Мужчина что (не) надо (СИ) - Рымарь Диана

Ангелина пододвинула к Тимуру блюдо с блинами, начиненными персиковым джемом, дала тарелку, положила в эту тарелку сметану.

Он попробовал один, и замер, щурясь от удовольствия, — во рту разгулялся так хорошо знакомый вкус. Раньше жена делала ему такие блинчики каждое воскресенье на завтрак. За последние полгода где он только их ни заказывал, в каких только ресторанах ни пробовал, а такого вкуса, как у нее, не нашел ни разу. Волшебные блинчики.

Ангелина присела напротив, но хранила молчание. Зато дочь тараторила за троих, не забывая запихивать в рот кусочки блинчика и варенье из блюдечка, важно запивая это всё какао.

Уже после того как Акулов съел целых четыре блина, вдруг услышал от дочки удивительное заявление:

— Мама, как хорошо, что папа не умер!

— Чего? — подавился он очередным блином и даже сначала не понял, о чем это дочь.

— Хорошо, что ты не умер! — повторила она милостиво. — Правда, мама?

— Я же тебе говорила, — закивала дочери Ангелина, закусив губу.

Тимур так и замер с открытым ртом, глаза его увеличились в размере раза в два от такой неожиданной темы для разговора.

— Ты сказала дочери, что я умер?! — хрипло возмутился он.

Жена поджала губы.

— Нет! — замотала головой. — Совсем нет!

— Тогда откуда она это взяла?

Тут Ангелина поведала ему вчерашнюю историю с истерикой Веры и умершим родителем друга дочери.

— Я бы никогда не сказала, что ты умер, — всё качала головой она. — Когда мы переехали, я объяснила Вере, что ты уехал в командировку. Она привыкла, что ты часто работаешь, особо вопросов не задавала. Так, иногда вспоминала, и я снова говорила, что ты в командировке, показывала твои старые фото, видео, и тут эта история… Детский коллектив, что ты хочешь.

— Ясно, — кивнул Тимур. — Государственные садики — зло! Необходимо отдать Веру в частный.

— Эм… Ты в курсе, сколько они стоят?

— Цена не проблема, я на свою дочь заработаю.

Ангелина посмотрела на него, прищурившись, явно что-то хотела сказать, но сдержалась, встала из-за стола.

— Тимур, уже полдевятого, Вере пора в ванную и спать.

— Да, конечно, — кивнул он.

— Я сейчас ее отнесу, наберу воду, пущу плескаться, и мы поговорим, ладно?

Акулов кивнул, донельзя довольный тем, что жена хочет с ним разговаривать. Такой милости от нее никак не ожидал и очень был за нее благодарен. Может быть, Ангелина уже его простила? Он сделает всё, чтобы она об этом не пожалела.

Послушно остался ждать на кухне, стал мысленно репетировать речь:

«Лина, я люблю тебя! Лина, ты — самое прекрасное создание на свете! А я осел, да… давай сойдемся, милая! Мне без тебя край. Я помру без тебя в этом проклятом Питере…»

Пока в ванной слышался звук льющейся воды, перебирал в голове слова. Однако ничего из того, что приходило на ум, не годилось для такого важного разговора. Как лучше сделать? Сначала извиниться, потом признаться в любви? Или наоборот? Что ей пообещать, чтобы окончательно задобрить? Шубу? Драгоценности? Новый ноутбук? Поездку? Машину? Он на всё готов!

И тут в ванной прекратила течь вода, а значит, Ангелина вот-вот выйдет.

В эту самую секунду Тимур подскочил со стула, а в голове воцарился форменный хаос. Он напрочь растерял всё свое хваленое красноречие, ум, сообразительность и вообще умение общаться связно. Хоть составляй конспект всего того, что хотелось сказать.

Жена вернулась на кухню, причем выглядела на удивление собранной, даже деловой, чего за ней раньше не наблюдал.

— Тимур, нам надо серьезно поговорить, — тут же заявила она.

И тут его прорвало:

— Согласен! Мне есть много чего важного тебе сказать, Лин, я…

— Давай разведемся, — перебила его она.

Глава 40

Не злите женщину

— Чего?! Какой развод, Лина? — громко возмутился Тимур.

Мужа от ее предложения в буквальном смысле перекосило, даже, кажется, левое веко задергалось. Явно такого пассажа от нее не ожидал.

