Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник) - Пелам Вудхаус

Я поймал его взгляд, и во второй раз у него достало наглости подмигнуть мне многозначительно и полновесно. По выразительности подмигивание было равнозначно триумфальному кличу студентов на матче.

Мистер Эбни, залпом прочитав письмо, силился обрести дар речи. Я легко истолковал его эмоции. Он, считай, пригрел гадюку на своей груди. Директора школ терпеть не могут потенциальных похитителей.

Ну а у меня самого был полный разброд мыслей. Не было даже элементарного плана, как справиться с жуткой ситуацией. Я был раздавлен отчаянной беспомощностью своего положения. Разоблачить Сэма невозможно, объяснить свою относительную невиновность тоже. Внезапность атаки лишила меня всякой способности мыслить связно. Я был разбит наголову.

– Ваше имя Питер, мистер Бернс? – спросил мистер Эбни.

Я кивнул, не в силах выговорить ни слова.

– Письмо это написано… э… леди. В нем вас недвусмысленно просят… э… поспешить с похищением Огдена Форда. Желаете, чтобы я прочитал его? Или сознаетесь, что вам известно его содержание?

Он ждал ответа. У меня его не находилось.

– Вы не отрицаете, что приехали в «Сэнстед-Хаус» со специальной целью похитить Огдена Форда?

Сказать мне было нечего. Я мельком увидел лицо Одри, холодное и жесткое, и быстро отвел глаза. Мистер Эбни сглотнул. На лице у него появилось укоризненное выражение свежепойманной трески. Он смотрел на меня с болезненной гадливостью. И этот старый мерзавец Сэм смотрел так же, ну тебе почтенный епископ, шокированный до глубины души!

– А я-то… э… безоговорочно доверял вам, – промямлил мистер Эбни.

Сэм укоризненно покачал головой. С проблеском боевого задора я пронзил его взглядом, но он только снова покачал головой.

Думаю, это был самый черный момент моей жизни. На меня нахлынуло безумное желание сбежать без оглядки и поскорее. То, как повела себя Одри, словно кислотой разъедало мой мозг.

– Пойду упакую чемодан, – буркнул я, прибавив про себя: «Вот и конец».

Бросив упаковываться, я сел на кровать поразмышлять. Настроение у меня было кислое, дальше некуда. Случаются кризисы в жизни, когда никакие доводы не приносят утешения. Тщетно я старался уговорить себя, что именно этого я, в сущности, и желал: Одри наконец-то уйдет из моей жизни.

Разве не к этому я стремился всего двадцать четыре часа назад? Разве не твердил себе, что уеду и мне больше не придется видеться с ней? Безусловно…

Итак, конец.

– Чем могу помочь? – перебил мои размышления ласковый голос.

В дверях стоял Сэм, лучась своей неизменной добродушнейшей улыбкой.

– Нет, ты неправильно с ними обращаешься. Позволь-ка! Еще минута, и ты сгубил бы складку.

Я увидел у себя в руках жалко повисшие брюки. Сэм забрал их и, бережно сложив, уместил в чемодан.

– Не расстраивайся ты так, сынок. Таковы уж превратности войны. И какое это имеет значение? Судя по роскошной квартирке в Лондоне, денег у тебя хватает. Потеря работы тебя не разорит. А если ты беспокоишься насчет миссис Форд, не стоит! Наверное, она про свое Золотце и думать забыла. Так что выше нос. С тобой полный порядок!

Он протянул было руку, чтобы похлопать меня по плечу, но все-таки удержался.

– Подумай о моем счастье, если хочешь утешиться. Поверь, сынок, я петь готов. Никаких забот и хлопот. Ух, как вспомню, что теперь все покатится без сучка и задоринки, в пляс готов пуститься! Ты себе не представляешь, до чего ж мне важно провернуть это дельце. Знал бы ты Мэри! Так ее зовут. Непременно приезжай к нам в гости, сынок, когда мы устроимся своим домом. Для тебя всегда найдутся нож и вилка, как для родного. Господи! Так и вижу домик, вот как тебя. Симпатичный такой, с красивой верандой… Я сижу в качалке, курю сигару, читаю бейсбольные новости. А Мэри тоже в качалке, напротив, штопает мне носки и поглаживает кота. У нас обязательно будет кот. Даже два. Обожаю кошек. А в саду – коза. Слушай, да как же все будет здорово!

Тут эмоции все-таки возобладали над осторожностью и он смачно шлепнул толстой рукой по моим сгорбленным плечам.

Есть предел всему. Я вскочил на ноги.

– Убирайтесь! – завопил я. – Вон отсюда!

– Ну и ладно, – покладисто согласился он и, неспешно поднявшись, сочувственно оглядел меня. – Выше нос, сынок! Будь мужчиной!

Случаются минуты, когда даже лучшие из людей впадают в мелодраму. Стиснув кулаки и сверля его взглядом, я закричал:

– Все равно победа будет за мной, мерзавец!

