Экзотеррика. Тьмир - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как оказалось, корни наследственного древа товарища Перуменко уходили глубоко в двадцатый век, в котором отметился прапрапрадед Игоши, воевавший на стороне фашистов. В двадцать первом столетии его предками были татары и украинцы, рьяно отстаивавшие «незалежность» уродливой структуры Украины, среди которых особенно отличился один из них, ставший одним из командиров нацбата «Азов», прославившихся пытками пленных русских солдат во время войны двадцатых годов и убийством мирных граждан.
Почему эту креатуру пропустили к руководству такой спецслужбы, как Космическая контрразведка, Шаргин узнавать не стал, хотя вопросы к отделу кадров Коскона у него появились. Но в настоящее время заниматься этим не хотелось, и он перенёс расследование инцидента с трудоустройством старика (Перуменко на момент вступления в должность начальника Коскона исполнилось девяносто два года) на следующий месяц.
Впрочем, социальная принадлежность сотрудников Коскона Шаргина особенно не волновала. Благонадёжностью кандидата, принимаемого на работу в столь серьёзную и ответственную организацию, должны были заниматься соответствующие органы по подбору кадров. И если человек становился руководителем высокого ранга, следовательно, он был проверен и законопослушен. Хотя и в двадцать втором веке нередко во властные структуры пробивались чистые карьеристы, коррупционеры, деятели «пятой колонны» и скрытые враги России, воспитанные в духе фашистской идеологии «расового превосходства», а то и враги человечества с промытыми мозгами и чёрными душами прирождённых убийц.
Минута закончилась.
Шаргин отбросил посторонние мысли.
Перуменко решено было допросить прямо на его рабочем месте: после отставки с поста директора Коскона он легко устроился в питерской правозащитной организации «Новый город». Сотрудники этой организации занимались тем, что постоянно критиковали Правительство России (иногда справедливо), её культуру и образование, из-за чего «Новый город» ещё десять лет назад попал в список иноагентов. И всё же они продолжали свою гнусную деятельность, поливая грязью все народные праздники и здоровые начинания творческих коллективов. Но это было неудивительно, потому что существование этого «правого сектора левой пятой колонны» до сих пор оплачивалось американцами и европейцами. Шаргин мимолётно подумал, что такое положение дел выгодно кому-то из Правительства России, но мысль мелькнула и исчезла. Он вышел из кабины метро самого высокого офисного центра Санкт-Петербурга, служащего пристанищем сотни разных финансовых, бизнес-, информационных, технических и политических структур города и страны в целом. Здание имело название «Лахта-центр», оно было возведено на берегу Финского залива ещё сто лет назад, да так и осталось служить российскому истеблишмент-капиталу, неподвластное времени. Лишь подросло в высоту на сто метров, когда строители получили в пользование новые материалы, выдерживающие любые нагрузки, да приобрело две пристройки, превратившие строение в своеобразный трезубец.
Офис «Нового города» располагался на восемьдесят восьмом этаже, занимая три помещения с панорамными окнами в пол и видом на залив.
Имея карт-бланш доступа в любые учреждения вплоть до военных, Шаргин в одиночестве (если не считать двух наноботов размером с пылинку, не имеющих ни атома железа и вообще металла и потому не видимых никакими лоцирующими системами), доехал на лифте до нужного этажа и вышел.
У входа в блок «защитников культуры» его остановил молодой человек в строгом чёрно-белом унике. Судя по надетой на лицо маске радушия, он был вифом.
– Простите, Владислав Михайлович, могу я вам помочь?
Шаргин понял, что видеоаппаратура здания засекла его на входе и продолжает вести. Он улыбнулся:
– Безопасность превыше всего?
Глаза фантома остались пустыми, хотя лоб прорезала морщинка озадаченности.
– Простите?
– Вы не в состоянии мне помочь.
– Я имел в виду присутствие нужных вам сотрудников нашей организации.
