Во имя отца и сына - Шевцов Иван Михайлович

- Тебя сегодня ждут дома. Так что ты попей чайку и поезжай. Чтоб не волновались, - посоветовал дед.

Коля пришел домой. Мать, закрывшись во второй комнате, разговаривала с Ладой. Отец лежал на диване и читал газету. Константин Сергеевич сурово предупредил сына, указав кивком на дверь комнаты:

- Не ходи.

Коля понял и отправился на кухню перекусить. Заглянул в холодильник.

Там ничего не было, если не считать сырого мяса, заготовленного на завтра. На подоконнике в кастрюле обнаружил щи. Они у него не вызвали энтузиазма, но, как говорится, голод не тетка. Он поставил кастрюлю на газовую плиту.

Минут через десять на кухню пришла Лада, пунцовая, но улыбающаяся. Преодолевая неловкость, спросила.

- Ты что ешь?

- Щи круглосуточные на мясном отваре. Восемь копеек порция. Будешь есть или деньгами возьмешь - на кино? - дурачился Коля.

- Давай лучше поедим, - улыбнулась Лада, заглядывая в кастрюлю.

- Ну как твои дела? - с веселой миной осведомился Коля. - Пронесло?

- В общем, да. Отец все еще дуется.

- Считай, что пронесло. Могло быть хуже, - философски изрек Коля. В кухню вошла мать. - Вспомнил! - обрадованно воскликнул Коля. - Ах, черт возьми! - Широкое лицо его сияло. Всю дорогу, напрягая память, он пытался вспомнить, где и когда встречался раньше с Глебовым. Наконец вспомнил.

- Что такое? - вздрогнула мать.

- Одно дело вспомнил, - смущенно сказал Коля и, чтобы избежать расспросов, ушел в комнату.

Когда это было? И давно и недавно. Аттестаты зрелости. Школьный выпускной бал. Музыка, улыбки. Трогательное до слез прощание со школой. Тревоги, волнения. Все было светлым и чистым, как девочки-первоклассницы в сверкающих белизной фартучках. И была она, Вера Титова, самая лучшая, самая прекрасная девушка, одноклассница, его первая любовь и мечта. Он танцевал с ней и во время танца сказал:

- А ты знаешь, что сегодня самая короткая ночь?

- Ну и что? - непонимающе ответила она.

- Поедем за город, в березовую рощу. И там встретим рассвет. На берегу Москвы-реки, на лесной опушке.

- Ты это сам придумал? - охладила она его пылкое воображение и уничтожила мечту, которую он вынашивал и лелеял.

- Ну почему, Вера? Выслушай меня.

Она и слушать не хотела, словно его предложение было оскорбительным для нее.

- Если тебе хочется, поезжай хоть в лес, хоть на край света. Я иду с девчонками на Красную площадь.

Коля обиделся. "Ну, что ж", - решил он про себя. Больше его не видели в тот вечер ни в школе, ни на Красной площади, ни на Ленинских горах, где многие, очень многие выпускники встречают зарю, нового дня. А Коля в электричке поехал за город. Правда, недалеко. В час ночи сошел на платформе Левобережная, не доехав остановки до Химок. Гасли звезды, падая в росные травы. Канал, плотно прикрытый покрывалом тумана, дремал, охраняемый нарядами вязов, сосен и дубов, стоявших по берегам. На востоке уже светлело небо. Теплом дышали кусты, пряно пахли травы под ногами, мокрыми от росы. Все отдыхало, и все казалось Коле непривычным и незнакомым, иным, чем днем.

И хорошо, что он не пошел с классом, а уехал сюда один. Эх, Вера, Вера, увидишь ли ты хоть раз в жизни такое очарование и такой простор!

В роще было совсем не холодно. Сцепившись темными, литыми кронами, высились дубы, невозмутимые, не подверженные разрушительной силе времени. На крутом берегу клонились, к реке белоствольные березки. Они, будто заколдованные, глядят в посветлевшую от запылавшего на востоке неба воду.

Здесь, наедине с самим собой, он впервые в жизни задал себе вопрос: "Что же дальше?" Куда пойдет Коля Лугов, какая ждет его судьба? Хорошо бы, как Гагарин. У радиоприемников весь мир. Семья Луговых: мама, папа, дедушка, Лада, друзья - Саша Климов и Вера Титова - замерли в ожидании. Торжественный голос диктора оповещает на всю планету: "…космический корабль "Россия-1" достиг поверхности Марса и благополучно произвел посадку. На борту космического корабля "Россия-1" находится гражданин Советского Союза комсомолец Лугов Николай Константинович".

