Скандальное лето - Мередит Дьюран

Лицо ее залилось краской от смущения. Профессиональная красавица терзалась страхом, что Майкл о ней подумает.

Его охватило странное чувство: желание защитить, нежность и злость — все вместе. Он не мог вообразить себе негодяя, намеренно оскорбившего эту женщину, но с легкостью представил подходящее наказание для мерзавца.

— Люди болтают много вздора. Умный человек не станет прислушиваться.

— О, вы неверно меня поняли, мистер Грей. Меня нисколько не волнует, что скажут люди. Это мой принцип.

Она ослепительно улыбнулась. Прежде эта улыбка могла бы обмануть Майкла, но теперь дерзкое пренебрежение Элизабет показалось ему пустой бравадой. Ему знакома была эта уловка, в прошлом он сам прибегал к ней, спасаясь от злых насмешек школьных приятелей, осведомленных благодаря газетам обо всех перипетиях жизни его родителей.

Склон у их ног неожиданно стал круче. Впереди на фоне ночного неба темнела бесформенной громадой древняя пирамида, нагромождение камней — памятник кому-то давно забытому.

— Прекрасная ночь, — проговорила Элизабет, когда путники достигли пирамиды. Отстранившись от державшего ее под руку Майкла, она поставила кружку на землю и вновь повернулась к нему. В темноте лицо ее казалось таинственным бледным пятном. — Чудесная ночь, и миссис Брауард будет жить. — Раскинув руки, Элизабет запрокинула голову. — Мне так и хочется крикнуть звездам. «Славная попытка, но мы расстроили ваш план! Крохотные пылинки одержали победу!»

Майкл рассмеялся.

— Так кричите. Я никому не расскажу.

Элизабет набрала в грудь побольше воздуха, но мгновение спустя тяжело перевела дыхание. Руки ее бессильно упали.

— Нет, не стоит искушать судьбу. Не хочу, чтобы на Мэри пало проклятие, предназначенное мне.

Майкл коснулся рукой ее щеки, нежной и гладкой.

— Уверен, вы не заслужили проклятия.

Ее теплая ладонь накрыла его руку.

— Но вы понятия не имеете, правду ли говорят обо мне. Хотя вы знаете… — Палец Майкла скользнул по подбородку Элизабет, и у нее перехватило дыхание. — Хотя вы знаете, что я великая грешница.

Его пальцы зарылись в волосы Элизабет. Теперь Май мог притянуть ее к себе… прильнуть губами к ее шее.

— Я на это надеялся, — прошептал он. — Когда я услышал, как мистер Першелл распекает вас за то, что вы редко посещаете церковь, надежда вспыхнула с новой силой.

Их дыхание смешалось.

— Я начинаю думать, что вы вовсе не северянин, — шепнула Элизабет. — Вы слишком очаровательны.

И вновь Майклу показалось, будто он слышит эхо слов брата. Зловещее совпадение. Им овладело странное предчувствие, по спине пробежал холодок.

Желание поцеловать Элизабет стало непреодолимым. Но, поцеловав эту женщину, не станет ли он таким же негодяем, как тот, что бросил ее? Близость, возникшая между ними в последние дни, побудила Элизабет к откровенности, которой Майкл вовсе не заслуживал. Она доверяла ему, даже не зная его настоящего имени. Звала его «мистером Греем».

Он медленно отвел руку от ее волос. Боже, как все запуталось! Если бы они встретились в Лондоне, открыто, Майкл уже лежал бы с нею в постели. К их обоюдному удовольствию.

— Меня зовут Майкл, — произнес он. Эту часть правды он мог ей поведать. Об остальном… следовало подумать. Здравомыслие подсказывало ему: не стоит раскрывать секрет, если не хочешь, чтобы его разгласили. — Если я стану обращаться к вам по имени, вы должны отвечать мне тем же.

Элизабет смущенно откашлялась.

— Почту за честь, — отозвалась она. — Но только… только если я смогу называть вас другом. — Она порывисто сжала руку Майкла, и его внимание раздвоилось: следя за словами Элизабет, он остро ощущал её прикосновение. — Знаю, я была груба с вами. — Ее теплые пальцы казались легкими, как крылья бабочки. — Вы можете меня простить?

Неуверенность в ее голосе очаровала Майкла. Возможно, истинной причиной его затянувшегося маскарада была отнюдь не осторожность. Ему просто хотелось выяснить, как далеко может завести их эта странная близость. Светская красавица и деревенский доктор… Майкл умел обращаться с женщинами, но он был реалистом: он знал, что высокое положение в обществе и семейные связи придают ему особую привлекательность. Но эта женщина, ничего о нем не зная, стояла рядом в темноте, касаясь его руки…

— Полно, — прошептал он. — Мне не за что вас прощать. — Миссис Чаддерли на оскорбление отвечала жестоким ударом, и Майклу это в ней нравилось. — Вы храбры и сильны духом, в этом нет греха.

Пальцы Элизабет сжались. За ее утонченным изяществом скрывалась сила. Майкл сказал правду: эта женщина обладала редким мужеством и отвагой. В конце концов, он был врачом. Хрупкость никогда не казалась ему привлекательной.

Он накрыл ладонью руку Элизабет, и его одолело почти звериное желание прижать ее пальцы к своему бедру, сдавить ее в объятиях. Черт возьми, нет, пусть лучше ее пальцы обхватят его обнаженную плоть, пока его губы будут терзать ее рот. Боже, он вытворял бы с нею в постели такое.

Слово «друг» звучало тускло, безжизненно.

Майкл поднес к губам руку Элизабет целомудренным жестом, не способным оскорбить скромность случайных свидетелей. Но мысли его были далеко не невинным. Майкла одолевали фантазии… и, согревая дыханием ее пальцы, он чувствовал, как бьется ее пульс, как ускоряете ритм крови.

Врачебное знание можно использовать и в личных целях.

Он легонько куснул ее руку, нежную складку между большим и указательным пальцами.

У Элизабет вырвался дрожащий вздох.

— Возможно… — Она не закончила фразу, ее голос прервался, превратив оброненное слово в приглашение.

— Возможно, — прошептал Майкл, касаясь губами ее руки и вновь пробуя ее на вкус, медленно водя по коже кончиком языка.

Солоноватый нектар. Ее аромат.

— О, — вздохнула Элизабет. — Я не думаю…

В том-то и заключалась сложность. Они оба слишком много думали. Обхватив ладонями ее талию, он притяну. Элизабет к себе. Со склона холма вновь послышало грохот, высоко в небе вспыхнули яркие огни и затерялись среди звезд.

Короткая вспышка высветила на миг лицо Элизабет широко раскрытые глаза, дрожащие губы. Майкл потянулся губами к ее губам.

Но она отвернулась.

— Друзья не целуются, — задыхаясь, прошептала она.

Майкл тронул языком мочку ее уха.

— Тогда, возможно, нам не следует быть друзьями.

Элизабет упрямо вздернула подбородок.

— А кем еще мы можем быть, сэр?

Вопрос прозвучал неискренне. Ответ напрашивался сам собой, но было бы нелепо подсказывать его вдове, тем более столь искушенной.