Я тебя верну (СИ) - Вечная Ольга

Я же хмурюсь.

— Вас сложно поймать, — говорит Фомина с игривым укором. Пытается кокетничать.

Я молчу.

Знаю, о чем она поговорить хочет.

— Данил Андреевич, вы такую речь зачитали на том собрании. За вас все голосовали. Поголовно! Вам доверились. Никто понять не может, что изменилось.

— Планы. Добавить мне больше нечего. Это бизнес. Вести дела на два региона стало невозможно. Так бывает. Надо смириться.

— Но вы же понимаете, что на этой земле теперь построят?! После того, как вы от нее отказались без боя!

— Жилой комплекс со школами, садами и скверами? Против ничего не имею.

Мирок обнимает меня за шею и целует в щеку. Ее собственнические замашки и ревность знакомы мне, как никому другому. Поглаживаю малышку по спине и направляюсь в сторону машины.

Фомина не отстает. Нет, в принципе я могу осадить ее резко. Но не при дочери же. Мирок у нас леди. На ней белые колготки с блондинистыми принцессами в синих платьях.

— У меня есть точные данные, что в планах склады, — тараторит Фомина. Идет шаг в шаг.

— Еще лучше. Мне пора, Олеся, как по отчеству, не помню.

— Васильевна. Почему вы не хотите дать комментарий? Бизнесмены такого уровня, как ваш, решения не меняют внезапно! Вас заставили? Шантажировали? Вам угрожали?

Я головой качаю, а потом, не сдержавшись, смеюсь. Громко и весело. Мирок тут же подхватывает и хохочет тоже. Она вообще человек уникальный, всегда поддержит в плане над чем-нибудь поржать, пусть даже не сечет пока, в чем дело.

Фишка в том, что, когда Мире несмешно, ее хохот выходит особенно громким, с оттенком дьявольского лоска. Обожаю.

Фомина бросает на Мирославу недовольный взгляд и поджимает губы.

— Олеся Васильевна, вы бредите? Я похож на человека, которого можно шантажировать? Земля землей, я прекрасно помню, что обещал и кому. Но кризис. На данный момент у меня нет возможности расширяться. Свое бы уберечь. Советов вам давать никаких не буду, дело это не мое. Я гуляю с ребенком, вы ведете себя некрасиво.

— То, что они делают, незаконно.

— Вы голосовали на выборах?

— Нет, это моя принципиальная позиция. Но Данил Андреевич...

— Тогда не нойте. Какие законы, такая и жизнь. Вы журналист, я предприниматель. Каждый должен заниматься своим делом. Я из игры вышел, и вам следует оставить меня в покое. Ростовская земля меня не интересует и ближайшие несколько лет интересовать не будет точно.

— Склады сдадут китайцам! У вас же есть ребенок! Жизнь в каком мире вы ему готовите?

А вот это она зря.

— Эту байку я слышал уже тысячу раз, — говорю на градус резче. — Якобы злобным китайцам непременно нужно складировать химотходы именно у нас под Ростовом, все это протечет в Дон, и все умрут. Если это правда, в чем я крайне сомневаюсь, собирайте митинги, сопротивляйтесь. Пишите мэру. У меня прописка не местная, я здесь никто. И сделать ничего не могу.

— То есть вы не поможете? У вас должна быть информация. Какие-то данные.

— Нет.

— Вас интересуют только деньги?

— Да.

— Я была о вас лучшего мнения. О, я так и напишу в статье! Это будет прямая цитата!

— Напишите.

На этом моменте Фомина, наконец, отстает от нас.

Мы с Мирой доходим до внедорожника. Курить почти не хочется, кстати.

— Замерзла? — спрашиваю я у Мирка.

— Чуть-чуть, — отвечает дочка.

Целую ее в нос.

— Сейчас согреемся.

Весна началась, но в середине марта ветер еще порывистый. Да и снег пока не везде растаял. Довольно зябко. У нас на юге намного теплее, но... живем там, где Марина для нас выбрала.

Уже в машине, врубив печку, продолжаю:

— Тетю злую ты не слушай. Дядя Лёша и его родители не какие-нибудь чудовища, как ей хочется представлять. Ну да, нарушают немного закон. Обанкротили предприятие, скупают земельку напрямую. Но им ведь никто не мешает? Значит, можно. Не будут они, будут другие. А про химические отходы — это байки. Ну, я надеюсь.

