Большая интрига - Робер Гайар

Первые слова майора влили в сердце Мари огромную радость. В этот момент она даже не подумала о том обязательстве, которое ей пришлось принять. Она уже забыла и о Байярделе, и о Лефоре. Наконец-то она получила то, чего так страстно желала! И счастье сделало ее неблагодарной.

Она еще раз обвела взглядом всех присутствующих, ища того, кого она могла бы отправить к королевскому двору в качестве посланника.

Байярдель не попал в поле ее зрения. И по понятной причине: взбешенный до предела, он предпочел вскочить на коня и отправиться в форт Святого Петра. Могла ли Мари назначить его, невзирая на странные похвалы майора в адрес Байярделя?

Мари увидела господина Левассера, о котором она знала только хорошее, снискавшего симпатию большинства членов Совета.

— Я хотела бы поблагодарить Высший Совет, — начала она, — за то, что он вынес беспристрастное решение в пользу моего права. Что касается посланника, то я думаю, господа, что господин Левассер, которому мы все доверяем, мог бы выполнить это поручение к Его Величеству.

Все посмотрели на колониста, который встал и сказал с волнением в голосе:

— Это большая честь для меня, мадам! Но мой возраст и мои болезни, думаю, не позволят мне выдержать столь долгое и опасное путешествие. Я бы посоветовал мадам выбрать вместо меня всеми уважаемого человека, который лучше, чем я, сможет защитить правое дело и которому всегда доверял генерал дю Парке, человеку, который оставался до последней минуты у его смертного ложа, я говорю, господа, об отце Фейе.

Тот сразу же согласился, и этот выбор был единодушно одобрен.

Перед тем, как разойтись, члены Совета составили протокол о прошедшей церемонии и о передаче власти в руки генеральши. К обеду все разошлись.

На другой же день все жители Святого Петра и большинство колонистов с других концов острова собрались на площади форта в ожидании прибытия кортежа.

Мари с детьми Жаком, Адриенной, Мари-Луизой и Мартиной сидели на специально построенном помосте.

Майор Мерри Рулз в сопровождении членов Высшего Совета предстал первым. Поприветствовав мадам дю Парке своей шпагой, Мерри Рулз принес ей клятву верности.

В этот момент раздался тысячеголосый возглас:

— Да здравствует генеральша!

Затем начался парад. Семь рот вспомогательной части под командованием господина Усея представили свое оружие и тоже дали клятву верности.

Потом последовали церковнослужители, почтенные жители острова, а затем и простой люд.

В тот же вечер Мари приняла в замке отца Фейе, пришедшего попрощаться с ней. Он собирался сесть на корабль, который мог довезти его до Сен-Кристофа, где он пересядет на другой корабль, плывущий во Францию.

Доминиканец пришел к ней также и для того, чтобы дать ей последние советы, рекомендуя хранить память о муже и впредь продолжать его политику, благодаря которой остров достиг такого благополучия и процветания. После напутствия отец Фейе еще раз выразил Мари глубокое соболезнование, находя искренние слова утешения в ее тяжком горе.

За время церемоний шевалье де Мобрей ни разу не появился. Ему надо было выждать какое-то время, прежде чем развернуть свои широкие действия.

Мерри Рулз со своей стороны тоже даром не терял времени.

Было достаточно того, что Мари произнесла несколько слов:

«… я рассчитываю на майора Мерри Рулза, который должен будет принять необходимые меры для решения этого вопроса», чтобы он утвердился во мнении, что пришло его время, и его власть усилится в десять раз.

В конце концов, он уже управлял втайне, как серый кардинал. У него будет достаточно времени, чтобы развернуть все свои батареи и стать единственным и полновластным хозяином Мартиники.

Глава 10

Майор Мерри Рулз не теряет времени

Во второй половине дня стояла невыносимая жара, загнавшая людей в дома и хижины. Казалось, что весь город вымер. С холмов, расположенных вдоль берега реки Отцов, насколько позволяло зрение, можно было увидеть только несколько фигурок негров, работающих в поте лица на плантациях, которые тянулись вдоль дорог. Корабли неподвижно стояли на рейде, а море было совершенно гладким, без единой ряби, словно скатерть из расплавленного свинца.

Возвращаясь из миссии иезуитов, капитаны Байярдель и Ля Гаренн спускались с холма. Их лошади шли медленным шагом. Они почти не разговаривали, потому что в такую жару любое движение требовало усилий, но их лица выражали сильное недовольство.

Затем они выехали на деревянный мост, переброшенный через реку, и громкий цокот лошадиных копыт заглушил шум речного потока, где когда-то Лефор любил ловить рыбу вместе с отцом Фовелем.

В нескольких шагах от реки находился постоялый двор «Большой Ноннен, подковавший гуся». Подъехав к нему, они не сговариваясь, натянули поводья, остановились у входа и соскочили с лошадей. По-прежнему не произнося ни единого слова, мужчины привязали лошадей к железным кольцам. Байярдель вошел первым.

Сильно хлопнув в ладони, он громко окликнул:

— Эй, хозяин, друг мой! Два пунша, да побольше рома и поменьше сиропа. Приготовьте, дорогой, их так, как если бы вы их готовили для себя!

Таверна была пуста. Хозяин высунул свой нос и, узнав посетителей, побежал готовить напитки.

Над еще неубранными столами роились тучи комаров. Мухи с наслаждением угощались остатками вина, соусов и специй.

Ля Гаренн подошел к товарищу, который в этот момент с силой ударил себя по щеке, чтобы убить большущего надоедливого комара, и спросил:

— Где бы нам поудобнее сесть?

— Давайте сядем вон там, капитан, — ответил Байярдель, указывая на стул перед чистым столом. Сам он сел рядом, поставив между ног мешавшую ему рапиру. Хозяин, приветствуя гостей, принес им холодного пунша с плавающими в нем ломтиками лимона. Ля Гаренн попробовал напиток, и лицо его расплылось в улыбке. Довольный, что угодил, хозяин удалился. Что же до Байярделя, то тот едва понюхал его, даже не пригубив. Он вздохнул так, словно сердце его разрывалось. Пошевелив ногами, обутыми в сапоги, чтобы найти удобное положение, он покачал головой и, наконец, сказал:

— Видите ли, приятель, если бы неделю тому назад мне сказали, что у вдовы генерала не будет больше никаких сложностей, чтобы стать преемницей своего покойного супруга, то не было бы на всем свете человека счастливее меня. Ведь нашлось же на этом острове, где большинство — сплошные мерзавцы, две дюжины людей, которые признали ее право на это и поступили честно. Но черт побери! Если бы кто-нибудь сказал мне, что Мерри Рулз станет союзником Мари дю Парке в этом деле, я бы без сожаления убил бы его, как вот этого комара! Не в моих привычках, приятель, безнаказанно позволять насмехаться надо мной!