Золушка для инквизитора - Леси Филеберт

прекрасно понимаете, о каком украшении идет речь. Только очень близкий для храэна Лоренсо человек сможет достать эту вещь. Это будет прекрасной демонстрацией вашей честности и готовности сотрудничать.

С наилучшими пожеланиями,

В.»

Я судорожно вздохнула и выдохнула.

Как насчет того, чтобы вернуть мне мой кактус, ишь. На святом играет, мерзавец! А если он его перельет, и тот сгниет?! Он у меня с таким трудом последние пять лет выживал!

Кто бы ни был этот тайный благодетель, а стоило признать, что он был отличным мастером манипуляций. Будь я чуточку глупее, или если бы просто повелась на эмоции, то свято поверила бы в каждое слово анонима и уже строила бы коварные планы, как бы втайне от Маркуса стащить его брошь и также втайне побежать на встречу непонятно с кем, кто меня обязательно спасет. Трижды спасет, ага.

Но в этом мире я пока вообще никому не верила. Какое-то подобие доверия оставалось только к Маркусу, который хотя бы жизнь мне спас, так что действовать тайно я не собиралась и решила прямо сейчас пойти к своему драгоценному жениху.

Поэтому уже несколько минут спустя я снова распахнула дверь в кабинет Маркуса и громогласно потребовала:

— Раздевайся, милый!

Глава 13. Первый шаг

Мужчина посмотрел на меня с плохо скрытым подозрением и усталым тоном уточнил:

— Что теперь? Кэти, если честно, я до сих пор не отошел от твоих отборных невест, — на предпоследнем слове он сделал язвительный акцент, как будто подразумевал не слово «отбор», а скорее «отброс».. — Одну пришлось выводить со стражей. Кажется, она даже расцарапала кому-то лицо. Мне придется выплатить парню компенсацию материального ущерба.

— Нет, тут другое, — смутилась я от тоски, переполнившей голос храэна. — Смотри.

Я протянула Лоренсо сначала первое письмо, а затем, когда он прочитал его, — второе.

Мужчина долго изучал содержимое, перечитывал, затем хмыкнул и покачал головой.

— Да уж, за моей спиной мою собственную невесту еще не вербовали. Элегантно, хоть и глупо. Должен же этот «доброжелатель» понимать, что ты не будешь связываться незнамо с кем ради призрачной возможности попасть домой?

— Ты ошибаешься, — я покачала головой. — Будь во мне чуть меньше здравомыслия и чуть больше негатива по отношению к тебе, я могла бы и согласиться. Он предоставил мне доказательство того, что может попасть в мой мир. Ты же... хм, пока ты не предоставил мне ничего, кроме упреков.

Правда звучала грубо, но я не собиралась скрывать её. Пусть Маркус понимает, что я доверяю ему не из-за красивых обещаний, а потому что он ближе и понятнее, чем этот некто, лазающий по моей квартире и поливающий мой кактус.

— Но ты не согласишься?

— Вообще-то я думала подыграть этому В. Заодно и узнаем, кому ты встал поперек горла. Ты же понимаешь, что твой отравитель и В. могут быть связаны? Это ведь именно то, о чем ты просил. Стать сообщницей того, кому ты мешаешь. Чем не возможность?

Лоренсо задумчиво постучал указательным пальцем по губам.

— Это может быть опасно, — наконец, подытожил он. — У этого человека есть свои люди среди ближайшего круга прислуги, иначе бы он не смог пронести письмо в твои покои. Не знаю, на что он еще способен. Я думал, что тебя попытаются использовать как-то иначе, не так прямо. Но, видимо, он устал выжидать и захотел взять всё и сразу.

— Так даже лучше. Я готова быть двойным агентом... если потом ты вернешь меня домой.

Мой голос на секунду дрогнул. Если честно, я так устала от всей этой неразберихи. Как будто кукла в чьей-то игре, и остается только идти наугад, не понимая, чем закончится очередной день. Кто использует меня сегодня? Что еще предложит Маркус?

— Хорошо, — кивнул он словно с нежеланием. — Я попытаюсь тебя защитить, но ты же понимаешь, что для правдоподобности придется делать это очень аккуратно. Чтобы он не разглядел ничего подозрительного.

— Конечно, понимаю. А еще понимаю, что нам придется перейти из стадии ненависти к стадии жаркого перемирия, — усмехнулась я, подходя к окну и занавесив его плотными шторами. — Потому что как иначе я смогу забрать брошь Маркуса Лоренсо, если не заполучив его доверие и не предав его? Мы должны сблизиться, хотим мы того или нет...

Глаза мужчины потемнели, наполнились опасным блеском, словно сверкнуло лезвие ножа.

— Ну, если так считаешь, то раздень меня и отбери брошь, — он расставил руки в стороны и издевательски подмигнул.

— Я не шучу, Маркус.

— Я тоже, Кэти. Даже готов тебе помочь сделать первый шаг.

С этими словами Лоренсо расстегнул одну из пуговиц рубашки, оголив шею и острый кадык. Пальцы его так ловко справились с этой несчастной пуговицей, а взгляд при этом был так многообещающ, что я нервно сглотнула.

Совсем как в тот раз, в саду, когда мы целовались, и мне не хотелось прекращать этого вопиюще сладкого занятия...

Нас разделяло несколько метров, но воздух так наэлектризовался, будто — несколько жалких сантиметров. Недопустимая близость.

Граничащая с помешательством. В запертом кабинете, вдали от чужих глаз. Наедине друг с другом.

Я ведь хочу всего лишь забрать эту чертову брошь, чтобы влиться в доверие к врагу Маркуса. Не более того.

Или это самообман?..

— Ну что же ты медлишь, Кэти? — голос Маркуса был такой низкий, тягучий. — Боишься? Меня или своих эмоций?

— Ничего я не боюсь, — огрызнулась и решительно шагнула к Маркусу, намереваясь просто взять у него брошь.

Просто. Взять. Брошь. Это же так просто. Или нет?..

Маркус вальяжно развалился в широком мягком кресле, откинувшись на высокую спинку и никак не собираясь помогать мне. Мне пришлось подойти к нему вплотную, чтобы добраться до шелкового шарфика, на котором, собственно, и была приколота та самая брошь. Маркус всегда ходил с этой брошью, не помню даже, чтобы он при мне ее снимал хоть раз. Поэтому у меня даже не возникло сомнений в том, что этот некий господин В. из анонимного письма вел речь именно об этом украшении.

Пальцы меня не слушались, и я провозилась с застежкой, которая никак не желала мне поддаваться. Маркус всё это время молча буравил меня тяжелым взглядом, воздух между нами словно наэлектризовался.

Чтобы как-то сгладить затянувшуюся напряженную паузу, спросила:

— Что это за брошь вообще?

— Мой родовой медальон.

— Ну и