Мира смотрит на меня, моргает.

— Обедать будешь?

— Нет. Мороженое.

— Больше у тебя не получится так меня развести. Если я тебя не накормлю, мамка тебя больше ко мне с ночевкой не отпустит. Ты так на нее похожа, кстати, капец просто, — добавляю. — С каждым днем всё больше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я буду мороженое, — говорит Мирослава. — Папа! Мороженое! Красное, желтое и зеленое.

— Светофор, что ли?

— Да! Большое!

— Ранней весной, в холодрыгу, обедать мороженым. Верно вас понимаю, девушка?

— Ура!

— Горячий суп с фрикадельками — категорически нет?

— Гадость! Я буду мороженое. Мне будет очень вкусно!

Вздыхаю.

— Вот да, о том и речь. Вы с мамой как что вобьете себе в голову, вредное, не вредное — по фигу. Хрен переубедишь. Обе упертые. Но при этом... крайне симпатичные. Каждая по-своему.

Машина трогается. Мирослава расслабляется в кресле, смотрит в окошко. Любит ездить впереди под музыку.

Я молчу, обдумываю короткий разговор с Фоминой.

Когда у тебя появляются дети, меняется абсолютно всё. Об этом написано немало, но по-настоящему осознать получается лишь на собственном опыте.

Когда шоковое состояние проходит, обрушивается понимание, как много от тебя теперь зависит. Если на любой работе практически любой человек легко заменим, то родителей заменить невозможно. А они нужны. Любые.

Я далеко не подарок, но каждый раз, когда кажется, что не справляюсь — вспоминаю своего батю. Каким резким и категоричным он всегда был, и как сильно мне хотелось ему нравиться.

С появлением в моей жизни Мирка я не сразу, но постепенно пересмотрел многое. Азарт уступил место покою.

Мне не угрожали. Меня не шантажировали. Я вышел из игры сам.

Еще полгода назад отжимать бабло у Яшиных было бы таким приятным занятием. И схема уже была построена, и документы в суд готовили. Той же Фоминой я планировал заказать несколько статей.

С чего все началось? Прошлой весной я узнал, что в Ростове обанкротили крупное сельхозпредприятие под названием «Центральное». Законно или нет — вопрос неважный, обсудите его с Яшиным-старшим, если будет желание. Важно то, что землю дербанить начали почти сразу, и кто успел, тот молодец. На Кубани сейчас что-то приличное хер купишь, а тут — запросто.

Мы с юристами сработали быстро. Добились аренды нескольких участков путем проведения общего собрания. Люди мне поверили, проголосовали. Осталось эти участки выкупить и спокойно работать. Развивать и развиваться.

В это же самое время строители, а именно компания Яшина, скупали землю напрямую. Они увлеклись и присвоили себе не совсем законно, а точнее, совсем незаконно, уже процентов тридцать территории. А когда кинулись скупать дальше — оказалось, что у оставшейся земли есть арендатор.

Спешу представиться — Миронов Данил Андреевич. Тот самый не местный, который организовал всё так, что не подкопаешься.

Мне оставалась совсем ерунда: признать сделки Яшиных недействительными и забрать себе всё.

Отдавать нажитое строители, конечно, не собирались. Мы начали с переговоров.

И надо же, в кого умудрилась втрескаться моя Хулиганка!

Жизнь казалась черно-белым скучным фильмом, который при ее появлении вдруг взорвался сотней оттенков кроваво-красного.

Сначала я голос ее услышал на конференции. «Показалось», — думаю. Такое уже было несколько раз: ловил в воздухе Маринины интонации. Но тревога всегда была ложной.

Только не в тот раз. Голову повернул — и ее саму на трибуне увидел. Красивую и бойкую. Как запомнил. И в то же время другую.

Прекрасно помню, как она танцевала передо мной в моей рубашке на голое тело в нашу первую ночь. Упиваясь тем, что я смотрю на нее. Пожираю глазами. Марина всегда любила быть в центре внимания. Любила, чтобы я смотрел только на нее. Что я и делал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И раньше. И в тот день на выставке.

Марина закончила доклад, спустилась с трибуны. Я пошел поздороваться. Просто нужно было. Ну, раз увиделись. Честно ведь не лез три года к ней. Просила отпустить — отпустил. А она бросилась в объятия парня, на лицо смутно знакомого. Потом я вспомнил — Яшин.