Он что, думал, если она его покормила ужином, так у нее резко случилась амнезия и она забыла, какой он козел? Ну нет, для такого ей пришлось бы конкретно стукнуться головой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она общалась с ним нормально исключительно ради дочери! Хотела, чтобы ее долгожданная встреча с отцом прошла хорошо, чтобы осталось теплое воспоминание, которого у самой не было.

Похоже, перестаралась с теплотой.

— А что ты думал, я скажу? Мне прям любопытно! — зафырчала она.

— Ну… э-э-э… Знаешь, Лин, ты могла сказать что угодно, но не это, — громовым басом ответил Тимур.

Неожиданно для самой себя резко отчеканила:

— Не смей орать, за стенкой ребенок!

— Я не ору! — заявил он ровно тем же громовым голосом, ни на полтона тише не ставшим.

Ангелина кожей почувствовала, как муж пытался подавить в себе агрессию. Только вряд ли это у него получится… Вон уже пар из ушей практически валит.

— Хочешь развода, Лин? — взревел он еще громче прежнего.

— Хочу! — тут же заявила.

А Тимур вдруг взял и сложил обе руки в форме двух фиг:

— Вот тебе, а не развод, поняла?

О, она поняла… поняла точно: еще секунда, и взорвется сама. Кинется на мужа и раздерет ногтями его угрюмую физиономию. Индюк напыщенный!

Желание откусить Тимуру голову стало почти нестерпимым, а ей скоро дочку из ванной забирать, и не факт, что та не прислушивалась к разговору.

Последняя мысль немного отрезвила, и Ангелина сказала почти спокойно:

— Тимур, давай поговорим завтра в обед. Встретимся в кафе и всё спокойно обсудим. Я скину тебе адрес в Ватсап.

— Ты меня заблокировала! — резко зарычал он.

— Разблокирую, — со вздохом ответила.

А тот отчего-то обрадовался, тут же закивал:

— Хорошо, Лина, в кафе так в кафе. Но ты же правда напишешь мне? Да?

Как будто она когда-то его обманывала.

— Я напишу! — пообещала, еле сдерживаясь. — Тебе пора, Тимур.

Тот громко выдохнул и пошел в прихожую.

А у порога вдруг сказал то, чего за годы брака она почти никогда от него не слышала:

— Спасибо за блины, было очень вкусно.

* * *

Этой ночью Ангелина засыпала с огромным трудом. То и дело ворочалась, каждые пятнадцать минут смотрела на часы. Всё злилась и злилась, пока дочь сладко посапывала на соседней кровати, обнимая своего обожаемого аниматроника.

Что вы, папа же подарил! Теперь это реликвия, не иначе. А ничего, что эту реликвию купила мама?

Вера так расстроилась, когда увидела, что Тимура нет, после того как вышла из ванной, — просто ужас! Будто это не Ангелина, а именно он заботился о ней все прошлые полгода. Это же надо так тянуться к отцу, так его любить! За что? Ей не понять, зато принять как-то надо.

Что же получается, Ангелине придется теперь терпеть визиты Тимура? Хотя он не сказал, придет ли еще. Наверняка нет, умотает обратно в свой Питер, ищи потом свищи. Полгода не было, а тут явился.

Вера будет скучать по отцу — это однозначно, но Ангелина вздохнет с облегчением, когда он снова уедет.

Она пробыла с мужем какой-то час, один несчастный час, а впечатлений хватит на вечность. Только переступил порог и уже давай критиковать ее манеру воспитания ребенка. Игрушка ему не такая, садик плохой… Хорошо, что ни по чему больше не проехался. А он сам ребенку хоть что-то купил? Заявился через полгода и даже вшивой шоколадки не догадался принести, пришел с пустыми руками.

Причем Ангелина уверена: именно не догадался, ведь деньги у него есть. Небось, даже не подумал побеспокоиться, ведь не привык заботиться о таких вещах. Впрочем, как и думать о ком-то, кроме своей драгоценной персоны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Царь всея Земли, не иначе.

Следующим утром вставала с большим трудом, поскольку страшно не выспалась. Как сонная муха собирала Веру в садик, даже не позавтракала в итоге.

Придя в офис как всегда на полчаса раньше, вместо того, чтобы приняться за дела, решила навести красоту. В столе лежали и ждали своего часа тушь, тени, карандаш, пудра и румяна. Она нередко приходила раньше положенного и красилась прямо за рабочим столом, поскольку с Верой делать это было крайне проблематично. Дочь то одно стащит, то другое. Бегай потом за ней по всей квартире и умоляй: «Доченька, пожалуйста, не ешь помаду, не тычь в пудру пальцами!»