Стена - Владислав Владимирович Тычков

с проигрывателями. Коробки из прозрачного пластика были чуть теплыми – сохранили тепло ее рук.

Один из проигрывателей – фирмы Marantz – был свободен. Я надел наушники, положил первый диск на каретку и нажал “play”. В уши мягко полилась печальная скрипичная мелодия. Я поневоле закрыл глаза, позволяя музыке беспрепятственно вплыть в меня. Скрипач, казалось, играл прямо у меня в голове, извлекая тонкие вибрирующие трели из натянутых нервов; музыка то затихала, то нарастала в эмоциональном крещендо, заставляя кожу покрываться мурашками, а руки – дрожать. Эта скрипка пробирала до самых глубин души, задевая в них что-то невидимое обычным глазом. Я стоял и слушал, не в силах ни сменить диск, ни даже прокрутить его вперед. С первой секунды плачущая скрипка овладела мной, закрутила в водоворот своей собственной жизни.

С трудом открыв глаза, я все же выключил проигрыватель. Секунду помедлив, снял наушники и вернулся к стойке. Девушка посмотрела на меня с интересом:

– Я вижу, вам понравилось.

– А это заметно?

– У вас глаза светятся, – она засмеялась. Я смущенно улыбнулся.

– А у вас замечательный вкус, – сказал я.

– Спасибо, я знаю, – снова засмеялась она.

– М-м-м… я понимаю, что это довольно банально звучит, но… не хотите ли вы поужинать со мной после работы?

– Ну, не так уж и банально! Только я заканчиваю поздно, в девять. А на ночь наедаться вредно. Поэтому обычно не ужинаю толком – так, перекушу что-нибудь, и все.

– Но один раз можно сделать исключение?

– Посмотрим! – она лукаво улыбнулась. – Как вас хоть зовут-то?

Я назвал себя.

– Что ж, если вы не против, я заеду за вами в девять?

– Ну заезжайте! – она снова засмеялась. Кажется, это было ее естественное состояние – смеяться. Она напомнила мне солнце, каким его изображают в детских книжках – неизменно радостное и улыбающееся.

* * *

Без десяти девять я снова подъехал к магазину. В нем еще горел свет, у кассы расплачивались последние покупатели. Я решил подождать в машине. Через несколько минут в дверях магазина, весело болтая с еще одной девушкой, показалась Эльмира. На ней были темно-синие джинсы и легкая коричневая ветровка поверх тонкой серой кофты в обтяжку. Простота и очарование. Я быстро выскочил из машины. Она с удивлением посмотрела на меня, потом перевела взгляд на «лексус», потом опять на меня.

– Это, кажется, за мной, – сказала она подружке.

– Ну ладно, пока! – во взгляде подруги едва заметно промелькнула искорка недоверия, сменившаяся огоньком зависти.

– Пока! – ответила ей Эльмира, и шагнула ко мне.

– Это ваша машина? – спросила она.

– Уже пару месяцев как моя, – ответил я, открывая ей дверцу.

– А-а-а… – она немного замешкалась, видимо, что-то для себя решая. Секунду постояв в нерешительности, она будто внутренне махнула рукой на что-то и села в кресло. Я захлопнул за ней дверцу, обошел машину спереди и уселся на водительское место.

– А-а-а… можно вопрос?

– Конечно.

Она, кажется, колебалась, говорить дальше или нет.

– А… а зачем вам такая дорогая машина?

Я вдруг смутился, словно меня уличили в каком-то неблаговидном поступке. Странно, разве я не имею права иметь дорогую машину?

– Я… сам не знаю. Мне в принципе машина вообще не очень-то нужна… – сказали мои губы, объединившись с голосовыми связками и наплевав на мысли в мозгах. – Просто… это своего рода фетиш. Символ исполнения мечты. Именно для этого, наверно, и нужна дорогая машина. Чтобы убедить самого себя в чем-то. Как-то… так.

Она кивнула головой, словно так и думала.

– Просто… вы с ней диссонируете.

– Вот как?

– Не-е-ет, я не то имела ввиду, – теперь пришла ее очередь смущаться. – В смысле… ну-у-у… вы не похожи на обладателя такой машины. Фу-у, нет, опять не то… – она, будто отчаявшись подобрать верные слова, ударила себя руками по коленям. – Короче… мне кажется, что в таких машинах ездят только большие шишки и всякие чванливые болваны. А вы на них совсем не похожи. Вот.

Она вроде удовлетворилась своими словами и посмотрела на меня, оценивая мою реакцию.

– Ну… вообще-то я раньше и сам так думал. В смысле, про больших шишек и чванливых болванов.

Я завел мотор и положил диск в щель проигрывателя. Тот с послушным жужжанием проглотил блестящую пластинку, и спустя несколько секунд из динамиков раздались звуки скрипки.

– Но мне все равно хотелось ее иметь. Я же говорю, фетиш.

Она немного помолчала. Так, понимающе. Как будто покивала головой. Но кивать она, конечно же, не стала.

– Классный тут звук, – сказала она через некоторое время.

Мы поужинали в китайском ресторане. Мне вообще нравятся китайские рестораны – там быстро и вкусно готовят. Ненавижу часами ждать, пока принесут заказ. Это ожидание меня убивает – к моменту, когда блюдо наконец готово, я готов уже съесть всех официантов заведения. Поэтому я предпочитаю китайские рестораны. Только по сравнению с Китаем в российских китайских ресторанах оказалось неоправданно дорого.

Я рассказал об этом Эльмире. Она расспросила меня о Китае; я рассказывал долго и увлеченно. Разговор плавно тек, временами меняя свое направление, то затихая на минуту, то снова разгораясь, как мелодии Филипа Гласса.

– А что для тебя важно в жизни? – спросил я, когда официантка в традиционном китайском платье принесла нам жасминовый чай.

Эльмира задумалась, опустив глаза.

– Знаешь, я как-то не думала об этом, – сказала она через некоторое время. – Я просто живу, как живется. Хожу на работу, общаюсь с людьми, слушаю музыку, читаю книги… Иногда кто-нибудь приглашает меня в кафе, – она озорно прищурилась, – иногда просто встречаемся с подругами и друзьями – ну там, пляж, пиво, ты понимаешь. Иногда я мечтаю…

– А о чем? О чем ты мечтаешь?

– О чем?.. О разном… – она снова потупила взор. – М-м-м… ну, как все, наверное. Что когда-нибудь буду жить в своем доме, с мужем и детьми – дочкой и сыном. Младшей дочкой и старшим сыном. Раз в год мы все вместе будем ездить на море. У нас будет своя машина – не такая, конечно, как у тебя, – просто хорошая машина для хорошей семьи. На ней мы будем ездить на море и петь песни вместе. На выходные летом – выезжать на речку или на дачу к друзьям. Вот, наверное, об этом я в основном и мечтаю.

Мы помолчали.

– Наверное, я тоже мечтаю о чем-то вроде того, – сказал я, – просто… я этого еще не знаю. Сейчас мне кажется, что я разучился мечтать.

Она взглянула на меня.

– Тебе плохо?

– Справлюсь. Не хватало еще, чтобы молодой мужчина в расцвете сил, да еще с кучей