Зоопарк доктора Менгеле - Герт Нюгордсхауг

На следующий день Мино поехал в город и пошел в аптеку. Там он очень вежливо и серьезно попросил продать ему тысячу презервативов. Он получил их в пакете. Когда он поклонился и поблагодарил «muchas gracias», женщины за прилавком еле сдержались, чтобы не прыснуть от смеха.

В последующие месяцы жизнь Мино Ахиллеса Португезы сконцентрировалась на постели и пляже. Гора ракушек росла все выше, а девичье тело Марии Эстреллы Пинья постепенно оформлялось. Но талия у нее была по-прежнему осиной. Она была querida Мино, и никому из юношей не дозволялось приближаться к ней. Ледяным взглядом она отгоняла всех дерзавших.

С первого же дня Мино с интересом рассматривал учебники Марии. Он учился вместе с ней, задавал вопросы и разбирался в том, чего не понимал. Скоро он выучил все ее учебники наизусть, и часто, выезжая по необходимости в город, он возвращался обратно с книгами, купленными в магазине. «История Южной Америки» Алмейды или «Справочник флоры Амазонки» Руи Виейра. История, география и естествознание привлекали Мино. Мария подбадривала его и шутила, что скоро он станет профессором.

Вначале он довольно скептически относился к учебникам Марии по английскому языку. Inglesa – язык, на котором говорили гринго, казался Мино ужасным – тошнотворным и противным. Мария напирала на то, что английский понимают люди во всем мире, что же будет Мино делать, если попадет в страну, где говорят на языке, которого он не знает? Мино пробормотал что-то о том, что он уже бывал в разных странах, и у него никогда не возникало проблемы с языком. Против своей воли он начал изучать учебники Марии по английскому языку и со временем увлекся. К тому же недавно он купил большую и дорогую книгу о бабочках, самую всеобъемлющую из его книг, а она была написана по-английски. Но и в этой книге он не смог найти бабочку, которая была бы точной копией сине-желтой бабочки ласточкин хвост из его коллекции.

Благодаря стремлению Мино к учебе и учебникам Мария стала очень хорошо учиться в школе, хотя она периодически прогуливала уроки, предпочитая школьной скамье развлечения на пристани у Мино и в его постели.

Мать Марии работала на обувной фабрике с семи утра до семи вечера и очень редко приходила домой на сиесту. Она была совсем не похожа на дочь: крупная, сутулая, с землистой кожей и потухшим взглядом. Она редко разговаривала с Мино, хотя иногда вечером в воскресенье приходила к нему домой посидеть на террасе. К апельсинам на подносе она никогда не прикасалась. Те редкие слова, которые она произносила, в основном относились к дочери, но это не были придирки, наставления или указания. Просто констатация фактов: «Сегодня я заплатила за твою школу, Мария Эстрелла», или «куры снесли сегодня семь яиц», или «сеньор Паз починил черепицу, которая отвалилась в прошлом году», или, без прямой похвалы, «ты испекла воздушный и легкий хлеб, Мария Эстрелла». Лишь однажды Мино слышал, как она повысила голос, в котором прозвучали нотки раздражения и злости. Мино и Мария слишком долго купались, и их тела, когда они поднялись на террасу, были покрыты коркой морской соли. «Скорей сотрите это свинство, пойдите и вымойтесь пресной водой!»

В целом, в той маленькой общине, где жили Мария с матерью, царил упадок. Там проживали в основном бывшие работники соляных шахт, в большинстве своем старые и больные, детей там почти не было. Дома им построила добывающая компания, поэтому качество их было ужасным. Аренда стоила дорого, и лишь у немногих хватало денег на необходимый ремонт. Три дома пустовали после смерти их обитателей. Там жили свиньи, куры и козы. Мария говорила, что через несколько лет они с матерью будут жить одни среди груды мусора и руин. Но все же жить там было лучше, чем в бедных кварталах города, где с детей нужно было счищать грязь ножом, прежде чем отправить их в школу.

Когда Мино оставался один и его мысли не были заняты ожиданием скорого прихода Марии, он жонглировал и крутил в руках свои ножи. Они летали вокруг его тела с немыслимой скоростью, исчезали в самых неожиданных местах, чтобы потом после едва заметного движения руки появиться вновь и с невероятной точностью оказаться в центре мишени, которую Мино закрепил на стволе дерева в саду. Каждый раз, пока нож летел в цель, Мино кричал: «Армеец!», «Карабинер!», «Коммандер!», «Гринго!», посылая вслед за ножом молнии из глаз под черной челкой. Потом он садился на стул и вызывал в памяти события, которые, как ему казалось, произошли совсем недавно, словно вчера. Он ясно слышал голос папы Себастьяна, когда пятилетний Мино принес домой свою первую бабочку: «О, какая прекрасная арганте, Минолито!» Он все еще чувствовал вкус слез матери, когда он, трехлетний малыш, забрался к ней на колени, чтобы утешить: их домашняя свинья умерла от необъяснимой болезни, поразившей многих животных в деревне и сделавшей их мясо несъедобным. Он слышал, как папа Маджико говорит Президенту Пинго, проходя по джунглям: «Какой шустрый этот мальчишка – ловец бабочек, а? Хе-хе-хеммм!» Слышал голос Лукаса возле кладбищенской стены: «У меня в бутылке сорок три гигантских муравья. И они очень сердитые!»

Мино посмотрел на море и на синее небо над ним. Может быть, все эти голоса находятся где-то там, наверху, и говорят с ним оттуда? Он прислушался, но ничего не услышал. Эта тишина, наступившая после воспоминаний, причиняла ему боль.

Когда бо́льшая половина, а точнее, пятьсот двадцать четыре презерватива были использованы, Мино почувствовал интерес и к другим вещам. Он снова занялся своей коллекцией бабочек: сортировал их, каталогизировал, помечал названия вида каждой из них. Он купил новые замечательные ящики со стеклянными крышками, в которые аккуратными рядами разложил бабочек в соответствии с видом, родом и семейством. В коробочке семейства Papilionidae лежала безымянная бабочка: та самая сине-желтая красавица. Но однажды Мино написал на бумажке красивыми маленькими буквами Papilionidae portoguesa и поместил ее под бабочкой. Теперь у нее наконец появилось имя.

После празднования дня зачатия Девы Марии Мино все чаще стал бывать в одном особенном месте в городе. Оно находилось почти на перекрестке главных дорог. В небеленой стене большого здания, принадлежавшего Banco Espirito Santo, была маленькая ниша, там, посреди запахов мочи, рвоты и гнилой капусты, Мино поставил пустой ящик из-под пива. Он просиживал там часами, наблюдая за прохожими. Он вполне логично рассудил, что по этой улице, самой оживленной улице города, рано или поздно пройдут почти все