Вкус яда - Тессония Одетт

нужно немедленно поговорить с мадам Фьюри, – заявляет Охотник.

От услышанного глаза билетерши расширяются. На ее губах появляется полуулыбка, будто она не может решить, шутит он или нет. Я скрещиваю руки на груди и пристально смотрю на Охотника в ожидании, когда он признает мою правоту. Мой похититель даже не смотрит в мою сторону и не спешит забирать назад свою возмутительную просьбу, поэтому билетерша говорит:

– Сэр, вы не можете просто так прийти и потребовать аудиенции у мадам Фьюри…

Она замолкает, когда Охотник показывает монету и просовывает ее в щель, расположенную в нижней части окошка. Осторожно взяв монету в руки, фейри рассматривает ее. Затем дрожащими пальцами просовывает ее обратно и, заикаясь, произносит:

– Да, сэр. Сию же минуту, сэр. Или… как… как только будет возможность. Позвольте сопроводить вас в гостиную для ожидания.

С медленной кривой улыбкой, расползающейся по его губам, Охотник поворачивается и смотрит мне прямо в глаза.

– Что я говорил, мисс Сноу? Все очень просто.

* * *

Несколько минут спустя мы стоим в гостиной Отдела Гнева. Скрытая за двумя огромными дверями, она расположена на первом этаже рядом с билетной кассой. Билетерша оставила нас, пообещав приложить максимум усилий для организации скорой встречи с мадам Фьюри. Нам остается только ждать.

Мне невыносимо смотреть на злорадное лицо Охотника, поэтому я брожу по элегантной комнате, разглядывая плюшевые ковры, мебель из красного дерева и позолоченные портреты бойцов на стенах. Я никогда не входила в Отдел Гнева через парадную дверь, никогда раньше не была в этой комнате. Она предназначена для уважаемых гостей, тех, кто ожидает начало боя в личной ложе. Все остальные стоят в очереди, пока не откроются двери. Это напоминает мне о двух заказах, которые еще нужно выполнить. Прошлой ночью я не смогла проанализировать мистера Доннелли. Все из-за моего похитителя.

Я оглядываюсь через плечо и обнаруживаю, что Охотник наблюдает за мной, остановившись в нескольких футах. От этого я вспоминаю, как он выглядел, когда застал меня врасплох в переулке. Я была так увлечена своими пушистыми друзьями, что даже не заметила его появления. Но при взгляде на него я была поражена тем, как пристально он на меня смотрит.

Так, как если бы мог видеть меня.

Я выталкиваю эту невозможную мысль из головы, но ее место занимает другое воспоминание – о том, как выглядел Охотник, пока держал Мэдлин. На краткий миг он улыбнулся. Речь не о полуулыбке. Не о самодовольной усмешке. А об искренней и неподдельной улыбке. Должна признаться, на это было приятно смотреть. Я не из тех, кто падает в обморок, но если бы такое случилось, то только из-за улыбки, подобной этой.

Не его улыбки, конечно. Нет, из-за него я бы не стала падать в обморок.

Я вздергиваю подбородок и перевожу взгляд на ближайший портрет. Это изображение Хелоди, грифона, который прошлой ночью сражался с огром. Выражение ее лица полно гордости, а острый клюв предупреждает о вспыльчивости. Кем бы ни был художник, он запечатлел ее идеально.

Укол боли пронзает мое сердце. Я даже не могу думать о слове «художник», не вспоминая при этом своего отца.

– Удивительно, что ты привел меня с собой, – говорю я, в основном чтобы отвлечься от горя, которое угрожает поглотить меня.

Охотник хмыкает, прежде чем удостоить меня ответом.

– Почему ты так говоришь?

Я подхожу к следующему портрету, на котором изображен единорог, ушедший с ринга много лет назад.

– Потому что сегодня утром ты ушел без меня. Чем ты занимался?

Он усмехается.

– Кроме покупки новой одежды и организации столь необходимой для тебя ванны?

При словах «столь необходимой для тебя» я хмурюсь, но осознаю, что и он умылся и надел свежую одежду. Если бы не отсутствие порезов, я бы даже не заметила, что это не тот наряд, который был на нем прошлой ночью. Как и вчера, он одет в полностью черный ансамбль. Брюки облегают его бедра, а расстегнутый ворот рубашки обнажает мускулатуру, намеки на которую я заметила еще прошлой ночью. Каким-то образом этому мужчине удается сделать так, чтобы столь повседневная одежда выглядела одновременно и формально, и соблазнительно. Я осматриваю жилет Охотника в поисках каких-либо признаков того, что он прихватил с собой наручники, но это вызывает воспоминание о последней ночи, когда я их носила.

Я, тянущаяся за ключом.

Он, навалившийся на меня сверху…

Отводя взгляд, я говорю:

– Да, если не считать этого.

Он подходит ближе, пока мы не оказываемся рядом, и тоже оценивает портрет единорога.

– Я ушел с первыми лучами солнца, чтобы посмотреть, смогу ли найти на территории отеля следы цветочного аромата, что оставил вор.

– Нашел?

Он кивает.

– Было трудно, потому что с любого места, где я натыкался на след, он приводил меня обратно в сад. Вору известно, что близость к саду приводит мой нюх в замешательство. Но мне удалось найти след и в других местах.

– Где, например?

– В твоей комнате.

Я смотрю на него, нахмурив брови.

– В моей комнате?

– Судя по тому, насколько свежим оказался след, вор посещал твою спальню как до, так и после нападения. Так что остаться в Отделе Похоти было хорошей идеей.

Я стараюсь подавить дрожь. Это доказывает, что вор действительно охотится за мной.

– Подожди, откуда ты знаешь, где моя комната?

– Обилие твоего аромата сделало это очевидным, – отвечает Охотник будничным тоном. – Я знал, где искать твою комнату, еще в тот день, когда приехал сюда.

– Как давно это было?

– Четыре дня назад.

Я невольно отступаю от него на шаг.

– Так ты мог вломиться в мою комнату и убить меня во сне еще несколько дней назад?

Его кадык дергается, прежде чем он отвечает:

– Да.

– Тогда почему ты этого не сделал?

Я не уверена, что хочу знать ответ.

Он медленно отводит взгляд и снова смотрит на портрет.

– Я пытался, но не смог ничего сделать, пока ты спала.

Я подношу руку к груди и рассеянно потираю место, которое прошлой ночью он собирался проткнуть своими когтями.

– Ты действительно пытался убить меня во сне?

– Почему это тебя удивляет? – В его голосе не чувствуется ни резкости, ни доброты. Вместо этого он кажется… усталым. – Я и прошлой ночью пытался тебя убить.

– Да, но, по крайней мере, я об этом знала, и у меня был шанс хоть как-то защититься. Я могла бы умереть во сне, даже не подозревая об этом. – Паника подступает к моему горлу, заставляя искать дрожащими пальцами лежащую в кармане настойку. Мне требуется вся выдержка,