Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

один раз, второй. Дверь не поддается, как и в первый раз. Неожиданно рядом с ней оказывается Фролыч. Сима вжимается в стену, стараясь казаться меньше, но присутствие этого человека в одном квадратном метре слишком ощутимо – от него немного пахнет каким-то одеколоном, а еще чем-то химическим. Его рукав и локоть слегка касаются ее, отчего Сима почти сливается со стеной.

Фролыч изо всей силы дергает дверь. Открывает и закрывает защелку. Снова нападает на дверь, будто бы готов вырвать ее из петель с мясом.

– Что за идиот! – он оглядывается назад, словно ожидая увидеть того самого, о котором только что сказал. Сима стоит ни жива, ни мертва. Но Фролыч на нее даже не смотрит – он переключает внимание на забитую всякой всячиной полочку. Хватает отвертку и опять с остервенением набрасывается на замочную скважину.

– Додумался же закрыть на нижний, – бормочет он, яро орудуя отверткой. – Что ты стоишь, делай что-нибудь и выметайся отсюда!

– Но как… – робко лепечет Сима. Сознание снова начинает уплывать.

Фролыч круто разворачивается. Отвертка летит в угол, а сам он уходит туда, откуда льется свет. Сима с трудом переводит дыхание. Все происходящее напоминает нескончаемый сон, от которого невозможно проснуться, сколько себя не щипай.

Отвертка сиротски валяется под закрытой дверью одной из комнат. Фролыч сдался. Но это же не значит, что она застряла здесь навсегда?

Сима робко идет за ним и находит его на кухне.

– Пожалуйста, выпустите меня! – ее зубы так сильно стучат, что говорит она с трудом. И неизвестно, что безопаснее, оставаться в темноте чужой прихожей или обращаться к этому человеку за помощью.

– Разве что туда, – Фролыч кивает на окно.

Сима с ужасом отступает.

– Я пошутил, – он хмурится еще больше. – Сядь. Не хватало мне еще тебя откачивать.

Сима машинально повинуется, опускается на крайний табурет, прижимая к себе папку с рисунками.

– Запасного ключа нет, – говорит он. – Я что, по-твоему, волшебник, и могу открыть дверь одним словом?

При этом выражение его лица меняется. Он достает простенький телефон из кармана и начинает тыкать в кнопки. Сима украдкой рассматривает его, благо, что он стоит к ней полубоком. На нем клетчатая рубашка с наполовину закатанными рукавами, просторные серые брюки. Ноги обуты в потертые в нескольких местах коричневые домашние тапочки. Рука, которой он сжимает телефон, вполне нормальная, самая обычная, с большими пальцами и длинными неухоженными ногтями. И вообще это просто человек, надо так себя успокоить и не смотреть на него больше.

Сима утыкается взглядом в пол, прижимая папку к самому подбородку. Фролыч перед самым ее носом взмахивает телефоном и чуть-было не шмякает его об пол.

– И этот еще трубку не берет! Сговорились, что ли?

Сима зажмуривается. В следующую минуту она начинает плакать, сначала тихонько, а потом навзрыд. Ее душа бьется, а выхода нет, просто нет выхода. Не из окна же ей прыгать в самом-то деле!

– Не понимаю, ничего не понимаю, – всхлипывает она. – Почему Олег меня обманул? Мне страшно… Я так хочу уйти! – Она умоляюще поднимает глаза и, к счастью, видит только размытую картинку из-за слез.

– Да я что могу сделать! – раздражительно произносит Фролыч, запихивая телефон обратно в карман штанов. – Ты издеваешься надо мной?

Сима придерживается одной рукой за стол – чтобы не упасть, ей становится совсем дурно, хотя она и сидит. Второй с трудом держит папку, которая норовит вот-вот выскользнуть.

Фролыч ставит перед ней стакан с водой, да так, что половина содержимого оказывается на столе.

– Мне что, напоить тебя, как маленькую? – он тянет руку к стакану, но тут же снова лезет в карман. Сима как сквозь туман слышит тихую мелодию, которая сливается со звоном в ее ушах. Закончится ли это когда-нибудь?

25 глава

Назарий примчался так быстро, как только мог. Фролыч в редких случаях звонил и просил прийти. Если это случалось, обычно происходило что-то из ряда вон выходящее. Не хватало только, чтобы он опять заболел.

Назарий никак не может попасть ключом в замочную скважину. Когда ему это, наконец, удается, он влетает в квартиру.

Первого, кого он видит – это Сима.

Мгновение они смотрят друг на друга. А потом девушка, зажимая рот рукой, вылетает из кухни в прихожую и – прожогом в открытую дверь, только ее и видели.

У Назария падает сердце.

Все ужасные догадки роятся в его голове разом и взрывают мозг.

– Что это было? – произносит он, проходя на кухню ошалело оглядываясь по сторонам, будто здесь может быть припрятана еще одна Сима или какой-нибудь сюрприз похуже. Хотя, что может быть еще хуже.

На полу разлита вода. Стакан лежит на самом краю стола, еще чуть-чуть – и он упадет. Фролыч стоит боком у окна и комкает единственной здоровой рукой целлофановый пакет. Отбросив пакет, он принимается за тряпку. При этом прерывисто и шумно дышит, глядя в одну точку.

– Ничего, – цедит он сквозь зубы.

– А поточнее? – Назарий подходит к нему. – Что эта девушка делала в твоей квартире?

Фролыч бросает тряпку и обходит его нервным хромающим шагом. У белой, отделанной пластиком стены останавливается, придерживаясь за нее здоровой рукой.

– Это не моя квартира, – говорит он, все так же шумно дыша. – И я ее сюда не звал.

– Ну… не через стену она же к тебе попала! – Назарий начинает терять терпение. – Ты ее впустил. Но сначала – она к тебе пришла. Зачем? Откуда она узнала, где ты живешь? Что за бред вообще происходит?

– Это все бред, – подтверждает Фролыч, оставаясь в той же позе. – Дикий бред. Я скоро проснусь, и все будет по-старому.

– Все равно я не понимаю, – упрямо твердит Назарий. – И хочу, чтобы ты мне объяснил!

Он оступается, поскальзывается на влажном линолеуме и чуть не падает, вовремя хватается за стол. На нем лежит большая папка, которую Назарий сразу не заметил. Это туго набитая картонная папка с нарисованными маленькими ангельскими крылышками в самом углу. Слишком знакомая вещь. Если раньше она его умиляла, то теперь не вызывает ничего, кроме отвращения и самого настоящего страха.

– Что это еще такое? – мрачно осведомляется Фролыч, оторвавшись от стены.

– Да ничего, – в тон ему раздраженно отвечает Назарий. – Ты уж наверняка знаешь, что там. И как тебе ее рисунки? Кажется, у тебя все в порядке, не понимаю, зачем ты меня позвал на свой праздник жизни.

Фролыч подходит к столу. Резким движением отбирает у него папку. Она открывается сама собой, листки бумаги ворохом высыпаются на стол.

– О, до этого