Но воспринимать жанр мелодрамы не всем доступно. Сэм терпимо улыбнулся:

– Ну-ну-ну! Как желаешь, отчаянный ты парняга! Чем бы дитя ни тешилось…

И он ушел.

Глава XIII

Из «Сэнстед-Хауса» я исчез незаметно, без всякого шума, и отправился пешком по длинной дороге. Мой багаж должны были привезти на вокзал. Я был благодарен провидению за милость – мальчики были в классах и не приставали ко мне с расспросами. Один Огастес Бэкфорд довел бы меня до поседения.

Утро стояло чудесное. На синем небе ни облачка, с моря дул свежий ветерок. Наверное, на меня подействовало ликование приближающейся весны, потому что тупая депрессия вдруг слетела с меня, вернулась живость и зароились планы. С какой это стати я уползаю с поля битвы? Чего вдруг я так смиренно уступаю Ловкачу Сэму? Воспоминание о его подмигиваниях подхлестнуло меня, как тоник. Я покажу ему, что я еще фигура в игре! Пусть для меня закрыт дом, но ведь есть еще «Перья». Можно затаиться там и наблюдать за его ходами.

Дойдя до гостиницы, я остановился и уже готов был войти и занять боевой пост, когда мне пришло в голову, что шаг это ложный. Сэм может и не поверить в мой отъезд. Ему свойственна скрупулезность в деталях, и если даже он не явится провожать меня, то уж расспрашивать на вокзале, действительно ли я уехал, станет всенепременно. И я прошел мимо.

На вокзале его вроде не было. Не приехал он и на тележке с вещами. Но я решил не рисковать. Купив билет до Лондона, я сел в поезд с намерением сойти в Гилфорде и вернуться дневным поездом обратно в Сэнстед. Но по размышлении мне это показалось излишним. Вряд ли Сэм похитит Золотце до завтра. С возвращением можно не торопиться.

Ночь я провел в Лондоне и в Сэнстед вернулся ранним утренним поездом. В чемодане, среди прочего, лежал «браунинг». Покупки этой я немножко стеснялся. Для людей типа Макгинниса пистолет – такая же обыденность, как пара башмаков, но я покраснел, входя в оружейный магазин. Если бы мне предстояло сражаться с Баком, я бы меньше смущался. Но в Сэме было что-то, отчего пистолеты казались нелепостью.

Сняв комнату в гостинице и оставив там вещи, я отправился к школе. Прежде чем действовать дальше, следует повидать Одри и открыть ей правду про Ловкача Сэма. Если она будет настороже, моя помощь не понадобится. Ее доверие к нему может оказаться роковым.

Когда в школе нет мальчиков, тут очень одиноко. На территории было пустынно, когда я осторожно лавировал между деревьями, и атмосфера казалась чуть ли не жуткой. Все застыло в неподвижности, словно бы место заколдовали. Никогда прежде я не чувствовал с такой остротой, насколько изолирован «Сэнстед-Хаус». В таком одиноком местечке может приключиться все что угодно, а мир, ничего о том не ведая, будет жить по-прежнему. Подойдя ближе к дому, я с явным облегчением увидел над головой телефонные провода. У них был такой прозаический, такой успокаивающий вид.

Прогрохотала по дороге тележка торговца и исчезла за поворотом. Еще одно приятное напоминание о внешнем мире, но я не мог избавиться от ощущения, что атмосфера все-таки зловещая. Приписал я свои чувства тому, что я – как шпион во вражеской армии. Мне нужно видеть, оставаясь невидимым. Вряд ли бакалейщику, проехавшему на своей тележке, мнилось что-то нехорошее в здешней атмосфере. Ни Одри, ни Огдена не было видно, но я не сомневался, что они в саду. Однако расширять зону поиска не рискнул. Я и так подошел к дому ближе, чем дозволяло благоразумие.

Глаза опять наткнулись на провода, и мне пришла идея: надо позвонить Одри из гостиницы и попросить о встрече. Был риск, что трубку возьмет Ловкач, но не такой уж он великий умник. Если только он не отказался от роли дворецкого, что не в его характере, то сейчас он в комнате домоправительницы, а звонки телефона, который стоит в кабинете, туда не доносятся.

Я выбрал момент, когда обед закончился и Одри скорее всего в гостиной. И угадал правильно. Ответил ее голос.

– Это Питер Бернс.

Повисла ощутимая пауза.

– Да? – холодно проговорила она.

– Мне необходимо с тобой поговорить.

– Да-а?

– По телефону не могу. Пожалуйста, давай встретимся через полчаса у ворот.

– Откуда ты звонишь?

– Из «Перьев». Я тут живу.

– Я думала, ты в Лондоне.

– Я вернулся. Так мы встретимся?

Она заколебалась.

– Зачем?

– Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Для тебя.

И мы снова помолчали.

– Хорошо.

– Значит, через полчаса. Огден в постели?