Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник) - Пелам Вудхаус

Я цеплялся за мысль о телефоне. Она подпитывала твердую уверенность игрока с тайным козырем в кармане. Ситуация все равно в моих руках. Полицию здорово переполошил предыдущий налет Макгинниса. Стоит мне позвонить – а я собирался позвонить сразу же, как только закроется дверь за послами, – медлить они не станут. На этот раз пришлют не только констебля Джонсона и инспектора Бонса. Несметные тучи рьяных помощников кинутся нам на выручку.

С такими мыслями я ответил Сэму любезно, но твердо:

– Мне жаль, что я так у них непопулярен, но все равно… – И я указал на дверь.

Эмоции, требовавшие выражения в словах, вскипели в Макгиннисе. Он с рычанием прыгнул вперед, но тут же отступил, увидев мой верный пистолет.

– А ну-ка! Слушай, ты! Ты будешь…

Сэм-миротворец потянул его за локоть:

– Угомонись, Бак! Шагаем быстро.

Бак заколебался было, но все-таки позволил увести себя. Мы вышли из классной комнаты в том же порядке, как вошли.

Восклицание на лестнице заставило меня оглянуться. Над перилами наклонилась Одри. Лицо ее было в тени, но по голосу я понял, что наша маленькая процессия поразила ее, чему ничуть не удивился. Бак субъектом был живописным, а его привычка бурчать на ходу под нос весьма настораживала посторонних.

– Добрый вечер, миссис Шеридан, – вкрадчиво поздоровался Сэм.

Одри не ответила. Она не могла оторвать взгляда от Бака.

Я распахнул парадную дверь, и они вышли. Автомобиль по-прежнему урчал мотором на подъездной дороге. Пистолет Бака исчез. Наверное, его подобрал шофер. Предположение подтвердилось несколько секунд спустя. Не успела машина тронуться, как раздался сухой треск и в стену справа от двери вонзилась пуля. Я мигом скакнул в холл, чуть ли не перекувыркнувшись в воздухе. Хотя я и был готов к насилию и стрельбе, именно в этот момент я совсем не ждал выстрела и неприятно удивился. Захлопнув дверь, я запер ее на засов. С крайним раздражением я обнаружил, что у меня дрожат пальцы.

Одри уже спустилась и стояла рядом со мной.

– Вот, выстрелили в меня, – пожаловался я.

При свете коридорной лампы я увидел, что Одри совсем бледная.

– Но промахнулись на милю. – Нервы мои все еще ходили ходуном, и говорил я отрывисто. – Не бойся.

– Я не… не испугалась, – неубедительно заверила она.

– А я – очень. – У меня тон был очень даже убедительный. – Так все внезапно. К такому следует привыкать постепенно. В следующий раз буду настороже.

Я направился к лестнице.

– Куда ты?

– Звонить в полицию.

– Питер…

– Да?

– Это был тот… тот человек?

– Да, это был Бак Макгиннис. Они с Сэмом стали партнерами.

Одри колебалась.

– Прости, – наконец сказала она.

Я был уже на середине лестницы. Остановившись, я оглянулся через перила.

– За что?

– Я тебе днем не поверила.

– Да ничего. – Я старался напустить безразличие, потому что опасался, как бы не подкралась коварная дружба. Загнав себя на позиции безразличной враждебности, я предугадывал наступление прежнего хаоса, если позволю себе расслабиться. Подойдя к телефону, я снял трубку.

Деревенских телефонисток отличает некоторая неторопливость, и то, что меня не сразу спросили, какой номер мне нужен, поначалу не встревожило меня. Подозрение закралось, я думаю, после того, как осталось без ответа третье «алло». Промедления случались и прежде, но таких долгих не бывало.

Я ждал не меньше двух минут, но наконец понял правду. Бросив трубку, я обессиленно прислонился к стене и постоял с минуту, ошеломленный. Меня точно стукнули по голове. Даже думать я был не в состоянии, и наконец, немного опомнившись, расслышал голос Одри:

– Что такое? Они что, не отвечают?

Любопытно, как реагирует ум, когда стараешься ради кого-то. Если бы нужно было заботиться только о себе, мне потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы совладать с собой. Но необходимость спокойно сообщить правду и помочь выстоять ей укрепила меня. Я обнаружил, что вполне хладнокровно размышляю, как получше сообщить девушке о случившемся.

– Понимаешь… – начал я.

– Что? – быстро перебила она меня. – Ты не можешь добиться ответа?

Я помотал головой. Мы молча смотрели друг на друга. Одри быстрее меня сообразила, что произошло.

– Они перерезали провода?

Я опять поднял трубку и опять крикнул «алло». Ответа не последовало.

– Боюсь, что да.

Глава XV

1

– Что будем делать? – спросила Одри.

Она смотрела на меня с надеждой, словно на кладезь мудрости.

Голос звучал ровно, страха в нем не слышалось. Женщины всегда сохраняют мужество, когда у них есть полное основание проявить слабость. Это частица их непредсказуемости. Сейчас определенно был тот самый случай. Дневной свет принесет нам помощь – вряд ли даже Бак решится вести осаду днем, когда ему может помешать тележка торговцев; но, пока темно, мы абсолютно отрезаны от мира.