Восторги. Овации. Поцелуи. Мама плачет. И Вера… тоже: "Какая я дурочка!.."

И вот Коля возвращается на Землю. Ликует Москва. Море цветов. Миллионы улыбок. В первом ряду встречающих - Вера, знаменитая киноактриса. Они с ней садятся в машину и едут…

Коля не заметил, как зарделся, окрасился в пурпур восток и зацвело до самого зенита небо. У березок, что сгрудились почти у самой воды, Коля увидел человека, который, как и он, стоял на берегу и глядел на восход солнца. Их разделяло метров двести. Боясь пропустить рождение первого луча, возвещавшего наступление нового дня, он не заметил, как очутился рядом с незнакомцем.

- Удивительно!

Несмотря на то что слово это было произнесено негромко, Коля вздрогнул от неожиданности и машинально поднялся. Но человек, не обращая внимания на Колю, смотрел на солнце и щурил большие глаза. Ему по внешнему виду было лет под сорок. Одет он был в поношенные хромовые сапоги, вымытые росой, в военное галифе, китель с зеленой окантовкой и без погон. "Отставник", - решил Коля, с любопытством ожидая, что будет дальше. Незнакомец, как видно, не собирался уходить. Он сел тут же, недалеко от Коли, и спросил, глядя на реку:

- Из Москвы?

- Ага. А вы?

- Тоже. Сегодня какой день?

- Пятница. Двадцать второе июня, - сообщил Коля.

- Только тогда было воскресенье. Ты какого года рождения?

- Сорок второго.

- Значит, за год до твоего появления на свет в этот день началась война.

Человек казался Коле добрым, внушал уважение. И Коля без колебания опустился рядом с ним.

- А вы где в это время были?

- На границе, - вздохнул человек.

- Были пограничником?

- Начальником заставы.

- И остались в живых! - вырвалось у Коли.

- Повезло, - с тихой грустью ответил человек.

- Наверно, это было страшно? Первый удар… - не отставал Коля.

- Не то слово. Было трудно… - Незнакомец, нахмурясь, посмотрел за реку. Коле показалось, что он станет рассказывать о боях на границе. Но тот неожиданно спросил: - А ты как здесь очутился?

- После выпускного вечера в школе. Решил посмотреть восход солнца… Вы тоже?

- Не совсем. - Он устало улыбнулся. - Вот уже два десятка лет в эту самую короткую летнюю ночь встречаю восход солнца. Так сказать, личная традиция.

Он стал расспрашивать Колю, как учился, кто родители, что думает делать дальше. На последнем вопросе Коля замялся:

- Не знаю. Может, на стройки в Сибирь подамся. Поговорю с ребятами.

- Ну а чем на заводе плохо? Будешь работать вместе с отцом и дедушкой.

Взгляды их встретились, и Коля понял, что собеседник хотел, чтобы он пошел на завод.

- Рабочий класс - великая сила. Авангард, - продолжал незнакомец. - И ему нужна смена, молодая, хорошая. Смена. - цемент общества. Молодых рабочих в Москве избытка нет. Будешь работать и учиться. Учиться обязательно. В заочном, в вечернем ли, но учиться. Будет трудно. Я сразу после войны поступил в заочный институт. Недоедал, недосыпал. Но институт окончил.

- А это обязательно? - спросил Коля.

- Непременно.

- - А зачем? Работают же мастера, даже начальники цехов без диплома. И неплохо, - вспомнил Коля разговор отца с дедушкой.

- Бывает и такое. Но я уверен, лет через десять уже не будет ни начальника цеха, ни мастера без высшего образования.

Коля внимательно слушал, пытаясь угадать, чем занимается этот человек. Учитель? Мастер завода? Или просто рабочий? "Нет. Нет, не рабочий…" - заключил он, взглянув на руки.

- А вы сами где работаете?

- В райкоме партии.

- А я думал, на заводе, - смущенно улыбнулся Коля, посмотрев в лицо собеседнику.

С тех пор и запомнились ему его глаза и разговор, в сущности, очень обыкновенный. Но происходил он в такой обстановке и в такое время, что крепко запал в душу Коле. Да, собственно, разговор этот решил судьбу и Николая Лугова, и его школьного друга Александра Климова. Они пошли работать на завод "Богатырь".