– Мне уже сообщили, что они на местах.
– Тогда, может быть…
– Прочь! – Шаргин шагнул вперёд и сбил бы встречающего, если бы тот был живым человеком, но клерк в образе служителя просто исчез.
Прозрачная дверь в блок мягко сдвинулась влево. Гость вошёл.
В здании «Лахта-центра» он не был ни разу, но, разумеется, запомнил при изучении интерьера все подходы, необходимые для выполнения задания, офисы, коридоры и закоулки, поэтому сразу двинулся к последней комнате всей анфилады. Это и был кабинет Перуменко. Дверь, на сей раз матовая, скользнула в притолоку.
Перуменко встретил его, стоя перед монументальным столом, напоминающим кристалл подсвеченного стекла. Ему уже доложили о прибытии гостя.
Это был безволосый старик с черепом рептилоида и лицом хищной птицы – грифа. Немигающие глаза у бывшего шефа Коскона светились, как у кошки, и выглядел он не по-стариковски спортивным. Портил его облик только вислый, надвинутый на верхнюю губу нос.
– Владислав Михайлович? – пророкотал хозяин кабинета роскошным баритоном. – Какими судьбами?
Руку для приветствия он, однако, не подал.
Шаргин сделал вид, что не заметил этого.
– Разрешите присесть, Игоша Валерьянович?
В глазах старика мелькнуло удивление.
– Милости прошу, присаживайтесь. – Перуменко сел за стол, на гладкой столешнице которого сиротливо лежал какой-то раскрытый манускрипт.
Кабинет Перуменко в офисе «культурных правозащитников» был копией его кабинета в Косконе (Шаргин при вселении полностью поменял цифранж помещения) и производил впечатление выставки хрустальных изделий. Но Шаргину такой интерьер категорически не нравился.
Он примостился на краешек подъехавшего к нему кресла.
– Слушаю, Владислав Михайлович.
Шаргин скомандовал: «Поехали!» – и на кабинет Перуменко свалилась «глыба» радиоэлектронной отсечки, нейтрализующей все передачи из помещения и не допускавшей ни одного вида связи.
Вторая команда гостя предназначалась наноботам. Они должны были прощупать голову хозяина кабинета в поисках пси-защитника и нейтрализовать его микроуколами психотропика, блокирующего сам чип и волю человека, пользующегося им.
– Теперь слушаю вас я. Расскажите, кто руководил нейтрализацией системы безопасности Института цифровых исследований, откуда была похищена копия Реестра Мёртвой Руки.
Глаза Перуменко остекленели.
– Зоран, – надтреснутым голосом изрёк он, потеряв свой красивый баритон.
– Точнее!
– Зоран Белиберда… начальник отдела защиты…
Шаргин невольно качнул головой. Это имя в ходе расследования ещё не звучало. Но было весьма символично, что предал систему безопасности человек, отвечающий за безопасность и охрану секретов государства.
– Кто поддерживал связь с лазутчиком?
– Он… Зоран… Белиберда…
– Что или кого представляет из себя лазутчик?
Перуменко мигнул:
– Не знаю… ходят разные слухи…
– Говорите, что знаете!
– Это был посланец… неизвестной ксеноструктуры…
Шаргин замер:
– От кого вы это услышали?!
Бывший директор Коскона начал потеть. Было видно, что ему плохо и он борется с дозой наркотика из последних сил.
– Кто вам это сказал?!
– Мы беседовали… с Дрочиным…
– Министром образования?!
– Да…
– Значит, он – эмиссар какой-то неизвестной нам цивилизации?! Это Властители?
Перуменко клюнул носом:
– Нет… не Властители… не знаю…
«Ещё дозу!» – приказал Шаргин нанитам.
Через две секунды щёки хозяина кабинета стали розоветь, он взбодрился:
– Если не Властители, то кто? Вспоминайте!
– Они не из нашей галактики…
– Из какой?!
– Он