Оборвалась наша единственная связь с цивилизацией. Даже будь вечер потише, все равно ни единого шанса, что шум нашей битвы достигнет ушей кого-то, кто может прийти на помощь. Как и сказал Сэм, энергия Бака, соединенная с его стратегией, – комбинация сокрушительная.

В широком смысле для осажденных открыты лишь два пути: оставаться на месте или удрать. Я обдумывал второй.

Вполне вероятно, что Сэм с напарником отбыли на машине за подкреплением, временно оставив горизонт чистым. В таком случае, сбежав немедленно, мы сумеем незаметно проскользнуть по территории школы и добраться в безопасности до деревни. В поддержку такой уловки говорило то, что в машине сидели только шофер и два посла. Остальная шайка ждет, по словам Сэма, в полной боевой готовности, на случай если мы не придем к соглашению. Ждут они где-то в штаб-квартире Бака, а она располагается скорее всего в каком-то коттедже на дороге. Пожалуй, до начала атаки нам удастся удрать.

– Огден в постели? – спросил я.

– Да.

– Пожалуйста, сбегай, разбуди его и приведи сюда как можно скорее.

Я напряженно вглядывался в окно, но различить что-то было невозможно. Дождь лил как из ведра. Будь даже на подъездной дороге толпа людей, они все равно остались бы для меня невидимы.

Скоро вернулась Одри, за ней плелся Огден. Он зевал во весь рот, скорбно, как и положено страдальцу, которого растолкали от крепкого сна.

– Ну, что еще?

– Послушай, – начал я, – Бак Макгиннис и Ловкач Фишер пришли за тобой. Они сейчас рядом с домом. Не пугайся.

Он насмешливо фыркнул:

– Это мне, что ль, пугаться? Меня они не тронут. А откуда вы знаете, что это они?

– Оба только что заходили ко мне. Человек, который называл себя Уайтом, на самом деле Сэм Фишер. Он весь семестр ждал случая похитить тебя.

– Уайт! Так он и есть – Сэм Фишер? – Огден восхищенно поцокал. – Слушайте-ка, во молоток!

– Они отправились за остальной шайкой.

– А чего вы копов не вызвали?

– Похитители перерезали телефонный провод.

Мальчишку это только позабавило и восхитило. Он широко ухмылялся, маленький негодяй.

– Точно, молоток! – повторил Огден. – Вот уж ловкач! На этот раз он меня похитит. Держу пари на никель, победит он!

Меня его реакция злила. Он, причина всех треволнений, воспринимает все как спортивное состязание, устроенное ради его потехи! Что бы ни случилось со мной, ему ничего не грозит, но это меня мало утешало. Считай я, что мы друзья по несчастью, то смотрел бы на толстого паршивца дружелюбнее. Но теперь я едва удерживался, чтобы его не стукнуть.

– Если уходить, то лучше не терять времени, – подсказала Одри.

– Думаю, попробовать стоит.

– Что такое? – всполошился Золотце. – Куда еще уходить?

– Мы хотим выбраться через черный ход и попытаться ускользнуть в деревню.

Комментарий Золотца был короткий и деловитый. Он не стал смущать меня похвалами моему стратегическому гению.

– Что за идиотство! В такой-то дождина? Нет уж, сэр.

От этого нового осложнения я взорвался. При планировании маневров я принимал как само собой разумеющееся, что участвовать Огден станет послушно и охотно. Теперь я смотрел на него как на лишний багаж, обузу для отступающей армии. Вдобавок, заметьте, еще и бунтовщика. Взяв мальчишку за шиворот, я как следует встряхнул его, дав выход своим чувствам. И оказалось, поступил умно. Такой довод он понял.

– Ой, да ладно! – буркнул он. – Как хотите. Пойдемте. Но, по мне, все равно это дурость несусветная!

Даже если бы ничего больше не случилось, хватило бы и отношения Золотца, чтобы погубить наше бегство. Важнее всего для победы даже самую слабенькую надежду воспринимать с энтузиазмом; Огден же с самого начала подрывал акцию унынием. Раздраженный, сонный, мальчишка ругательски ругал все кряду. Пока мы шли к задней двери, он не уставал сыпать оскорбительными замечаниями. Я едва угомонил его перед тем, как тихонько отодвинул засов на двери, но он уже столько наговорил, что пыл мой окончательно угас. Не знаю, какой эффект произвело бы на Наполеона, если бы его армия – скажем, перед Аустерлицем – называла его маневры «идиотизмом», а его самого «чурбаном» и «олухом». Черный ход «Сэнстед-Хауса» выходил на узкий, мощенный плитками двор, закрытый со всех сторон, кроме одной. Налево располагался сарайчик, где хранился уголь, – приземистое строение, похожее на амбар; направо – стена, возведенная по чистой прихоти архитектора. Никакой цели я так и не смог обнаружить, кроме той, что там устроился кошачий клуб.