничего не грозит, — уговаривала она себя. — Это же святые люди, они защитят меня от дурного».

Но они не смогли защитить ее от тех, кто запер ее в склепе по приказу — в этом она была совершенно уверена — герцогини.

Никто не найдет ее, она будет медленно умирать от голода и холода, и лишь через много лет обнаружат ее кости, завернутые в шелковое вечернее платье.

При мысли об этом ей захотелось кричать, но она сурово одернула себя: нужно молиться о помощи и верить, даже если кажется невероятным, что ее молитвы будут услышаны.

Когда Сорильда начала молиться, то обнаружила, что всем сердцем, всем существом своим она взывает к графу. Он такой сильный, такой выносливый; если кто-то и может ее спасти, так только он.