Плач Агриопы - Алексей Филиппов

- Ещё раз говорю тебе — я не нападаю на людей, ты меня с кем-то путаешь, — Павел не скрывал злобы.

- Как хотите, — Людвиг с видимым равнодушием пожал плечами, — Не возражаете, если я включу телевизор? Сейчас как раз должны начаться вечерние новости.

Управдом с обречённым видом дал разрешительную отмашку.

Экран телеящика наполнил комнату тёплым голубоватым светом. Заканчивалось популярное ток-шоу, посвящённое тяжёлой судьбе вышедших в тираж народных артистов. Вот побежали титры. А вот уже на все мажорные лады загремела реклама. Трое мужчин перед экраном сидели молча. Павел почти не смотрел телевизор, Людвиг, напротив, даже к рекламе приглядывался с интересом, а Валтасара мельтешение лиц и красок на экране, похоже, пугало.

Музыкальная заставка новостийной программы огласила гостиную. Диктор начал зачитывать анонс всего того, что зрителям предлагалось узнать в подробном изложении в ближайшие тридцать минут. Принятие Госдумой пакета законов, регулирующих рыболовецкий промысел в стране. Обострение ситуации в секторе Газа. Разоблачение пятерых оборотней в погонах — все в чинах, не ниже подполковника полиции. Благотворительный концерт российских рокеров. Победа российского боксёра-тяжеловеса на турнире в Лас-Вегасе.

- Странно, — Людвиг теребил подбородок. — Более чем странно.

- Ты о чём? — нахмурился Павел.

- Ни слова о Босфорском гриппе. Как будто его и вовсе нет.

- Может, его уже вылечили? Нашли вакцину? — встрепенулся управдом.

- Не думаю, — Людвиг покачал головой. — Тогда были бы восторги, и поздравления, и прочая торжественная ерунда. Думаю, всё совсем наоборот: дело плохо.

Звонок в дверь застал Павла врасплох. Он хотел было что-то возразить молодому нахалу, — и тут как раз позвонили. Не так, как троица под предводительством Жбанки — осторожно, деликатно, просительно.

- Вы готовы? — Людвиг вскочил.

- К чему? — слегка осоловело уточнил управдом. Его разморило перед телеэкраном.

- Действовать! Вы должны действовать! — Людвиг почти кричал. — Немедленно проснитесь!

Он сам, по-хозяйски, метнулся в прихожую и, через мгновение, уже сухо приветствовал кого-то в дверях. Справился и с замком, и со скрипучими дверными петлями. Да кто он такой, в конце концов, чтобы так себя вести? Управдом поднялся навстречу незваным гостям, надеясь положить конец беспределу, — и едва не столкнулся лоб в лоб с вошедшими в гостиную двумя мужчинами средних лет, сильно напоминавшими агента Смита из кинотрилогии про «Матрицу». Вошедшие были похожи друг на друга, как две капли воды: стрижены — коротко, а одеты — подчёркнуто пристойно: в чёрные отутюженные костюмы, белые крахмальные сорочки, узкие галстучки, плотно примыкавшие к воротникам, и чёрные лакированные ботинки с вытянутыми носами.

- Здравствуйте, — очень приятным баритоном произнёс тот, что вошёл в комнату первым. — Это вы заказывали ритуальные услуги?

- Что? — У Павла от удивления отвисла челюсть. — Какие услуги?

Баритон занервничал, пошарил глазами по комнате. Должно быть, увидел опалённое нутряным жаром тело Еленки, а может, и арийца в странном облачении. Павел, проследив за его взглядом, поморщился: надо было переодеть Валтасара во что-нибудь человеческое. Субъект в смирительной рубашке, рядом с которым возвышается полутораметровый мушкет, не располагает к расслабленности.

- Ну как же — ритуальные услуги… Груз двести… Срочный перевоз тела… Мусульманин… — Забормотал баритон что-то невнятное. В отчаянии оглянулся на Людвига — тот перегораживал дорогу в прихожую. — Я вас помню, вы из храма, на Грузинской, да? — Латинист, ухмыляясь уголками рта, молчал. И тогда баритон вдруг пронзительно взвизгнул. — Валера, ходу отсюда! — И рванул к двери.

Людвиг бросился наперерез, толкнул беглеца с силой, которую в мечтательном мальчике никто бы не угадал. Не был готов к этому нападению и баритон. Он повалился прямо на зеркало, едва не разбил его и, лёжа, принялся отчаянно отбиваться от Людвига ногой, зачем-то прикрывая голову руками.

Второй гость сперва опешил. Он — как вошёл в гостиную — так и замер там, примёрз к паркету. Несколько долгих мгновений продолжалась немая сцена: второй во все глаза выпучился на Павла, словно именно тот угрожал ему сильней всего. А Павел тоже едва держался на ватных ногах. В голове запрыгало звонким мячом: «Бойня! Убийство!»

Агент Смит номер два опомнился первым. Он бросился на Павла, метя стриженой макушкой ему в живот. Управдом, защищаясь, отвесил агрессору оплеуху. Тот отлетел в коридор, ведший к прихожей, и удержался на ногах, а вот Павел спасовал: грузно упал на ту же руку, которой недавно досталось от крысиных зубов. В глазах засверкали искры.

Баритон возился с Людвигом. Второй гость мог запросто перепрыгнуть через барахтавшиеся тела и скрыться за дверью, но почему-то притормозил: может, решил прийти на помощь коллеге. И тут на сцену выступил «ариец».

Павел никогда бы не подумал, что человеческое существо может двигаться столь стремительно. Валтасар, как сумасшедший волчок, или взбесившееся пугало, потрясая обрывками смирительной рубашки, ворвался в прихожую. С разбега присел на полушпагат — одна нога согнута в колене, другая — вытянута вперёд и поставлена на носок. Павел только сейчас заметил, что на ногах у него — больничные тапки, — но нелепая обувь не превращала в нелепость ту угрозу, которая от него исходила. Валтасар одной лишь рукой, сходу, поднырнул под Людвига, нависавшего над баритоном, и сделал резкий жалящий выпад. Тут же соперник латиниста успокоился и обмяк. Как был, полусидя, Валтасар подкатился под Смита номер два и, будто дорожный каток, сбил того с ног. Потом легко, распрямившейся пружиной, взлетел над поверженным человеком и открытой ладонью саданул того в затылок. От удара голова стриженого дёрнулась и ударилась об пол. Все звуки и движения — разом прекратились.

- Тащите их в комнату, — прохрипел потрёпанный Людвиг. — Ищите ключи от машины.

Управдом боязливо размял повреждённую руку. Работает; выдохнул облегчённо. Вместе с латинистом затащил в гостиную бесчувственных гостей. Во внутреннем кармане пиджака баритона обнаружилась связка ключей.

- Их надо связать, — пропыхтел Людвиг, — чтобы, как очухаются, не расшумелись раньше времени. Ну ладно, это я сам. А вы готовьте жену, дочь, — и инструмент, — латинист кивнут на серебряный мушкет.

Павел молчал. Он понимал, что Людвиг прав, но почти боялся этой его правоты. И всё-таки — надо уезжать. Теперь уже жребий окончательно брошен, и Рубикон перейдён. Чёртова история! Лезет своими цитатами, как грязными пальцами, в современность! Павел лихорадочно размышлял, с чего начать: укутать Таньку, не забыть корзину Еленки со всей медицинской химией, не забыть одежду для «арийца», не забыть остатки еды из холодильника, а ещё там была початая литровка неплохого коньяка — её тоже не стоит забывать.