Побеги любви - Стюарт Мэри

– Ну вот и пришли, – сказал он, наконец ставя ее на ноги. – Деревянный пол не такой холодный. Мне надо перевести дыхание, а вы можете идти.

«Спасибо за разрешение», – подумала Ровена, но решила быть с этим мальчишкой такой упрямой и испорченной, какой он ее считал.

– Откуда вам знать, насколько холоден пол, если сами вы обуты? Мои пальцы на ногах замерзли. Вам придется нести меня и дальше.

Юноша застыл в недоумении, тщетно стараясь восстановить дыхание. Вокруг была почти кромешная тьма ночного зала, разгоняемая лишь одним факелом, в тусклом свете которого с трудом можно различить силуэты спящих слуг.

Бернард с искренним ужасом посмотрел на нее:

– Может быть, вы наденете мою обувь?

– Может быть, я лучше вернусь в свою кровать?

Его ужас усилился:

– Вы не можете этого сделать.

– Тогда помешайте мне.

Она повернулась и пошла прочь, но не прошло и пяти секунд, как он снова подхватил ее на руки. Теперь Бернард был по-настоящему зол и возмущен:

– Напрасно вы изображаете из себя леди, вы думаете, что милость лорда поднимет вас столь высоко? Но это не так, что лучше б вам понять сразу.

Слова пажа настолько возмутили ее, что она вспылила, не подумав:

– Мне не надо претендовать на статус леди, потому что я и так леди по рождению. Именно ваш добрый и благородный лорд лишил меня моих прав, а именно, права называться леди Турес и леди Киркбург, – добавила она, – которые он только что разрушил.

– Ты лжешь, девка.

– А ты говоришь прямо как твой хозяин, хам, – парировала она. – А теперь отпусти, я пойду сама.

И паж тут же отпустил ее, потому что его руки уже едва удерживали тяжесть ее тела. Но теперь ей некуда сбежать, ведь они находились в прихожей покоев Уоррика. Дверь в них была открыта, и на пороге тут же появился сам лорд, услышавший ее голос.

– Чем это ты так раздражен? – спросил Уоррик оруженосца, читая возмущение на его лице.

Ровена ответила прежде, чем Бернард успел открыть рот:

– Он хотел подражать вам и нести меня на руках, но ему надо еще немножко подучиться искусству принуждать женщину к тому, чего она не хочет.

Упрек был обращен к обоим мужчинам. От негодования лицо Бернарда залилось румянцем, а Уоррик улыбнулся той ледяной улыбкой, которую она так ненавидела.

– Итак, у моей новой крепостной острые коготки, – заметил он. – Я позабочусь о том, чтобы их обрезать. Входи, Ровена.

Но Ровена утратила способность двигаться, запоздало ужаснувшись тому, что она только что сделала. Как могла она решиться дразнить и оскорблять лорда, не думая о последствиях? Впрочем, наказание ждет ее в любом случае…

– Я… я не собираюсь добровольно принимать от вас наказание, лорд. – Она бросила взгляд на Бернарда, прежде чем продолжить. – Если вы хотите отвести меня в спальню, вам придется втолкнуть меня силой.

Уоррик принял ее вызов. И хотя она сопротивлялась, как могла, он крепко сжал ее запястье и грубо втолкнул в спальню, захлопнув за собой дверь. Затем поволок к кровати и распростер на ней. Потом медленно и с явным удовольствием он склонил свое тело над нею, обняв ее так, что она не была в состоянии пошевелиться.

– Видишь теперь, как мало значит это твое нежелание? – издевательски спросил он.

– Я вас ненавижу.

– Что ж, благодарю за чистосердечное признание. Честно говоря, ненависть меня устраивает куда больше, чем равнодушие. – На лице его играла та самая жестокая улыбка, так что она поняла, что дальнейшее сопротивление бесполезно.

Вдруг ей неудержимо захотелось плакать. На глаза навернулись слезы, и это не ускользнуло от его внимательного взора. Он изучающе посмотрел на нее, а затем спросил:

– Уж очень просто ты сдаешься, где обещанное тобою сопротивление?

– Моя ненависть и сопротивление, очевидно, доставляют вам удовольствие, а я предпочла бы, чтобы вы не испытывали никакого удовлетворения.

– Эгоистичная девчонка, – возмутился он, хотя в глазах его промелькнул смешок. – Ты решила лежать здесь, как бревно, надеешься, что мне это надоест и я отпущу тебя восвояси?

Она не нашлась, что ответить, и честно призналась:

– Я действительно хочу, чтобы случилось именно так.

Он рассмеялся, смутив ее этим, и рассмеялся еще сильнее, увидев ее смущение. Затем он нежно коснулся ее щеки, погладил ее и провел пальцем по полной нижней губе.

– И что же мне с тобою делать? – спросил он скорее себя, чем ее.

Но она тут же поспешила с ответом:

– Позвольте мне уйти.

– Нет, никогда, – сказал он мягко, и его глаза остановились на ее губах. – Я еще не до конца лишил тебя девственности. Посмотри, сколь прекрасны твои губы.

Его глаза теперь были полны тепла, а улыбка стала доброжелательной и располагающей. Он гипнотизировал ее. Губами он нежно коснулся ее губ.

Она видела, как надвигаются его губы, и уже приготовилась сопротивляться, но оказалась совершенно не готова к неожиданному поведению своего тела, которое устремилось навстречу его ласке. Уоррик провел по ее губам языком, и сладостная дрожь пробежала по животу Ровены. Язык его раздвинул ее зубы, слился с ее языком, и она ощутила жар в лоне.

Действительно, еще никто и никогда не дал ей познать все наслаждение поцелуя. То, что показал ей Гилберт перед тем, как оставил на произвол Уоррика, не шло с этим ни в какое сравнение. Тот его поцелуй был коротким и жестким, вызвал у нее отвращение. Теперь же она познала бесконечный нежный поцелуй, сладость которого потрясла все ее существо, в чем ей так не хотелось себе признаваться.

– Как я и предполагал, в этой области ты все еще оставалась девственной, – сказал он, явно довольный собой. – Такое впечатление, что я сорвал замок, которым были заперты твои губы.

Чем она могла еще от него защититься, кроме слов? И Ровена прибегла к ним, как к последнему средству для продолжения своей отчаянной и бесполезной борьбы.

– Вспомните, ведь все-таки не вы овладели мною, а я вами. И теперь вам совсем не хочется делать то, что вы делаете. А теперь дайте мне уйти, Уоррик.

Но Уоррик не забыл. Он был в бешенстве, чего она, собственно, и добивалась, вот только результат оказался прямо противоположным ее целям. Она поняла это не сразу, а лишь когда, провалившись в трепетное беспамятство, вдруг услышала его приказ: «А теперь умоляй меня!» И тут ее вожделение достигло такого неистовства, что она выполнила приказ.

23

Разноречивые чувства охватили Уоррика. Он никак не мог понять, что с ним происходит. Одно желание сталкивалось с другим, и разобраться во всем этом невозможно. Несомненно одно – светловолосая ведьма дала ему почувствовать невероятное наслаждение. Впрочем, наверняка это наслаждение вызвано удовлетворенной местью. Никакая другая причина не могла породить столь безмерного удовольствия.