Моя беспокойная жизнь - Джой Адамсон

Через некоторое время мы отправились на гору Элгон, расположенную на границе между Угандой и Кенией. Этот потухший вулкан, достигающий высоты 4322 метров, знаменит своей уникальной альпийской флорой. Подъем через бамбуковые леса по прямой до самого кратера не представлял затруднений. Добравшись туда, мы заглянули внутрь и увидели дно кратера шириной в несколько километров, в центре которого был крошечный остров, удачно расположенный между горячим источником и истоком реки Туркуелл. Он показался нам идеальным место для лагеря, и мы стали спускаться вниз. В самом деле, там было очень удобно. Если вечер был холодным и нам хотелось погреть ноги, то мы опускали их в булькающую воду горячего источника, если же днем, когда было жарко, нам требовался освежающий напиток, мы получали его из холодного потока. Пиппин наслаждался, барахтаясь в теплой воде, но с заходом солнца забирался ко мне в палатку, спасаясь от буйволов и животных, приходивших ночью на водопой. За три недели, проведенные нами на горе Элгон, я нашла и зарисовала много неизвестных мне до этого растений и получила у Олафа немало сведений по ботанике.

Когда я рассталась со своими шведскими друзьями, у меня еще оставалось свободное время до возвращения Джорджа с эфиопской границы. Специальный районный уполномоченный пригласил меня в Капенгуриа — административный центр Восточного Сука. Там инспектор по сельскому хозяйству и районный уполномоченный были столь любезны, что нашли для меня натурщиков. Я не умела говорить на языке племени сук, и мне казалось, что заинтересовать моих натурщиков будет легче всего, если я посажу их перед собой таким образом, чтобы они меня видели, и буду смотреть им прямо в глаза, но оказалось, что они, до сих пор не встречавшие ни одного иностранца, так же заинтересовались моими светлыми волосами и голубыми глазами, как я их прическами. Женщины были очень застенчивы, но с ними я могла легче поладить, чем с мужчинами, весьма любознательными и склонными ошибочно интерпретировать мое восхищение их прической.

Позднее мне удалось зарисовать некоторых представителей народности эльгейо, живущей близ Капенгуриа. Моя студия находилась близко от места работы специального уполномоченного, что позволяло мне выбирать натурщиков из числа тех людей, которые ежедневно толпами прибывали сюда, чтобы выяснить свои дела. На моем первом натурщике — местном вожде — была великолепная верхняя одежда из голубого обезьяньего меха. К этому времени мои планы по созданию живописных портретов стали настолько занимать меня, что мне надо было выделить время на мои творческие поездки.

Когда этот вопрос был решен, возникла необходимость приобрести машину, так как невозможно было путешествовать на автобусе со всем моим скарбом. Располагая небольшой суммой денег, я приобрела подержанный фургон, достаточно большой, чтобы вместить лагерное снаряжение и все необходимое для живописи. Я очень гордилась своей первой машиной, но не успела отъехать на небольшое расстояние, как она потонула в облаке дыма, и я с минуту на минуту ожидала, что она взорвется. Я испугалась, что мне больше не придется ездить на ней, но на этот раз ее починили, и она продержалась еще некоторое время. Машина сделала меня мобильной, что позволило мне посетить несколько административных районов. Чем больше мне приходилось рисовать африканцев и их традиционные украшения, тем больше я понимала, как важно запечатлеть их быстро исчезающую культуру.

Теперь начинался новый отрезок моей жизни, на протяжении которого я многое узнала о сложных обычаях местных племен и была свидетелем того, как под воздействием Запада старый уклад жизни сменяется новым.

Самым важным и самым таинственным периодом в жизни здешних африканцев был период ритуала обрезания. Обрезание производилось целыми группами или поодиночке, в зависимости от обычая племени. Сама операция являлась лишь незначительной частью ритуала, хотя и она служила проверкой смелости и выдержки у посвящаемых. Однако самой существенен его частью было уединение. Изоляцию считали важным этапом в формировании характера человека. В течение этого периода, иногда продолжавшегося недели и месяцы, а иногда длившегося даже до двух ют, посвящаемого не разрешают видеть никому, кроме наставника. Этот умудренный жизненным опытом человек готовит его к тем обязанностям, которые ему придется выполнять в дальнейшем как члену своего племени. Мне посчастливилось встретить двух посвящаемых из племени ньемне в период их изоляции. Они, по-видимому, никогда не видели белой женщины, и их любопытство было так велико, что они согласились позировать мне, и я написала их портреты. Позднее эти портреты стали главной опорой в моей профессии художника, так как они помогали мне столковаться с менее уступчивыми вождями. Мне удалось убедить их, что я хочу только запечатлеть их традиционные обычаи для будущих поколений, которые в противном случае могут ничего об этих обычаях не узнать.

Для осуществления моего замысла — включить в мою коллекцию портретов представителей всех племен Кении — мне требовалась поддержка правительства.

И тут мне повезло — я встретила чиновника министерства социального обеспечения, показала ему портреты и рассказала о своих планах. Ом был настолько заинтересован моей работой, что взял несколько набросков в Найроби, чтобы показать их членам правительства. В результате 14 февраля 1949 года я подписала контракт, обязуясь изобразить представителей двадцати племен, которые начали утрачивать интерес к своим традиционным ритуалам, орнаментам и украшениям. При этом я должна была передать эти портреты в музей через восемнадцать месяцев. Мне были ассигнованы деньги для покрытия всех моих расходов, кроме бензина, а также дана инструкция оповещения о своем предстоящем прибытии администрации района, в который мне предстояло отправиться, за три недели вперед. В обязанность местных властей входило подыскивание африканцев, имеющих традиционную одежду, и предупреждение о том, чтобы они были готовы к моему приезду. Когда я подбирала натурщика, мы совместно с вождем определяли плату за позирование и назначали день, когда он должен прийти ко мне в лагерь. Многие африканцы жили далеко, и мне пришлось составить расписание сеансов, но, к сожалению, донести до сознания африканцев понятие о времени было нелегко, и в результате мне неизменно приходилось ждать день-другой появления моих натурщиков и, значит, нарушать очередность. На каждый портрет я выделила себе по два дня. Чтобы выполнить эту программу, мне приходилось наскоро набрасывать черты лица и контуры многочисленных украшений и наносить на них образцы цвета. Затем, уже при мерцающем свете керосиновой лампы, я окончательно дорисовывала изображение отдельных деталей украшений.