Большая интрига - Робер Гайар

Он сделал шаг назад и проговорил с чувством:

— Надеюсь, Мари; что между нами нет секретов, не правда ли?

На этот раз она вздрогнула, столько тайного смысла было в этом вопросе.

— Какие секреты могут быть между нами?

— Вы что-то скрываете от меня, Мари, — ответил он.

Она рассмеялась и спросила:

— Что же, Боже мой? Что я могу скрывать от вас, Реджинальд?

Их взгляды встретились. Они смотрели, не отрываясь, друг на друга. Взгляд Мобрея был изучающим и жестким. Взгляд Мари — недоверчивым и менее уверенным.

— Мерри Рулз виделся с вами этой ночью, — бросил он.

Мари сделала удивленное лицо:

— Кто это вам сказал, шевалье?

— Я сам это слышал. Почему вы мне ничего не сказали?

— Не знаю.

И она не лгала, потому что не задавалась вопросом, надо ли рассказывать шотландцу об этом ночном визите. И не то, чтобы она забыла это сделать или просто скрыла от него визит, или делала из этого какую-нибудь тайну. Она об этом не подумала, так как не придавала значения ночному визиту, а потому и не сообщила о нем своему доверенному лицу и советнику.

— Странно, что вы не знаете, — сказал он с горечью. — Ведь если вы не будете откровенны со мной, я не смогу вам помогать. Как тогда я могу доверять вам? Я же вам все говорю, ничего не скрывая. Вы в курсе всех моих планов и поступков. Моя жизнь вся у вас как на ладони, чистая, как хрусталь!

— Я знаю это, Реджинальд! Но этот визит не имел никакого значения: майор пришел поговорить со мной о любви, если уж вы все хотите знать.

— Как? — спросил он с удивлением. — О любви?

Она громко рассмеялась и добавила:

— Да, кажется, он влюблен в меня с того самого дня, как увидел впервые. Он выразил желание защищать меня, помогать мне во всем и, Бог знает, что еще.

— Он не подозревает, что я ревнив, очень ревнив, — сказал Мобрей с оттенком угрозы, а потом добавил: — Вы не понимаете, Мари, что этот человек может притвориться влюбленным только за тем, чтобы лучше управлять вами, оказывать на вас влияние. Он хочет усилить свое могущество, чтобы однажды обобрать вас и ваших детей.

— Вы принимаете меня за дурочку, право слово!

— А какое чувство испытываете к нему вы, Мари?

— Никакого, — твердо ответила она ему, — никакого. Сама мысль попасть в объятия этого человека отвратительна мне и возмущает меня. О! Ни за что и никогда! — добавила она с силой. — Никогда я не позволю этой туше дотронуться до меня пальцем. Он ни на что не может рассчитывать, кроме поцелуя моей руки.

Реджинальд подошел к ней, улыбаясь, счастливый тем, что его страхи были напрасны. Он протянул руки, чтобы обнять ее.

— Реджинальд, — ответила она ему, уворачиваясь. — Прошу вас, не надо!

Но он уже обнял ее:

— Дело в том, что я тоже люблю вас, Мари, дорогая моя! — говорил он. — Я люблю вас больше всего на свете и уверен, что и вы так же любите меня. Мы так давно не принадлежали друг другу!

Она сделала новую попытку высвободиться:

— Но не в этот момент, шевалье…

— Тише! — сказал он, нежно поцеловав ее в шею. — Тише! Не говорите мне больше ничего. Я могу и подождать, но я знаю, что вы будете моей навсегда, как и я буду принадлежать только вам.

— Лучше позовите Луизу, шевалье.

Она боялась, что не сможет устоять, и хваталась за все, что могло вырвать ее из колдовских чар Реджинальда.

— Мерри Рулз говорил с вами обо мне? — спросил он, не выпуская ее из рук.

— Да, и самые ужасные вещи. Вы можете догадаться, как я его приняла…

Он поцеловал ее еще раз. Она ощущала на своем теле, на груди теплоту его рук.

Но он внезапно сказал:

— Я покидаю вас, дорогая Мари. Пойду за Луизой. Главное, не забывайте моих советов. И тогда вас ожидает победа.

Услышав стук копыт, он подбежал к окну. Посмотрев сквозь ставни во двор, он обернулся и сказал:

— А вот и ваш влюбленный, Мари, майор Мерри Рулз собственной персоной. А с ним отец Бонненон и отец Фейе. Поторопитесь. А я пойду прикажу подать им прохладительные напитки.

Она укоризненно вздохнула:

— Из-за вас я потеряла кучу времени!

Но, прежде чем уйти, он сказал в дверях:

— Я буду в своей комнате, пока будет проходить церемония. Знайте, что душой и телом я с вами, что я молюсь за вас! Желаю удачи!

Глава 9

Совет

Когда Мари открыла дверь своей комнаты, чтобы выйти на лестницу, она услышала гул разговоров, ведущихся в салоне.

Она заставляла Совет ждать себя. И когда сказала об этом Луизе, пристегивающей ее вуаль, та ответила:

— Они подумают, что это кокетство. И вы понравитесь им еще больше, когда они увидят вас, потому что сегодня вы очаровательны.

Когда дверь была уже открыта и она собиралась выходить на лестницу, Луиза удержала ее немного за руку и искренне сказала:

— Удачи вам!

Реджинальд желал ей того же.

Мари подошла к перилам, украшенным каменными стойками. Взглядом она обвела зал. Около пятидесяти человек толкались там в беспорядке, и Мари подумала, что это было в ее пользу.

Как и обещал, Реджинальд приказал подать напитки, многие члены Совета все еще держали в руках бокалы, когда она предстала перед их восхищенными взорами.

Все посмотрели в ее сторону, и в салоне воцарилась тишина. Мари увидела председателя Мерри Рулза де Гурселя. В шляпе с пером, в камзоле синего цвета, в вышитых перчатках, с рапирой для торжественных случаев он выглядел очень важно.

Рядом с ним стояли отец Бонненон, спокойный и безмятежный, с легкой улыбкой на тонких губах; отец Тенель и отец Шевийяр с ясным и острым взором.

Она сразу же опустила на лицо вуаль и трижды, поприветствовав собравшихся наклоном головы, сделала несколько шагов по направлению к лестнице.

В относительной тишине советники спешно занимали предназначенные им места, но не сели до тех пор, пока Мари не спустилась по лестнице в салон. Она снова поприветствовала их. Когда она уже собиралась пройти вперед, ее одиннадцатилетний сын Жак вышел из буфетной. Он был так смущен и даже потрясен при виде столь необычного стечения народа, а также видом своей матери в черной газовой вуали, что зарылся лицом в ее юбки, ища у нее защиты.

Нежной рукой Мари погладила его по голове, словно хотела придать ему уверенности.

Они представляли собой трогательную картину, от которой никто не мог оторвать глаз и которая заставляла растаять даже самые черствые сердца.

Члены собрания расселись наконец по местам. Почти сразу же поднялся Мерри Рулз. Резким движением он отбросил назад длинные перья своей фетровой шляпы и медленно произнес: