Крылья феникса - Матлак Ирина

— Кто-то поджог склады, — подал голос паренек, взглянув на нас из-под козырька кепки. — Говорят, специально, чтобы, пока все отвлекаются на огонь, тьму в империю впустить… А у меня папаня на складе работает! Сегодня его смена, мне к нему срочно надо! Маманя пускать не хотела, а я все равно поехал, потому что…

Его сбивчивую речь прервало громкое кудахтанье кокрэнов, и в следующий миг омнибус резко встал. Выглянув в окно, я обнаружила, что мы остановились в том районе, откуда до наших кварталов добираться с четверть часа.

— Дальше не поеду, — бросил извозчик. — За Центральной площадью риах знает что творится!

— Но как же так, любезный? — встрепенулся владелец пекарни. — У меня семья там! Мне к ним нужно!

— И мне нужно! — запальчиво воскликнул парнишка.

— Вам нужно, вы и идите, — грубовато отозвался извозчик. — А у меня тоже семья, и они хотят видеть меня живым!

Я вышла из омнибуса первой. Оказавшись на улице, машинально уткнулась носом в рукав, пытаясь защититься от едкого обострившегося запаха гари.

Здесь уже было не так тихо, как в районе института. С соседних улиц доносились крики и стук колес, чьи-то голоса сливались воедино, рождая какофонию шума.

Рациональная моя часть понимала, что я действую безрассудно и опрометчиво, и, пока еще не поздно, следует повернуть назад. В конце концов, что я могу? Даже если удастся попасть к своему дому, какой в этом толк? Никакого. Сплошной бессмысленный риск.

Но другая моя сторона — та, которую я долгие годы старательно подавляла, толкала вперед. Это было почти как в тот раз, когда я, услышав гонг, вместо того чтобы поспешить домой, почему-то забралась на крышу. Совершенно нелогичный поступок… положивший начало грандиозным переменам в моей жизни.

Я дала себе несколько долгих секунд на то, чтобы собраться с мыслями, прислушаться к гласу разума и передумать.

А потом решительно шагнула вперед — туда, откуда ветер приносил запах горького пепла.

— Подождите, я с вами! — настиг меня оклик владельца пекарни.

— Я тоже! — заявил поравнявшийся со мной парнишка, на лице которого испуг соседствовал с отчаянной решимостью. — Похоже, нам всем в одну сторону…

Следующие минут пятнадцать тянулись невыносимо долго, хотя я практически бежала по окутанным неплотным дымом улицам. Вопреки ожиданию, ни хаоса, ни паники в городе не было — разве что все прохожие передвигались быстрее обычного и были взволнованны, а за окнами домов виднелись фигуры любопытных зевак.

Практически у всех, кто в этот поздний час рискнул выйти на улицу, имелся осветительный артефакт. У семенящего за нами владельца пекарни он тоже был. Наверное, именно поэтому Фин — так звали парнишку — предпочел присоединиться к нам, хотя ему явно не терпелось оказаться на месте как можно скорее. Положа руку на сердце, я и сама хотела снова сорваться на бег, но глас разума хоть и притих, а все-таки не умолк окончательно. И я тоже посчитала, что осветительный артефакт — какая-никакая защита.

Несмотря на обстоятельства, мысли стали ясными. Пока я шла и машинально отмечала детали окружения, в сознании выстраивалась логическая цепочка происходящего. Фин сказал, что пожар не был случайностью и его устроили, чтобы впустить тьму. Спорное утверждение. Ведь огонь — это свет, близ которого порождения появиться не могут. Но, если пожар велик, потушить его без помощи фениксов, которым огонь не страшен, не смогут. И пока фениксы будут заняты пожаром, прорывы случатся в другом конце города — а, скорее всего, уже случились, чему я стала невольной свидетельницей.

Но кому вообще нужно впускать под купол тьму? Зачем? Это ведь какой-то изощренный способ самоубийства… Нет, я знала о слухах, которые ходили по Артогану уже не первый год. О том, что среди нас есть те, кто желает заключить союз с тьмой и совершить переворот, но это всегда казалось мне полнейшим бредом. Если люди с такими идеями и существовали, то наверняка их быстро вычисляли и применяли по отношению к ним соответствующие меры.

«Но тогда откуда все-таки пожары? — продолжала маячить в голове мысль. — И почему серьезные прорывы случились две ночи подряд?»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Впрочем, задаваться этими вопросами я перестала, когда мы трое оказались на главной улице нашего района. Мне думалось, что эти кварталы будут находиться в оцеплении и пройти внутрь будет проблематично, но ошиблась.

— Барьер поставили, — первым смекнул запыхавшийся владелец пекарни. — Преодолеть его могут только те, кто здесь живет.

Нас с ним барьер пропустил беспрепятственно, а вот Фин наткнулся на невидимую преграду. Проступившее на его лице отчаяние достигло апогея, и мне его стало искренне, от всего сердца жаль.

— Но там же папаня! — воскликнул он. — Почему я не могу пройти?!

Вернувшись к нему, я сделала то, что, пожалуй, следовало сделать с самого начала.

— Послушай, — произнесла, глядя в его беспокойные глаза. — Ты ведь мужчина. И твой отец — мужчина, я уверена, сильный и смелый. А твоя мама осталась одна, без поддержки вас обоих. Как ты думаешь, кому твоя помощь сейчас нужна больше?

В тех самых глазах отразилась тень сомнения.

— Ты оставил ее, сбежал, — закрепляя успех, продолжила я. — А она в тебе нуждается. К складам тебе сейчас все равно не попасть, возвращайся обратно.

— Но папаня… — Фин совсем по-детски хлюпнул носом. — Там же словно сама преисподняя разверзлась, я слышал!

— Слухи сильно преувеличены, — с уверенностью, которой совсем не испытывала, сказала я. — А твой папа тоже обязательно вернется, вот увидишь. Думаешь, он обрадуется, что ты сбежал из дома, бросив маму?

Судя по сменившемуся выражению лица Фина, мои слова возымели нужный эффект. Пробормотав что-то неразборчивое и покусав губу, он в конце концов помчался в обратном направлении — на этот раз на полной скорости, лишенный компании медлительного человека преклонных лет.

К слову, о том самом человеке. Пока я разговаривала с Фином, владелец пекарни успел уйти, и теперь единственной моей защитой перед порождениями тьмы являлся свет фонарей.

Не мешкая я бегом устремилась вперед по освещенной улице. Дым здесь казался плотнее, едкий запах гари — ощутимее. Людей тоже было больше… нет, их было очень-очень много. Все местные высыпали на улицу, переговаривались, жались друг к другу и передавали свежие новости. И если вначале я совершенно не видела следов пожара, то вскоре они стали заметны.

Склады, с которых начался пожар, располагались в середине квартала. Больше всего я боялась, что ветер разнес огонь по всему району, и, к несчастью, это опасение подтвердилось. Из-за того что на одном из складов хранились магические артефакты, подпитанное высвобожденной из них магией пламя легко разносилось даже по каменным домам. Повсюду сновали пожарные, на охваченные огнем крыши лилась вода, некоторые жители, объединившись, тоже пытались тушить пожары. Что-то уже успело сгореть, что-то только начинало. То тут то там в вышине мелькали яркие силуэты фениксов…

А я все бежала. Дыхание сбилось, в боку нещадно кололо, от дыма выступили слезы на глазах.

Остался всего один квартал, отделяющий меня от дома. И именно здесь на небольшом перекрестке я увидела то, что вынудило меня непроизвольно остановиться.

Дом четы Бэйрси пожирало безжалостное пламя. Его тушил целый отряд пожарных, но от балконов уже остались одни догорающие угольки, стекла на окнах треснули. И даже уйма защитных, навешенных на стены артефактов не смогла защитить одну из них от частичного разрушения. Господин Бэйрси с женой стояли неподалеку — поникшие, беспомощные, потерянные. На Элеоноре, прижимающей носовой платок к дрожащим губам, не было лица. Казалось, она постарела лет на десять.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Как бы я ни относилась к Люции, в этот момент меня переполнило сочувствие по отношению и к ней, и к ее родителям. Потому что сейчас они являлись частью одной большой, неожиданно настигшей нас всех беды.

Но, по крайней мере, все были живы. Сгоревший дом — дело поправимое, особенно если у тебя есть деньги. А судя по двум увесистым сумкам, которые прижимали к себе господин и госпожа Бэйрси, все самое ценное они вынести успели.