Сидоровы Центурии - Николай Симонов

Выпили на двоих еще чуть-чуть. На этот раз за шатенок, которые всем хороши, если бы не обилие веснушек на лице и прочих частях тела. Разговор плавно перешел на тему о профессиональной деятельности собеседников. Павлов сообщил, что имеет отношение к отделу науки редакции газеты "Известия", всех сотрудников которого он, на самом деле, знал в лицо, а к некоторым мог даже запросто обратиться по имени. Затем он посетовал на то, что из-за режима секретности и бюрократизма, многие советские ученые лишены возможности сообщать общественности о своих научных открытиях, и что по этой причине в СССР так мало лауреатов Нобелевской премии.

Фишман с ним был полностью согласен, и, в качестве примера, привел самого себя и соавтора открытия мирового значения — профессора Мерцалова. Оказывается, еще три года тому назад в одной из лабораторий Новосибирского университета они при помощи высокочувствительных приборов провели серию экспериментов над аппаратом наследственности человека, то есть хромосомами. Оказалось, что после насильственной смерти они оставляют после себя фантом в виде сгустка энергии, несущего некую информацию. И существует этот фантом почти 40 дней! Потом исчезает, но не совсем. Информация, заложенная в генетическом аппарате клеток человеческого организма, никогда не уходит бесследно. Это могло бы стать сенсацией, но результаты исследования немедленно засекретили, а тему попытались закрыть.

— Неужели по идеологическим причинам? — удивился Павлов.

— Не могу сказать утвердительно. Может, из-за зависти, — ответил Фишман.

— А давайте я попробую написать о вашем открытии, не упоминая про 40 дней и заменив ДНК человека на ДНК собаки? — совершенно искренне предложил Павлов, но сразу, поправил себя, чтобы не выглядеть навязчивым: Вообще-то у меня задание совсем по другой теме, но если у меня будет свободное время…

— Будет свободное время, приезжайте к нам в Академгородок. Познакомлю вас с Сергеем Сергеевичем Мерцаловым, выпишем вам пропуск в нашу лабораторию, — предложил Фишман, а потом задал Павлову вопрос, который поставил его в тупик:

— Кстати, вам известно, сколько хромосом у собаки?

— У человека 46. Это я точно помню, а вот, у собаки не знаю, — признался Павлов.

— Гораздо больше. А именно 78, то есть 39 пар. Поэтому с точки зрения генетики мы — более примитивные существа, чем собаки. Наш генетический код гораздо ближе к геному мыши, свиньи и тюленя, — озадачил его Фишман.

Вскоре в купе появились Мелисса и Наденька. Мелисса предложила убрать со стола, чтобы можно было почаевничать. Павлов сказал, что всецело за, и достал из своего новенького дипломата коробку шоколадных конфет и банку растворимого бразильского кофе. В связи с появлением настоящего кофе бутылку настоящего французского коньяка со стола решили не убирать.

Чтобы не мешать подготовке чайно-кофейной церемонии, Павлов отправился в тамбур перекурить. Миновав город Владимир, поезд двигался в направлении города Горького, куда через 2 года власти СССР за участие в правозащитной деятельности отправят в ссылку отца советской водородной бомбы и трижды Героя социалистического труда 59-летнего ученого-физика Андрея Сахарова. Далее по маршруту поезд делал остановки в Кирове, Перми, Свердловске, Тюмени, Ишиме и Омске. До Новосибирска оставалось всего-то ничего — около 3 тыс. километров, которые поезд должен был преодолеть за 44 часа. Павлов утешал себя мыслью о том, что, окажись он в XIX веке, то его путь от Москвы до Новосибирска занял бы не меньше двух месяцев, причем, по полному бездорожью.

О том, как назывался Новосибирск до революции, Павлов запамятовал. Горький, понятное дело, назывался Нижним Новгородом, Киров — Вяткой, Свердловск — Екатеринбургом. Пермь переименовали в город Молотов, но ненадолго. У тов. Молотова после ХХ съезда КПСС возникли серьезные проблемы с новым лидером партии Н.С. Хрущевым, который отправил его послом в Монголию И еще Павлов подумал о том, что Вятка переименована в Киров по недоразумению, поскольку вождь ленинградской парторганизации С.М. Киров в Вятке никогда не был, даже проездом. Так, во всяком случае, рассказывал ему отец, который сам был уроженцем этих мест и даже несколько раз брал его в поездки на свою малую родину — город Советск Кировской области.

— Надо бы спросить Фишмана, как назывался Новосибирск до исторического материализма? — подумал он, и как раз в этот момент дверь тамбура открылась, и он увидел Аркадия Моисеевича Фишмана собственной персоной; причем, крайне взволнованного, как будто случилось что-то из ряду вон выходящее.

— Дмитрий, у вас есть фотоаппарат?! — обратился он к нему с неожиданным вопросом.

— Есть. А в чем дело? — удивился Павлов.

— А в том, что этого, вы уж точно никогда не видели! — сказал Фишман и повлек его к окну, противоположного тому, возле которого он стоял. И Павлов, присмотревшись, увидел, как в вечернем небе в параллельном направлении движения поезда, прыгая над верхушками елей, словно солнечный зайчик, мчится объект, величиной с автобус, продолговато-овальной формы и яркого светло-оранжевого цвета.

— Это же НЛО! — говорил потрясенный зрелищем необычного явления Фишман, сжимая запястье его правой руки. — В ста метрах от нас. На высоте, примерно, 20 метров. Разве вы не видите?!

Но Павлов, хоть и все видел, почувствовал, что не может в ответ не то, чтобы что-то сказать, а даже сдвинуться с места.

— Опаньки, и здесь меня достали! — подумал он, с трудом отклеивая подошвы своих тапок от железного пола, при этом, почувствовав, внезапно подступившую тошноту, слабость и головокружение. Потом он все-таки собрался с силами и смог ответить на вопрос Аркадия Моисеевича насчет фотоаппарата.

— Несите фотоаппарат скорее, я вас здесь подожду! — просил его Фишман, сгорая от нетерпения.

Выходя из тамбура, Павлов увидел столпившихся в проходе возле окон вагона пассажиров и услышал их возбужденные голоса. Пробираясь в свое купе, он просил пропустить его, как бы в порядке исключения:

— Простите, я за фотоаппаратом. Я журналист. Это очень важно.

И пассажиры его пропускали, будто понимая, что без запечатления их визуального свидетельства на материальном носителе им никто и никогда не поверит, разве кроме врача психиатра. Наконец, Павлов добрался до своего купе, которое оказалось пустым, потому что Мелисса и Наденька в компании с проводницей вагона тоже наблюдали за НЛО, но из тамбура в другом конце вагона. Это они, отправившись в купе проводника за фарфоровыми чашками для кофе, случайно обратили внимание на пролетевший мимо вагона странный летательный аппарат, показали его проводнице, позвали Фишмана, а потом и другие пассажиры, привлеченные их возгласами, вышли из своих купе, ради любопытства.