Пленница любви - Барбара Картленд

Руины аббатства, где когда-то молились монахи, сохранились до сих пор. Крыша рухнула, но оставались три стены. Граф показал Сорильде это место во время верховой прогулки, и она сочла его очень романтичным.

«Место красивое, — согласился граф с улыбкой. — Оно привлекает множество посетителей, это страшно возмущает моих лесников, утверждающих, что те распугивают дичь, и садовников — они жалуются, что здесь остается много мусора».

«Я понимаю тех, кто приезжает сюда, — отозвалась Сорильда. — Эти руины притягивают к себе. У меня такое впечатление, что здесь все еще сохраняется атмосфера святого места».

«Сорильда права, — сказал Питер Лансдаун. — Если бы ты, Шолто, был человеком богобоязненным, ты бы восстановил его и разрешил, как и прежде, проводить богослужения».

«Этого я делать не собираюсь, — твердо ответил граф. — К тому же, как ты и сам хорошо знаешь, ничто не приводит дам в больший восторг, чем руины, и они старательно запечатлевают их на отвратительных сентиментальных акварельках!»

Он говорил с таким пренебрежением, что и Питер Лансдаун, и Сорильда расхохотались.

«Обещаю вам, — сказала она, — но рисовать руины, да и акварели я не стану!»

«Радуйся, что тебе не придется вставлять в рамку плоды стараний Сорильды!»— заявил Питер Лансдаун, обращаясь к графу.

«Ни в одном моем доме не будет никаких акварелей!»— решительно объявил граф; Питер Лансдаун рассмеялся и начал поддразнивать его, называя старомодным.

Еще несколько минут, и мальчик добрался до руин. К тому времени Сорильда совсем запыхалась.

— Где же… Дрейк? Где… он? — с трудом проговорила она.

Они пробирались сквозь кусты с молодыми листочками, густо растущими там, где когда-то располагалась центральная часть монастырской церкви. Вокруг виднелись только обвалившиеся стены.

— Он там! — ответил мальчик, указывая на землю. Сорильда встала рядом с ним и с удивлением увидела, что он указывает на грубые ступени, ведущие прямо в землю.

Мгновение она недоверчиво смотрела на них, а потом поняла! Перед ней находился старый монастырский склеп; должно быть, по какой-то неведомой причине Дрейк свалился туда.

Она заглянула в темную дыру и в глубине заметила слабый свет.

— Дрейк что, внизу? — спросила она. — А где же Генри с другими собаками?

Мальчик не ответил, а просто махнул рукой, и поскольку Сорильда поняла, что большего от него не добиться, она подобрала платье повыше и осторожно начала спускаться вниз.

Она спускалась, как на яхте, повернувшись лицом к ступеням и придерживаясь за них.

Это было непросто: мешал кринолин, да и сами ступеньки, грубые и полуразрушенные от времени, были неровными. Каждый раз, прежде чем спуститься ниже, Сорильда проверяла ногой, устойчиво ли держится ступенька. Но вот наконец ступеньки кончились.

Она взглянула вверх и на фоне неба увидела голову мальчика, смотревшего на нее. Затем она повернулась и убедилась, что свет ей не почудился.

Он шел откуда-то из глубины склепа, и Сорильда пошла на него, с тревогой думая, что Дрейка, видимо, оттащили от ступенек туда, где Генри мог положить его и проверить, насколько тяжело он пострадал.

«Может быть, он сломал лапу; тогда ему очень больно», — сказала она себе.

Полы в склепе были каменными, и теперь она могла быстро двигаться. Дойдя до кирпичной колонны, она увидела горящую свечу. Свеча стояла на полу и, что самое удивительное, освещала пустое пространство!

Сорильда с изумлением огляделась вокруг. Не было ни Генри, ни Дрейка, ни других собак.

— Генри, где вы?

В пустынном склепе голос гулко прозвучал и вернулся к ней призрачным эхом, отчего ей стало довольно жутко.

— Генри! Дрейк!

Ей вдруг пришло в голову, что если Дрейк жив и не потерял сознание, по крайней мере, должен откликнуться на ее голос.

— Дрейк! Дрейк! — звала она, но ответом была тишина.

— Нельсон! Роджер! Ройял! Со страхом слушала Сорильда, как эхо вновь и вновь повторяет ее собственный голос; ей стало понятно, что в склепе, кроме нее, никого нет.

По-видимому, после того как Генри послал за нею мальчика, ему удалось поднять Дрейка наверх. К этому времени он наверняка уже вернулся в дом — они просто разминулись.

Конечно, ее беспокоило, что же случилось на самом деле, но она полагала, что в первый момент, когда произошло несчастье, Генри запаниковал и послал за нею. Позднее он, должно быть, сообразил, что и сам справится.

«Дрейк уже дома, — догадалась Сорильда. — Чем быстрее я вернусь, тем лучше».

Она подошла к тому месту, где начинались ступени, и взглянула наверх, ожидая увидеть голову мальчика, но вместо неба увидела сплошную темноту.

Только через несколько секунд она сообразила, что смотрит на закрытую дверь склепа когда она спускалась вниз, обе половинки железной двери были распахнуты настежь, но теперь оказались закрытыми. «Странно», — подумала Сорильда. — Открой дверь! — крикнула она. — Я поднимаюсь. Ответа не последовало. Сорильда начала с трудом подниматься по ступенькам. Оказалось, что в кринолине подниматься легче, чем спускаться.

Поднявшись на пять ступенек, она почти уперлась головой в железную дверь.

— Открывай! — приказала она и одновременно с этим правой рукой толкнула одну половинку.

Холодная дверца не поддавалась. Она толкнула сильнее, левой рукой держась за верхнюю ступеньку.

Затем внезапно она поняла, что все ее старания бесполезны. Дверцы склепа закрыты. Она видела этот склеп раньше и теперь вспомнила, что дверцы закрывались на прочный засов.

На несколько мгновений Сорильда застыла на месте с запрокинутой головой, а затем очень медленно сошла вниз и вновь встала на каменный пол.

Что же произошло?

Зачем ее сюда заманили?

Где Дрейк?

И вдруг она все поняла так же ясно, как если бы кто-то сказал ей об этом. С Дрейком ничего не случилось, а она заперта в склепе!

Может пройти много времени, прежде чем кто-нибудь ее найдет!

Эта мысль так ее напугала, что Сорильда вернулась к месту, где горела свеча, и тревожно взглянула на нее.

Свеча была маленькой и, должно быть, горела уже давно. Когда она догорит, Сорильда окажется в темноте!

Придя в ужас от этой мысли, Сорильда закричала изо всех сил:

— Помогите! Помогите!

«Нельзя впадать в панику! — успокаивала она себя. — Нужно спокойно обдумать, что можно сделать, как отсюда выбраться».

Эта мысль заставила ее вспомнить, как отчаянно она жаждала вырваться на свободу из замка — только для того, чтобы теперь стать пленницей в склепе разрушенного аббатства!

«Меня найдут, — убеждала она себя, — но когда?»

Граф говорил, что люди часто приезжали полюбоваться руинами. Но для пикников было еще слишком холодно; к тому же она опасалась, что «множество посетителей»в его представлении на самом деле состояло всего лишь из двух-трех небольших групп в месяц.